Хранить вечно. Дело № 1 - Борис Борисович Батыршин
Я пожал плечами.
- Не знаю… доктор, вроде, говорил что-то такое. Да я уже кое-что вспоминаю, только мало и обрывками.
Насчёт разговора с доктором я покривил душой. До сих пор я ни с кем не обсуждал проблемы со своей памятью. Значит, они здесь и это знают? Что ж, будем иметь в виду. А пока – грех не воспользоваться такой роскошной возможностью.
- Так вот, насчёт школы… - продолжал заведующий. - Не припомнишь, в какую группу ты ходил? Или попробуем поспрашивать тебя по разным предметам?
Я помотал головой. Только экзамена мне сейчас не хватало!
- Про школу – да, помню, я был в седьмой группе. Только, наверное, не успел закончить.
Тарас Игнатьевич взял со стола карандаш и в раздумье постучал тупым кончиком по столешнице.
- Пожалуй, сейчас отправлять тебя на занятия не стоит – осталось-то всего ничего, меньше двух недель. Давай сделаем так: летом мы с тобой познакомимся получше, выясним, как у тебя со знаниями, если понадобится – подтянем по каким-нибудь предметам. А ближе к осени уже и решим, в какой группе ты будешь заниматься. Кстати… он посмотрел на меня с лёгкой хитрецой, - как ты относишься к географии?
- Очень хорошо отношусь! – ответил я. – Это у меня был самый любимый предмет.
Едва войдя в кабинет, я заприметил в углу, на резной подставке, большой, очень красивый и явно старинный глобус с названиями океанов и континентов, сделанными на английском - и он натолкнул меня на одну любопытную мысль.
- Вот и замечательно! – обрадовался мой собеседник. – Я как раз преподаю этот предмет. Значит, поработаем вместе?
Я мотнул головой в знак согласия. Собственно, пришедшая мне в голову идея была проста. Чтобы в моём положении – весьма, надо сказать, неопределённом - чувствовать себя хоть сколько-нибудь уверенно, лучше всего найти некий образец, прототип, по которому и выстраивать своё поведение. И я подумал о том, чтобы выбрать в этом качестве Саню Григорьева, главного героя «Двух капитанов» - лучшего детского (а может, и вообще лучшего) романа в советской литературе. А что? Поведение и мотивация его прописаны Вениамином Кавериным весьма и весьма подробно, разного рода нюансы легко скорректировать, а географию – по сути, стержень Саниных интересов и жизненных планов – я на самом деле всегда любил и знал очень даже неплохо. Да авиацией, если не обманывает память, интересовался всю свою жизнь, а это здесь сейчас популярная тема. Осталось, усмехнулся я про себя, найти Катю Татаринову – и дело, можно сказать, в шляпе…
Мои мысли прервал задребезжавший в коридоре звонок.
- Перемена закончилась. – сообщил заведующий и поднялся из-за стола. – Мне пора на урок, а сейчас – давай-ка я провожу тебя к начальнику коммуны.
- Не нужно, Тарас Игнатьевич! – торопливо отозвался я. – Я и сам дойду. Олейник… наш комотряда вчера показывал, где это.
- Вот и ладно! – заведующий кивнул, как мне показалось, с некоторым облегчением. – если что, спросишь у постового на входе в главный корпус, он вызовет дежурного командира и тебя проводят.
Направляясь на приём к начальству, я на полном серьёзе ожидал увидеть кого-то, похожего на Макаренко – каким он представлялся мне по книгам и фильму «Флаги на башнях». Полувоенный френч, маленькие усики, пенсне или очки в проволочной оправе. И обязательно – понимающий, слегка ироничный взгляд и особая манера на равных говорить с собеседником, даже если тому всего-то пятнадцать лет от роду. В общем, готовая икона советской педагогики.
Действительность же обернулась для меня настоящим сломом шаблона. Начальник более всего напомнил мне счетовода Вотрубу из незабвенного «кабачка 13 стульев», причём, как внешностью – низенький, полноватый, с огромными залысинами и сморщенным, улыбающимся круглым лицом – так и повадками патентованного бюрократа. На лацкане потёртого пиджака я заметил значок – маленький, размером с двухкопеечную монету, тёмно-бордовый кружок с золотой каёмкой и золотым же профилем. Узнаваемая кепка, усы, бородка – какой-то отличительный знак члена ВКП (б)? Никогда не слышал о таких…
…А может, просто ещё не вспомнил?...
Со мной «Вотруба» разговаривать не стал, и даже не счёл нужным представиться – видимо, предполагалось, что любой, оказавшийся в этом кабинете заранее знает, что его владельца зовут Егор Антонович Погожаев, и он занимает ответственную должность заведующего детской колонии номер 34, иначе именуемой «Трудовая коммуна имени тов. Ягоды». Вместо этого он ткнул пальцем в узкий кожаный диванчик для посетителей напротив своего, необъятного, как флайдек авианосца, стола, и погрузился в изучение папки с личным делом. Моим личным делом, надо полагать. Фамилии, правда, на таком расстоянии было не разобрать, зато я разглядел фиолетовый штамп Спецотдела - и сразу, в тот же самый момент меня накрыло очередным флэшбэком.
Комната. Гардероб со стоящим наверху умирающим аспарагусом в облитом глиняном горшке. Книжный шкафчик на тонких ножках (обложки – сплошь фантастика и приключенческие книжки, изредка разбавленные популярными изданиями по военной истории); на шкафчике – проигрыватель «Мелодия» под запылённой прозрачной крышкой. Рядом – несколько моделей самолётов, старательно склеенные из раскрашенного картона – продукция польского журнала «Maly Modelarz». На стене обшарпанная гитара мужественно перекрещена с ледорубом на деревянной ручке – такие ещё называли ВЦСПС-овскими… Да это же моя собственная комната – из благословенных студенческих лет, начало восьмидесятых!
Картинка сменилась. Стол, настольная лампа со слегка прямоугольным абажуром из толстого зелёного пластика. Угол слегка деформирован, словно оплыл – помнится, я вернул слишком мощную лампочку, и очнулся, только когда в комнате запахло разогретой пластмассой. На столе картонная папка официального вида. Нет, поправил я себя, не папка, а амбарная книга, вся выцветшая, потёртая, растрёпанная по краям. На обложке, под типографской надписью «Книга учёта» значилось: «лабораторная тетрадь №…» А ниже, в выцветшей лиловой рамке знакомый до боли штамп…
Флэшбэк отпустил меня так же внезапно, как и начался. Я помотал головой, разжал пальцы, мёртвой хваткой сжимающие подлокотник.
… ГПУ, значит? Совсем интересно. Впрочем, я ведь предполагал что-то в этом роде?..
- Ты что, оглох, Давыдов? – скрипучий голос «Вотрубы» царапнул меня по сознанию, не вполне отошедшему от флэшбэка. – Второй раз спрашиваю – в отрядом уже познакомился? Вещи получил?
Я кивнул, не в силах выговорить хотя бы слово. Штампы, буквы на обложке «Личного дела» расплывались. Я
