ПТУшник-2 - Иннокентий Белов
Чемоданчик с остальным барахлом оставил в деревне, чего его с собой таскать.
Там я пересел в автобус, идущий к вокзалу, вскоре уже закупаюсь лимонадом и минералкой в дорогу в пристанционном буфете. Беру побольше, можно охлаждать напитки на второй и третьей полках набегающим потоком воздуха из открытого окна. Помню, как в ту поездку, в серьезную такую жару не хватало напитков в поезде, хорошо, что в Калязине, во время долгой остановки я прогулялся по городку, дошел до магазина подальше от вокзала и там закупился питьем в дальнейшую дорогу.
Еще соседей по плацкарту угощал щедро.
В этот раз в купе со мной едет ровесница, ничего такая девушка, шатенка с высокой грудью. Уговорил ее даже сходить в кино, во время долгой остановки в Калязине:
— Чего тут скучать? Времени два часа сорок минут на перецепку, а до киношки идти всего десять минут.
Вижу наглядно, что излучаемая мной уверенность и правильные слова действуют на соседку, вскоре мы уже сидим на заднем ряду пустого кинотеатра. Правда, руки я не распускаю, веду себя по-взрослому, не как озабоченная малолетка, из киношки уходим заблаговременно, чтобы не рисковать опозданием на поезд.
Уже ночью немного целовались в тамбуре для романтики, и чтобы обозначить такое дорожное приключение.
Надя едет поступать, как и я, в ПТУ или техникум, сама еще не знает точно, будет пока жить у своей тетки на Петроградке. Я беру телефон у девушки, обещая показать ей Ленинград.
Утром поезд швартуется у перрона Витебского вокзала, Надю уже встречают родственники, я же с одной сумкой на боку спешу на Балтийский.
Хочется и на электричку сесть, чтобы быстрее оказаться дома, однако, чувство долга ведет на Римского-Корсакова, дом 53, чтобы проверить свою заготовку на чердаке.
— Нет, нужно сейчас с местом для торговли разобраться, — решаю я про себя, — Чтобы послезавтра появиться там во всеоружии.
Сказано — сделано и через двадцать минут я вхожу во двор, где велась торговля, подхожу к своему подъезду, где внимательно изучаю спасительную дверь.
— Так, вырванную из дверного полотна ручку прикрутили обратно, да еще на такие толстые шурупы. Аж на шесть штук, по три на каждую сторону. А вот внутренняя ручка держится всего на четырех и, похоже, меньших по размеру шурупах.
— Да и разболтанные они уже сильно, один рывок и вылетят вместе с ручкой, — подвожу я итог осмотра.
Теперь за дверью подъезда мне не отсидеться, если все оставить, как есть.
— Ладно, с этим делом можно что-то придумать, приложить руки и немного времени. Что там с чердачной дверью?
На площадке перед ней сильно натоптано и посветив фонариком, который путешествовал со мной в деревню, за саму дверь, я вижу, что там тоже натоптано.
С замиранием сердца проверяю свою заготовку, и тут, слава Богу, нет никаких изменений, никто не понял, что только два гвоздя держат один из штырей и блокируют его в притолоке. Я вхожу на чердак, где быстро убеждаюсь, что натоптано только за дверью, дальше по чердаку никто не ходил и мои следы, уже хорошо прикрытые налетевшей пылью, остались единственными, которые ведут к спасительному подъезду.
— Это точно не милиция меня искала. Те бы весь чердак обшарили и по следам обнаружили, где я вышел, сто процентов. Надо бы теперь весь чердак обойти, чтобы сбить их с толку в следующий раз. Похоже, это местные зашли посмотреть или кто-то из Жэка заглянул, проверить на пожарную безопасность.
Бродить днем по чердаку я опасаюсь, чтобы не привлекать внимание жителей верхнего этажа. Ничего, можно спуститься, пройти через улицу и проверить свою следующую подготовленную дверь, зайдя в другой подъезд.
Там так же кто-то ходил, потому что штырь забит обратно очень хорошо, значит, проверяющий товарищ дернул дверь на всякий случай, а она возьми да распахнись.
— Поэтому обратно и заколотили, не жалея сил молодецких, — понимаю я произошедшее на этой чердачной площадке.
Что же, предварительный осмотр будущего места мелкого преступления против социалистического строя произведен, новые улучшения и изменения уже продуманы.
Теперь мне пора спешить на следующую электричку, много чего придется обдумать по дороге домой.
Сегодня еще бы желательно встретиться с Юлечкой и поговорить с ней, с глазу на глаз.
Да и других дел много накопилось.
Глава 4 ПРОДОЛЖАЮ ТОРГОВАТЬ
Родителей я заранее не предупреждал, что приеду самостоятельно, не стану ждать матушку в деревне. Она собирается ехать к матери в конце августа и меня заодно забрать в город, уже и билеты у нее обратно куплены.
Ничего, пора уже им привыкнуть к моей взрослой самостоятельности, давно я ее уже проявляю по каждому поводу.
Пока отца не было дома, проверил его ящик с инструментами и собрал себе хороший комплект из удобных шурупов под крестовую отвертку. Головки советских шурупов, конечно, очень слабенькие, с первого раза могут не вкрутиться в плотное полотно двери, придется их менять не раз, пока загонишь полностью в древесину. Поэтому, необходимо иметь солидный запас под рукой. Однако, и шлицевая отвертка побольше мне тоже понадобится, все шурупы на дверных ручках вкручены именно такие, ужас какие неудобные скобяные изделия.
Такой мазохистский набор для любителей потрахаться с шурупами, как следует, прилагается везде, где можно, к набору любой советской мебели.
Гвоздодер мне тоже понадобится, чтобы снова немного расшатать крепеж на замке той двери, по которой я могу спуститься безо всяких проблем в отдаленный от места торговли двор. И еще, возможно, поможет мне справиться с ручками, если я собью уже и так забитые шлицы на шурупах полностью.
Еще фонарик мне нужен, как всегда, чтобы работать в почти полной темноте, когда закрою дверь в подъезд или на чердачной площадке.
Зато, свой боевой дрын я нашел валяющимся около спуска в подвал, закатившимся за ступеньки лестницы.
Даже прослезился, когда рассмотрел и достал верного моего спутника из темноты подвала.
Сколько мы уже вместе пережили, и разбитую голову борзого гопника, и попытку вырвать дверь сильно могучим сержантом и, так же, последующее его ранение острым краем скобяного изделия, теперь надежно прикрученного обратно к полотну двери.
Прошли все это вместе и только потом расстались, причем, дрын прикрывал мой отход до самого конца, как храбрый смертник прикрывает отход партизанского отряда от явно превосходящих сил гитлеровцев.
Теперь
