Пионерский гамбит (СИ) - Саша Фишер
Я неопределенно пожал плечами.
— Понятно, еще один молчун, — она поджала губы. — Прохоров! Возьмешь шефство над новичком, а то у нас тут человек ни разу в лагере не был, даже говорить стесняется.
Весть второй отряд разом замолчал и множество пар глаз уставились на меня. Из калейдоскопа лиц выделилось одно, черноволосого парня на полголовы меня выше в футболке с надписью «Динамо».
— Здорово, Крамской, — он сунул мне руку, я ее пожал. — Спортсмен?
— Неа, — я мотнул головой.
— Ничего, натренируем, — он хлопнул меня по плечу. Рука была тяжелой, меня даже слегка придавило. — Давай в автобус, что ты с рюкзаком-то носишься? У нас не воруют!
Ребята расступились, давая нам дорогу. Я с облегчением забрался в автобус. Внутри пахло летней пылью и бензином. Лобовое стекло украшала бахрома с кисточками, как будто водитель решил привнести уют на свое рабочее место при помощи старой бархатной скатерти. В центре стекла висел запаленный вымпел, надпись на котором я прочитать не успел.
Задний ряд автобуса был уже явно занят — на каждом месте лежал чей-то рюкзак.
— Вот сюда садись, рядом с Чичериной вроде никто не занимал, — Прохоров ткнул мне на место в середине салона. На соседнем лежал небольшой деревянный чемоданчик.
Я сбросил рюкзак на сидушку и чуть не застонал от наслаждения. Ну наконец-то этот пыточный инструмент поедет отдельно от меня!
— А ты правда что ли первый раз в лагере? — спросил Прохоров, повиснув на поручнях, как обезьяна.
Сначала я хотел буркнуть односложное «угу», потом представил себе насмешливый взгляд собственной дочери. Что, зассал, директор? Каких-то тридцать незнакомых подростков на тебя поглазели, а уже и поджилки затряслись?
— Да был я раньше в лагере, — сказал я. — Просто не здесь, а в Нижнем Новгороде...
— Где-где? — переспросил чернявый Прохоров.
Ох... Он же при Советском Союзе как-то по-другому назывался... Ульяновск? Брежневск? Черт, вообще из головы вылетело же...
— В Горьком! — вспомнил я, наконец. — Нижний Новгород — это старое название, мы так иногда по приколу его называли.
— Так вы недавно сюда переехали? — Прохоров спрыгнул на пол и уселся на спинку одного из сидений.
«Куда это, интересно, сюда?» — подумал я. Я же так до сих пор и не знаю, в какой город меня занесло. А на обращенной к городу сторону вокзала название было не написано.
От необходимости отвечать меня спасли хлынувшие внутрь соотрядники. Внезапно даже без толкотни, визгов и кучи-малы, как в соседних автобусах с ребятами постарше. Парни и девчонки степенно заходили в автобус и рассаживались по местам.
«Камчатку» предсказуемо заняла компашка парней, к которой присоединился моментально бросивший меня Прохоров.
— Пропустишь на мое место? — рядом со мной остановилась высокая, почти моего роста, девушка, тонкая и немного нескладная, с длинными волосами, собранными на затылке в простой хвост. Одета она была пеструю футболку и юбку. А под футболкой... Я сглотнул. Выдающихся, особенно для такой субтильной девушки, размеров бюст не мог скрыть даже бронированный бюстгальтер на широченных лямках, который просвечивал через тонкую ткань футболки.
— Ддда, садись, конечно, — сказал я и посторонился, пропуская девушку к окну. — Я Кирилл.
— Я слышала, — не особенно приветливо сказала она. — Аня.
Я кое-как впихал чертов рюкзак под переднее сидение — никаких полок для багажа в этом автобусе конструкцией предусмотрено не было и осторожно сел рядом. На некотором отдалении.
Девушка смотрела в окно, не обращая на меня никакого особенного внимания. Я ее разглядывал исподтишка. Пожалуй, красавицей она не была. Внимательные глаза посажены довольно близко, брови почти сходятся на переносице, и из-за этого лицо выглядит угрюмым. И нос длинноват. Но что-то магнетическое в ней явно было. Впрочем, ни к каким непристойностям этот ее магнетизм отношения не имел. Я пока был то ли чересчур перегружен впечатлениями, то ли воспитание двадцать первого века намертво вбило в голову недопустимость педофилии, даже если ребенок на вид уже давно не ребенок.
Последней в автобус вошла Анна Сергеевна.
— Так, всем тихо! Перекличка! Артамонов? — она начала перечислять фамилии по алфавиту, на первых я еще пытался запомнить, кто есть кто, но когда дело дошло до меня, не сразу сообразил, что мне положено отзываться на Крамского. — Что, Крамской, ты у нас не только молчун, но еще и слышишь плохо?
Все засмеялись и снова посмотрели на меня.
— Задумался что-то, простите, Анна Сергеевна! — сказал я и засмеялся со всеми остальными.
— Думать — это хорошо, Крамской, — кивнула Анна Сергеевна. — Но в следующий раз будь внимательнее! Мамонов?
— Здесь...
— Так, все на месте, можно ехать, Иван Семенович! — педагогиня кивнула водителю, и тот включил зажигание. — Ну что, ребята, соскучились по лагерю?
— Да! — слаженным хором отозвался автобус.
— Покажем, что наш с вами второй отряд — самый лучший?
— Да!
— Анна Сергеевна, а почему мы второй? — спросила какая-то девушка с дальних рядов. — В прошлом году же были!
— А первый отряд в этом году — спортивный, из школы олимпийского резерва!
— Ууууу.... — загудел автобус.
— Что еще за недовольство, товарищи? — Анна Сергеевна посмотрела на отряд поверх очков. — Год у нас на дворе какой?
— Восьмидесятый...
— А где Шарабарина? — снова спросила та же девушка.
— Через три дня приедет твоя Шарабарина, — ответила педагогиня. — Не может же она последнюю свою смену пропустить.
— А почему сегодня ее нет? — разочарованно протянула Коровина.
— Могла бы и сама к ней в гости съездить, подруга называется, — губы Анны Сергеевны сжались в тонкую полосочку. — Ангина у нее. Выздоровеет — приедет.
Автобус неспешно побрякивая плохо подогнанными деталями и порыкивая двигателем, выкатился на центральную площадь города. На постаменте возвышался указывающий верный путь вождь мирового пролетариата. Величественная стела мемориала пронзала пронзительно-голубое небо. Пустые дороги. Редкие прохожие в незамысловатых летних одежках, неспешно идущие по своим воскресным делам. А на другой стороне площади главная городская гостиница бликовала всеми своими окнами. И на крыше ее красовались большие красные буквы «Новокиневск».
Так вот где я оказался! Хм, интересно! Это ведь тот
