Красно-белый. Том 2 (СИ) - Владислав Викторович Порошин
— Это кстати всех касается, кто не хочет лавку полировать, — добавил я. — Далее ты, Калаш, исполнишь роль опорного полузащитника. Корпус ты хорошо ставишь, в отборе тоже работаешь грамотно. И морда у тебя подходящая — наглая.
— Да пошёл ты, — обиженно пробубнил Калашников.
— И наконец, крайние полузащитники — Миша Булгаков, ты слева. И Женя Сидоров, ты — правый. Вратарь Лёха Прудников руководит защитой. — Я встал с ковра и, подмигнув всем парням, сказал. — Запомните главное — первые четыре минуты контроль мяча, затем пас на Родионова и минуту носимся на пределе. Затем опять на три или четыре минуты контроль мяча, отдыхаем, дышим и новый взрыв активности.
— Это называется футбольная аритмия, — закончил за меня Фёдор Черенков, которому я сегодня все уши прожужжал этой тактикой.
— Молодец, добро пожаловать в ВШТ, — усмехнулся я, и вся моя команда медленно посеменила каждый на свою позицию.
Однако начало двухсторонки Константин Бесков вдруг придержал. На бровке появился новый футболист, которого старший тренер тут же определил в команду моих дублёров, взамен забрав у меня лучшего центрального защитника Володю Букиевского. У этого новенького, который был моей комплекции, имел рост 178 см и фигуру человека занимающегося борьбой, оказалось чем-то смутно знакомое восточное лицо, но так как разглядывать его было некогда, я быстро подбежал и представился:
— Здоров, я — Никон. Ты на какой позиции играешь?
— Да ты чё? — Подошёл к нам Сашка Калашников и поздоровался за руку с новеньким. — Это же Саша Мирзоян, бывший центральный защитник «Арарата». К нам переходишь?
— На просмотре, — признался он.
— Займи место в центре вместо Букиевского, играем короткий и средний пас, отдал-открылся и никаких выносов куда подальше. — Скороговоркой скомандовал я и побежал ближе к центральному кругу, так как второй тренер Фёдор Новиков уже, свистнув в свисток, дал старт двухсторонке.
— Прессинг, мужики! Прессинг! — Заорал я, требуя от команды максимального движения, чтобы отнять мяч и начать диктовать свою игру.
Тем не менее, почти минуту основа «Спартака» этот мяч контролировала и не давала его даже коснуться. Зато когда от Сергея Шавло футбольный снаряд покинул пределы поля, пошёл совсем другой футбол. Пять минут мы успешно гоняли основной состав в центре поля, охлаждая их реваншистский пыл за прошлые неудачи. И здесь выше всяких похвал сыграл на позиции плеймейкера Фёдор Фёдорович, который неожиданными передачами ставил в тупик бегающих за мячом игроков основы.
— Федя, делай! — Выкрикнул я и сделал максимальное ускорение в сторону нашего единственного форварда Сергея Родионова.
Черенков одним пасом на свободный участок поля, к которому быстрее всех успевал рвануться именно Родионов, отрезал всю среднюю линию основной команды. Юный Сергей Юрьевич ускорился и, одним касанием оставив мяч, прокинул его мне на ход, отрезав уже всю оборону соперника. Прошло каких-то две секунды, и вот я уже сверкаю пятками, словно реактивная ракета за спинами Романцева, Самохина и Хидиятуллина к воротам Рината Дасаева. Ринат в свою очередь как его учили в спортшколе, полетел навстречу. Поэтому я, снизив скорость, двинулся чуть вправо и тут же пробил низом под опорную ногу вратаря, который вынужден был смещаться в моём направлении и из такого положения среагировать на мяч не мог.
— Гооол! — Заорала команда моих дублёров.
— Спокойно, мужики, спокойно, это лишь первая часть Марлезонского балета. — Пробурчал я, принимая поздравления. — Сейчас опять вгрызаемся в мяч и гоняем основу как зайчиков ещё пять минут. А дальше сами знаете, что делать.
Спустя полчаса при счёте 3: 1 в пользу моего дубля, Фёдор Новиков товарищеский матч остановил. А злой и красный как рак Константин Бесков, объявив тренировку законченной, приказал всем футболистам идти в душ и переодеваться. Я же, специально пробегая мимо братьев Старостиных, которые нашу двухсторонку с интересом наблюдали, сказал:
— Примерно так Николай Петрович, мы и должны были играть с «Шахтёром». Кстати, сколько можно Федю Черенкова на лавке мариновать? Видели, как он только что два голевых паса отдал?
— Я с Костей поговорю, — хитро усмехнувшись, ответил Андрей Петрович Старостин, который как председатель спортивного общества Бескова и привёл в «Спартак».
* * *
Воскресенье 8-ое апреля старший тренер объявил для команды выходным днём. Саша Калашников, мой сосед по комнате, что располагалась на последнем этаже скромного кирпичного трёхэтажного спального корпуса в Тарасовке, настаивал на посещении филармонии, которая сегодня давал выездной концерт в пивном баре «Саяны». В свою очередь я предложил посетить «бесплатную рюмочную» в Ленинской библиотеке. Но затем прибежал в комнату Юра Гаврилов и выкрикнул:
— Кто в «Саяны» со мной, тот — герой!
— А кто без тебя, то трезвая свинья? — Хмыкнул я. — Значится, так и запишем. Вы в филармонию молодое здоровье гробить, а я в читальный зал библиотеки, чтобы осенью поступить на философский факультет МГУ.
— Куда, б…? — Опешил матерщинник Гаврилов.
— Не поступлю в МГУ, пойду в ВШТ, но сегодня всё равно иду в библиотеку, — упрямо пробубнил я и добавил. — Как же там про вас гуляк поётся-то? А, вот:
Я пью от радости и скуки,
Забыв весь мир, забыв весь свет.
Беру бокал я смело в руки,
И горя нет, и горя нет, ча-ча-ча.
— Ё…улся, — махнул на меня рукой Юра Гаврилов. — Давай быстрей, Калаш, там уже все наши мужики собрались.
* * *
Третий читальный зал государственной Ленинской библиотеки меня поразил своими размерами. На его фоне посетители казались маленькими червячками, которые шелестели бумажными листочками в поисках полезной для организма пищи. С одной стороны зал был украшен часами со знаками зодиака, а с другой нарисованным на стене панно под названием «Строители коммунизма». В представлении художников коммунизм должны были построить скульпторы, химики, инженеры, электрики, учителя и врачи. Экономистами и предпринимателями, то есть всеми теми, кто разбирался в экономике, товарищи художники побрезговали. Ведь ещё товарищ Ленин рассматривал деньги, как временное зло, которое скоро отомрёт, поэтому в стране и появились за короткий срок первые в мире купюры по 100 миллионов рублей.
«Что таращится? — спросил я сам себя. — Схватил подписку „Советского спорта“ за десять лет и вперёд». На удивление читающего народа в зале было видимо-невидимо, поэтому мне с большим трудом, забравшись в самый угол у стены, удалось найти свободное место.
— Не занято? — Спросил я у девушки, которая сидела через место, обложившись стопкой книг.
— Нет, — не глядя на меня ответила она, что-то записывая в большую тетрадь.
— Курсовая? По какой теме? — Спросил я, чтобы завязать небольшое знакомство, на тот случай если вдруг захочется куда-нибудь отойти.
— Культура и философия Серебряного века. — Посмотрела на меня незнакомка большими светло-серыми глазами, а её пепельные волосы, уложенные в высокую причёску, как будто бы подчёркивали, якобы и она сама только что перенеслась из тех далёких времён. — Вам что-то об этом говорит? — Спросила она с вызовом.
— Брюсов, Бальмонт, Блок, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова, Есенин и Маяковский. Дальше можно не пытать, не скажу, так как не знаю.
— А я думала, вы кроме своего спорта больше ничем и не интересуетесь, — усмехнулась незнакомка, кивнув на стопку спортивной периодики, и снова углубилась в свою работу.
«А мне пока не до Гумилёва с Ахматовой, — мысленно ответил я незнакомке. — Мне бы с футболом семидесятых годов разобраться, которого я в силу возраста не видел. Кто есть кто, что собой представляют тбилисское, московское, киевское и минской „Динамо“. В каком состоянии сейчас находится ворошиловградская „Заря“, в каком ЦСКА, в каком московское „Торпедо“. Что в спортивной жизни происходило в последние пять лет? Вот что для меня сейчас важно».
Немного пожелтевшие страницы, в которые я углубился словно в детективный роман, мне сообщили много интересного. Например: наша сборная пролетела мимо чемпионата Европы 1976 года, проиграв в предварительном четвертьфинале сборной Чехословакии, но Лобановского никто с занимаемой должности старшего тренера не снял. Всё же он со своим «Динамо» выиграл Кубок кубков и Суперкубок. Более того его сборная собранная на основе киевского «Динамо» заняла третье место на летней Олимпиаде в Монреале. Но затем необъяснимо главную команду страны возглавил Никита Симонян и, по сути, провалив отборочный турнир к чемпионату Мира 1978 года в Аргентине, тоже не был снят!
«А теперь Никита Павлович проваливает
