Барьер Сократа - Роман Елиава
Воин монгольского хана Бату, внука Чингисхана, почесался и осмотрелся вокруг.
Глава 6
— Конан, — ещё раз крикнул Эрик.
Но юноша даже не повернул головы. Он продолжал смотреть на лежавший у его ног свой собственный труп.
— Оставь его, — попросила Эрика Фея, глаза которой были наполнены слезами.
Эрик переключил внимание на девушку. Фея сидела прямо на земле, сжимая мертвую руку их наставника. Кровь уже перестала течь, сердце Монаха остановилось.
— Я думаю, что наличие двойника Конана не менее важный эпизод, чем нападение, — задумчиво проговорил Альберт, до этого он молча смотрел на убитого учителя.
— Что будем делать? — воскликнул Эрик. У нас нет браслетов? Как мы вернемся?
— За нами придут, — Альберт поднял свои спокойные глаза на Эрика.
— Ты уверен? — нервно переспросил Эрик, прикусив губу.
— Да, конечно, а сейчас нам не мешало бы включить костюмы.
— Ты прав, я и забыл про это. Фея, ты слышишь?
— Да, — ответила девушка, сглотнув комок в горле и исчезла из вида.
— Конан! — снова воскликнул Эрик.
Никакой реакции не последовало и Эрик решительно направился к юноше. Альберт наклонился и включил костюм наставника.
— Как же мы теперь без него? — услышал он вопрос Феи.
— Не знаю, возможно, группу расформируют. Мы уже взрослые, нам не нужен новый наставник. Я уйду в научный отдел, ты в медицинский.
Эрик заставил Конана включить маскировку и смог оторвать его от созерцания трупа своего двойника. Они вдвоём подошли к Фее и Альберту. Если бы ребята могли сейчас видеть лицо Конана, то они бы поразились жесткому взгляду его синих глаз.
— Я убью этого гада, — безапелляционно заявил юноша.
— Ты про агента Алого? — переспросил Эрик.
— Про кого же ещё?! — воскликнул Конан.
— Однако нам стоит задуматься сейчас не об этом. Каковы бы ни были причины, побудившие Алого напасть на нас, в нём нет ничего необычного.
— О чём же мы должны думать, если не о нападении? — спросил Конан.
— О появлении твоего двойника, — пояснила за Альберта Фея.
— Ты хотя бы понимаешь, что нарушил в будущем наши законы, — заговорил сам Альберт. Ты запараллелил себя в потоке. Я даже боюсь представить последствия.
— Ничего страшного, — легкомысленно возразил Конан. Скажи мне, как это я нарушил законы, если речь идёт о будущем? Если мне суждено делать выбор, отправиться сюда во второй раз или нет, то я конечно не отправлюсь. Зачем мне это? Умереть?
— Но мы все видим, что уже лежишь вон там! — воскликнул Эрик.
— Ну и что?! — я просто исправлю будущее.
— Всё не так просто, — проговорил Альберт. Воздействие факторов с одинаковой величиной, но разной векторной направленностью ещё плохо изучено.
— Но я знаю, что подобное уже было, не я первый! — перебил Конан.
— Было, — согласился Альберт. Но мы не знаем какого уровня изменения произошли из-за этого в потоке. Мы можем всего лишь отследить последствия, волны. Но после их прохождения не можем оценить само изменение потока, потому что меняемся сами и меняются параметры на приборах мониторинга. У меня есть идеи, как можно измерить величину колебаний, но это дело далекого будущего.
— Будущее, прошлое, это всё слова, — не согласился Конан. Всё относительно, поток существует одновременно, прошу прощения за тавтологию, во всех временах.
— Верно, ты говоришь о квантовой природе пространства времени, — подхватил Альберт. Но у потока, как и у пути, например, есть начало и конец. А между ними череда событий, движение и так далее. Представь себе, что на дороге в одной точке встретились два одинаковых автомобиля, только один ехал из начала пути в конец, а другой наоборот?
Конан промолчал.
— Да, ты правильно понял. При соблюдении определенных условий, ты мог просто исчезнуть, устроив при этом волну парадокса, которая бы вызвала настоящий шторм в потоке. В соответствии с законом саморегуляции и равновесия, должно было бы перестроится всё, что привело к твоему рождению и существованию. Поток бы перестроился таким образом, как будто бы тебя никогда не существовало.
— Но этого не произошло, — возразил Конан.
— Нет. Поскольку векторы оказались не встречными. То есть существуют некие, неизвестные для нас условия, которые не позволили столкнуться тебе с двойником в потоке, как говориться лоб в лоб.
— Вот видишь! — торжественно заявил Конан.
— Но это не значит, что этого не произойдет чуть позже, когда ты начнешь, как ты говоришь, поправлять будущее, чтобы не оказаться здесь с прострелянной головой.
Конан снова бросил взгляд на тело. На этот раз его проняло.
— Что же делать? — спросил он Альберта.
— Пока не знаю. Но мы поможем тебе, будем осторожны. Но и ты должен нам доверять и не совершать необдуманных поступков, не переговорив с нами. Согласен?
— Согласен, — чуть помедлив, ответил Конан. Но я очень хочу разобраться с убийцей.
— Мы все этого хотим, — сказал Эрик. Но сделать это будет не просто. Зачем он нас напал?
— Это же очевидно, забрать браслеты, — ответила Фея.
— Эрик спрашивает о том, зачем ему браслеты, — снисходительно ответил девушке Конан.
— Она права, — вступился за Фею Альберт. Браслеты, вернее браслет. Это способ попасть в нору, открытую нашей машиной. О других возможностях браслетов я ничего не знаю. Очевидно, браслет наставника может открыть какой-то конкретный туннель, в какое-то конкретное место.
— Попасть в которое очень нужно Алому, — добавила Фея.
— Так нужно, что он готов идти на убийства, — закончил Эрик.
— Что же это может быть?! — задумчиво проговорил Конан.
Его размышления прервали появившиеся турки. Они остановились, увидев трупы своих товарищей и разразились негодующими и воинственными криками. Затем янычары, потрясая оружием побежали дальше на улицы города. Через мгновение послышалось несколько выстрелов, затем всё стихло. У семи тысяч защитников города не было шансов против двухсоттысячной армии Мехмеда Второго. Только стены сдерживали разъяренных турок от уничтожения Восточной Римской империи, от которой к тому времени остался только сам Константинополь и несколько греческих островов.
— Сейчас начнутся убийства, — произнёс дрожащий голос девушки.
— К сожалению, у человечества развиваются только технологии, а социальные взаимоотношения не меняются тысячелетиями, — проговорил Альберт. Римляне, Чингисхан, нацисты, диктаторы двадцать первого века. Право сильного отнимать пищу и жизнь у слабого.
— Но может быть это когда-нибудь изменится? — задал риторический вопрос Эрик.
— Может быть, — всё решил ответить Альберт. Но мы об этом не знаем. Вся доступная нам история, это история жадности, насилия и убийств.
— Нет, — возразила
