Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая - Денис Махалов

— Подожди, я всё тебе расскажу. Чуть позже.

Она отвела его подальше в поле, чтобы никто, даже случайно, не мог бы слышать их разговора.

— Это не моя песня. Я её не сочиняла, я её всего лишь спела. Её напишет другой… человек, — она запнулась, помолчала, и подняв на Андрея глаза, промолвила: — его зовут Владимир Высоцкий.

— Напишет? Ещё не написал?! И кто это такой, этот Высоцкий?

— Да, напишет, через несколько десятков лет.

В голове у Андрея начался форменный ералаш: он уже почти привык к тому, что бок о бок, рядом с ним, живёт прекрасная фея, называющая себя его Ангелом-хранителем. Он уже почти привык к её неожиданным фокусам, вроде заживления ран, чтению его мыслей и появлению прямо из воздуха конфеток на её ладошке. Но, чёрт возьми! Как можно спеть песню, которая ещё не написана?

— Но объясни мне: КАК? — воскликнул он, потрясённый до крайней степени.

— Это так, — коротко ответила она, — напишет, и всё. Когда станет взрослым. А сейчас ему всего лишь четыре годика.

Андрей взял её за плечи, притянул к себе, нашёл в темноте её глаза, заглянул в них:

— Скажи мне, как это возможно. Пожалуйста!

— Андрюш, ты же знаешь — я Ангел. Я много чего могу.

— Я знаю. Но я хочу понять — как это возможно технически? Объясни!

— Объяснить, как такое возможно технически…. — она задумалась, вздохнула, подняла на него глаза, — техника здесь не причём. Как бы тебе объяснить? Понимаешь, в человеческом языке порой нет нужных эквивалентов, чтобы объяснить некоторые явления нематериального характера. Ну, скажем так, — она пошевелила в воздухе пальчиками, — есть некое энерго-информационное поле…

— Какое-какое? — не понял Андрей.

— Ну, вот видишь, я же говорила, — Ангел скептически посмотрел на человека, — ну, хорошо. Что такое энергия и информация, я надеюсь, ты знаешь?

Андрей кивнул.

— Вот. А теперь соедини эти два понятия, и представь, что они образуют некое поле, несущее в себе информацию.

Андрей наморщил лоб, собирая свои знания по электротехнике:

— Это вроде как радиоволны?

— Соображаешь. Но есть разница. В масштабах явления. Конкретная радиоволна несёт в себе ограниченный объём информации. А энерго-информационное поле — бесконечно, и объём информации в нём неограничен.

Видя, что собеседник её не совсем понимает, она пояснила:

— Вот по геометрии у тебя в школе пятёрка была. И по тригонометрии тоже. Чем отличается линия от точки? А сколько точек можно разместить на линии?

— Э-э… бесконечное множество…

— Правильно, — Ангел удовлетворённо кивнул, — а теперь вспомни такие определения, как плоскость, объём. Чем они отличаются от линии. Сколько точек можно разместить на плоскости, в объёме?

Мозг у Андрея начал вскипать….

— Ощутил, ну хотя бы примерно, разницу масштабов?

— Ты хочешь сказать, что в этом твоём э-э-э…. поле есть любая информация про всё, про всё?!

— Да, именно так. И даже про то, что ещё пока не произошло.

— А-ахххренеть! И вы, ангелы, стало быть, туда, как в библиотеку, иногда заглядываете?

Она засмеялась:

— Не совсем так, конечно, но, в общем, нашёл довольно верное объяснение.

— То есть, ты можешь наведаться туда, и заглянуть на несколько лет или там, десятков лет, вперёд? Узнать всё про какого-либо человека? Ну, там, кем станет, чего в жизни достигнет? Как с этим, как его, э-э… с Высоцким?

— Если очень захочу, то да.

— А… про… меня? — запинаясь, спросил Андрей, заглянув ей в глаза.

Ангел понурился, и надолго замолчал. Потом поднял к нему своё лицо: оно едва светилось в темноте и по щекам её бежали две мокрые дорожки. Она разлепила губы:

— Нет… про тебя не могу… — она уронила голову, и ткнулась носом ему в грудь, долго молчала, потом отвернула своё лицо в сторону, глубоко вздохнула и продолжила: — не пускают меня туда. Для меня эта информация закрыта. Нет доступа.

Долго-долго молчали, слушая шум ветра в темноте. Кое-где на стоянках, скрытые от наблюдения сверху, теплились под нависающими тентами неяркие фонари-переноски, запитанные от аккумуляторов. Слышался звон инструмента, негромкий матерок техников и мотористов, копавшихся в своём железе. Из недалёкой землянки, откуда они вышли несколько минут назад, раздавались приглушённый смех и весёлые восклицания пилотов и стрелков, давно закончивших свою боевую работу и теперь ожидающих предстоящий ужин.

Агния положила Андрею ладони на грудь, долго-долго собиралась с духом, как будто борясь с чем-то внутри себя, и наконец, произнесла:

— Может так случиться, что… что… я исчезну из твоей жизни. Навсегда. И это… это может случиться очень скоро. Может быть, даже сегодня. Или завтра.

Андрей аж задохнулся от бури чувств, охвативших всё его существо:

— Как, почему?! Ты же говорила…

Она кивнула:

— Да, месяц. Мне дан месяц.

— Ну ведь прошло-то… ещё и трёх недель не прошло! Почему сейчас?! — сердце его бешено колотилось в груди.

Агния досадливо поморщилась и виновато вздохнув, промолвила:

— Прости меня дуру, надо было тебе это раньше сказать…

Она подняла к нему своё лицо, оно само по себе слегка светилось в темноте:

— Прости, я тебе тогда, когда мы в первый раз встретились, в тот самый первый день, помнишь? Я сказала, что мне назначен срок — месяц. И что я должна восемь раз спасти тебя от смерти. Но умолчала ещё об одном условии…

— Каком?! — задыхаясь от отчаяния, спросил срывающимся голосом Андрей.

— Когда меня сюда отправляли, мне было сказано буквально следующее: ты должна отбыть свой срок «от звонка до звонка», то есть ровно месяц, и спасти его от смерти восемь раз. Но ещё добавили: если так сложится, что все эти восемь смертей свалятся на тебя уплотнённым пакетом, менее, чем за месяц, и я всё же ухитрюсь отвести их все от тебя, то срок моего пребывания здесь сократится. Вот об этом я и умолчала! Прости…

Она в отчаянии повесила голову:

— В тот момент мне представлялось совершенно невероятным, что я сумею спасти тебя целых восемь раз быстрее, чем за месяц! Поэтому я и сказала, что срок — месяц. А оно случилось! Восьмой раз я тебя спасла от смерти три дня назад, когда меня особист допрашивал. Помнишь?

Она заплакала, уткнувшись носом ему в грудь. Ком стоял в горле, сердце разрывалось от обуревавших его чувств — он так привязался к этой нескладной девчушке, так прикипел к ней, что уже не мыслил свою жизнь без неё, а тут вдруг… И так внезапно!

Он сглотнул, и хрипло спросил:

— Когда и как это может произойти?

— Когда? Может, сегодня, может, завтра. Не знаю. А как… — она вздохнула, — просто