Кондотьер Сухоруков - Василий Кленин
Я стоял чуть выше, на взгорке, в тени кустарника, и тренирующиеся меня пока не замечали. Пятерник орал уже довольно давно, досталось многим. Видимо, в его вселенной эффективность обучения была прямо пропорционально связана с громкостью его воплей. Только вот, если крестьяне и носильщики реагировали на это покорно, то мастеровая братия, воспитанная Лучом Света несколько иначе, не собиралась терпеть.
— Не ори на меня! — ремесленник стукнул щитом по земле (кажется, он целился в ступню своего командира, но тот вовремя убрал ногу). — Не можешь, нормально объяснить, не пытайся! Откуда я знаю, когда именно нужно поворачивать?
Встретивший отпор черный моментально набычился, костяшки его крепких пальцев побелели на древке тренировочного оружия.
— А ну, цыц! Просто делай, что говорю! Не получилось — исправляй! Будь, как все!
Интересно, это официальная методология тренировки в Черном воинстве? Если да, то надо побеседовать с Черным Хвостом — как-то не очень эффективно получается. Вон, на ремесленниках уже не работает. Эти ребята привыкли, что сначала надо понять. А потом повторить.
Внизу конфликт разгорался не на шутку. Мастеровой тоже разгорячился, стал кричать. Что черный ему — никто. У него, мол, свои командиры есть. Пятерник совсем потерялся: неподчинение не вписывалось в его картину мира. Он понимал, что надо карать и прямо сейчас. Однако, к «бунтовщику» уже пристраивались его собратья по ремеслу. И все они были вооружены, хоть тренировочным, но оружием!
Пора вмешиваться. Я выбрался из тени и принялся спускаться по камням, по возможности, не теряя величественного вида. Бузотеры заметили владыку и быстро стихли. Но сопели, как паровозы.
— Очень хорошее время для ссоры, — я решил выбрать модель поведения Будды. У каждого из конфликтующих имелась своя правда, так что орать и карать будет неправильно. Попробуем пристыдить. — Просто лучшее время. Ваша страна захвачена астеками. В ваших домах поселились враги. А вы, вместо того, чтобы сплотиться, грызетесь друг с другом. Вот астеки порадовались бы, узнав об этом.
Я говорил тихо, спокойно, медленно. С легкой грустью в голосе. Немного театрально получалось, но для данной местности пойдет. Спорщики стояли, как нашкодившие мальчишки, и ковыряли землю носками сандалий.
— Помогайте друг другу! Ты, — я указал пальцем на командира черных. — Считаешь его плохим воином. Но ведь так и есть! Этот человек никогда не учился тому, чему ты учишься уже годы. Ему трудно понять. Прояви терпение, удели ему больше внимания.
Палец перешел на ремесленника.
— Ты считаешь, что тебя учат плохо? Помоги воину делать это лучше! Добрый совет никому не помешает. Расскажи, как учат у вас, в Ка-Бэ. Вдруг поможет?
Рука опустилась.
— Помогайте друг другу. Сегодня это ценно, как никогда. Иначе, как мы вернем наш дом?
Вроде бы вышло неплохо. Хотя, сама по себе ситуация печальная. Люди раздражены, люди теряют надежду. Сидение в горах убивает дух. Двух месяцев не прошло, а всё вокруг расклеивается, разваливается. К тому же, снабжение всё хуже. Приходится даже продавать запасы меди. Но это можно делать только на юге, в Толимеке, где и спрос есть, и угроза быть пойманными ниже. Только вот через горы много товара не перенесешь.
— Владыка, Мониехвостый пришел.
Я скорчил гримасу. Вождь приютивших нас оцколи носил длинное и замудренное имя, которое трудно было адекватно перевести. Лучше, что мы смогли подобрать — Молниехвостый. Разумеется, он был не рад такому соседству, но вождь был падок на подарки, и этим мы пользовались.
— Надо подсобрать шкатулочку всякой мелочевки, — распорядился я, прежде чем двинуться на встречу.
Крепко сбитый, крупный Молниехвостый (который, тем не менее, еле дотягивал мне до подбородка) нервно теребил край циновки, на которой сидел.
— Доброго дня тебе, вождь, — широко улыбнулся я ему. — Пусть духи твоего рода оберегают тебя.
— И твои-тко тебя, — кивнул в ответ горец. — Большой вождь, людовы недовольничают.
«Началось! — мысленно закатил я глаза. — Начинает клянчить».
— Чего не так?
— Лес пустовеет. Звери-тко твоешными воями повыбиты. Нет совсем охоты. Совсем.
— Извини, вождь, но нам нужно есть. Я думаю, небольшой скоромный подарок сможет утешить твоих людей.
Как раз поднесли шкатулку, я велел открыть ее и протянуть горцу. Оцколи невольно потянулся к безделушечным сокровищам. Но замер и убрал руки.
— Нет, — вздохнул он с горечью. — Что те каменюки, их не поедовить. Большой Вождь… Не трожь лес. Не пущевай своих охотников! То наше угодье. Мы там кормимся.
Я пристально всмотрелся в дерзкого вождя. Тот кряхтел-сопел, но взгляд выдержал. Видимо, и впрямь его роду тяжко приходится с такими соседями. Аскуатла тоже жаловаться стал, что дичи совсем мало, приходится уходить за ней всё дальше.
— Може… Може, тебе возвернуться в свои низинища? — практически прямо послал меня оцколи.
— Я бы и сам рад… Да нет такой возможности, вождь. Ты уж потерпи.
— Мочи нет терпеть!
— Давай так: пусть твои люди покажут, где заканчиваются ваши охотничьи угодья. И мы станем охотиться дальше.
Молниехвостый обрадовался, а я внутренне улыбнулся: все равно охотникам придется уходить за добычей дальше, так что мы ничего особо не теряем. Кроме того, что мясо будет добываться еще дольше… Проклятье!
Горский вождь выразительно посмотрел на шкатулку, но я его намеки проигнорировал. Надо было сразу брать.
Вопрос пропитания становится самым острым. Поставки зерна из Крыла еще идут, а вот из Излучного почти прекратились. Широкий Дуб жалуется, что астеки выгребают всё подчистую. Да и трудно вывезти много зерна под их надзором. Нужно было изыскивать внутренние резервы. По счастью, приближалось время весеннего сева (в наших горах — просто сева, здесь два урожая вырастить невозможно). Приходящий Завтра уже вторую неделю, как развернул бурную деятельность по подготовке полей. Вокруг наших лагерей изыскивали любые удобные места под участки, выжигали растительность. Рабочих рук было хоть отбавляй, так что сотни человек ежедневно вручную корчевали корни, собирали и уносили камни с участков. Некоторые ходили по склонам с корзинами, собирали плодородную почву и рассыпали по будущим участкам.
Работа кропотливая, и, похоже, эти трудозатраты не окупятся, но я поддержал начинание. По крайней мере, у людей появилось дело, конкретные цели. Хотя, все мы надеялись, что до сбора урожая уже переместимся в низину.
Через три дня однообразного бытия меня разбудили самой долгожданной новостью.
— Владыка! Люди Ицкагани пришли… Они Конецинмайлу привезли.
Я моментально вскочил с постели.
— Как привезли? Что с ним?
— Живой-живой, владыка! — засуетился стражник, осознав, что брякнул двусмысленность. — Просто он-то пути не ведает, вот поэтому и привезли.
— Ко мне немедля!
Когда Дитя Голода вошел в мои «хоромы», я не
