Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Пока немного. Но ближе к Рождеству сами потянутся. Голод — не тетка.

— Почему? Не успел или что-то помешало?

— Они не шибко верят в твои обещания. Слава у тебя дай боже. Но… — развел руками Агафон.

— Понимаю…

Андрей еще немного с ним поболтал. После чего отправился в свои палаты. Вечерело. А дел еще хватало. Самых разных.

Например, читая очередное письмо супруги, он с удивлением обнаружил в общей логике экономического развития своей вотчины огромную дыру. У него не имелось банальной лесопилки, что распускала бы бревна на доски и брусья.

Мелочь. А очень важная мелочь. Из-за которой многие работы тормозились и усложнялись. Ведь доски вытесывались из колотых половинок и долей бревна. Долго и весьма непродуктивно.

Понятно, что тесанные доски получали несколько прочнее пиленных. Но и кардинально дороже, как по деньгам, так и по человеко-часам. И это срочно требовалось исправить. И не только это.

[1] Симфония — политический постулат поддержки текущей власти, которого придерживается православная церковь, вслед за изначальным никейским христианством. Проявлялся через тезис «Вся власть от Бога».

[2] Здесь описана реальная летописная история, связанная с борьбой Всеслава Полоцкого с Ярославичами.

Глава 6

1555 год, 2 ноября, Тула

Раннее утро.

Еще темно, но петухи успели основательно разбудить всех в округе. Так что на литургию успели даже те, кто желал бы ее проспать. Хочешь не хочешь — проснешься, когда всякого рода пернатые динозаврики[1] надрываются и орут в течении достаточно длительного времени.

И Андрей тоже проснулся, хотя с удовольствием бы прогулял сие мероприятие. Но, увы, не мог. Он ведь теперь воевода городского полка и не мог преимущественно сидеть в своей вотчине. Очень хотелось, но обстоятельства не позволяли. Из-за чего парень отчаянно рефлексировал.

Постановка его воеводой — логичный и закономерный итог деятельности. Рано или поздно это должно было произойти. Во всяком случае, если бы он не совершал серьезных промахов.

Понятное дело, были и другие варианты, но этот сценарий среди прочих — вполне себе жизнеспособный. И он к нему психологически был готов. Однако все это произошло слишком быстро. Катастрофически быстро. Из-за чего завершить основные преобразования в вотчине Андрей просто не сумел. Отчего немало терзался душой.

И дело не в идейности или еще чем-то таком. Нет. Вотчина — это его тыл. И он банально опасался выходить в большое плавание, не имея за спиной надежной гавани — места, куда можно было бы вернуться и укрыться, спрятавшись от невзгод.

В этом плане он сам себя сближал с Петром Великим, который, как известно, любил браться за все на свете и ничего до логического финала не доводить. Даже флот — любимое его детище, развалился практически сразу после его смерти.

Андрей это понимал и нервничал, рефлексировал. Сильно рефлексировал. Очень сильно.

Что он хотел от жизни? Строго говоря — тишины и сытого покоя.

Наивным дурачком парень не был, поэтому не тешил себя мыслями о том, что такое ему когда-нибудь перепадет. В здешнем «историческом ландшафте» даже Цари вынуждены постоянно и очень активно шевелиться, чтобы не выпасть «с корабля современности». Вот и Андрей не был исключением. Все вокруг было слишком подвижно, мобильно и нестабильно. Из-за чего каждый новый год вынуждал его активно шевелиться. И чем больше он барахтался, тем сильнее приходилось работать локтями.

Во всяком случае — пока.

Он ведь до сих пор был независимым игроком на политическом поле Руси. Ну, условно независимым. И если поначалу, будучи мелкой сошкой, он мало кого интересовал. То теперь, взлетев вверх, он вошел в более серьезную лигу. Лигу, в которой нельзя быть одному. Лигу, в которой его старые связи с родичами не стоили ничего, ибо те люди попросту не имели нужного политического веса. А потому их вроде, как и не было…

В идеале-то, конечно, Андрей с огромным удовольствием сел бы у себя в вотчине и занялся бы хозяйственными делами. Выставляя на службу должное количество всадников и не выезжая самостоятельно под предлогом плохого самочувствия. Лет десять-пятнадцать такой жизни и его из вотчины уже будет не сковырнуть. Никому и никак.

Но, увы, никто бы ему такого не позволил.

Поэтому ему, волей-неволей нужно было потихоньку втягиваться в большую политику. Вопрос только как это сделать?

Навязываться Захарьиным он не желал. Те хоть и не чурались общения, но держали дистанцию. Видимо не спешили и ждали развития событий. Их положение было хоть и сильным, но шатким. Из-за чего они опасались ввязываться в рисковые предприятия.

Единственным человеком из столицы, с которым у Андрея сложились рабочие, теплые отношения, оказался Иван Шереметьев. Но он был всего лишь боярином. Влиятельным, но боярином. Чего совершенно не хватало.

А в той «банке с пауками» имелись ТАКИЕ хищники, что даже многоопытный Царь опасался с ними связываться. И парню рано или поздно придется иметь с ними дело. И самому лязгать челюстью достаточно громко и опасно, дабы даже мысли сожрать его у них не возникало. А для этого требовались союзники. Осталось придумать — как их найти.

Но это отдаленный пласт забот. До него можно банально не дожить, потому что, по мнению Андрея, Царь назначил его воеводой для того, чтобы потихоньку начать отрывать от земли. Сначала сдернул с вотчины, видимо осознав к чему там все идет. Потом в качестве награды переведет куда-нибудь подальше. С повышением, само собой. Но разрывая установившуюся крепкую связь молодого воеводы с обитателями Тулы. Что будет дальше? Бог весть. Но однозначно парню придется не сладко, крутясь на чужбине в серьезной партии и без своих людей…

Андрей понимал всю мрачность и опасность сложившейся обстановки. Поэтому старательно работал. Много. С головой и душой уходя в дела. Чтобы не только поручения Государя выполнить, но и себя не забыть. Пока есть время на это. Из-за чего потерял бдительность, слишком погрузившись в дела…

Итак — церковь.

Андрей, будучи воеводой города, вошел в нее и стал на самое почетное место — подле ворот, ведущих в алтарь. Настолько близко, насколько вообще ритуальная часть позволяла приблизиться.

Его окружили старшины полковые и наиболее влиятельные люди города. Дальше встал люд попроще. Обычные же обыватели в церковь даже не вошли — она их попросту не вмещала из-за своих скромных размеров.

Началась литургия.

Долгая служба. Которая и в XXI веке велась часа два по, как говорят, сокращенному «сценарию». Здесь же это все шло долго и совершенно не интересно для Андрея. Поэтому он погрузился в свои мысли и механически крестился, когда это делали все вокруг.

Неизвестный вошел в церковь спокойной и уверенно. Слишком уверенно для простого человека. Но его никто не знал. Однако этот человек не тушевался и все вокруг думали, что делает, значит имеет право. Тем более, что одет он был прилично. Можно даже сказать — богато. Поэтому мужчина смог достаточно спокойно достигнуть той части церкви, где стоял Андрей.

— Куда прешь?! — прошипел Данила, дядя Марфы.

— Важное дело, — чуть скривившись ответил этот незнакомец и двинулся ближе к Андрею.

Спиридон, что стоял рядом, услышал эти слова. Однако уточнить не успел — события начали развиваться слишком быстро.

Незнакомец выхватил из одежды кинжал и ударил им Андрея.

Снизу-вверх. Стараясь вонзить его под ребра.

Однако стоящий рядом Кондрат успел среагировать и толкнул нападающего. Из-за чего кинжал лишь чиркнул воеводу по ребрам.

Но нападающий не растерялся.

Он отмахнулся, зарядив Даниле по лицу локтем. И попытался ударить Андрея кинжалом уже сверху-вниз, метя в основание шеи.

Но и этот удар не удался.

Воевода начал разворачиваться и чуть уклонился. Из-за чего кинжал вонзился ему в плечо, пронзив мягкие ткани вдоль кости.