За гранью времени. Курская дуга (СИ) - Волков Александр Мелентьевич

Консультируясь с профессором Бауманом по ХКМ Везденецкий, с помощью Мити, имевшего незаконченное инженерное образование и способного неплохо ваять чертежи, разработал особый вспомогательный двигатель.

Морозным утром, 10-го июля, Митя и Везденецкий любовались тридцатчетвёркой, которая мерно рокотала дизельным мотором и источала запах солярки. Матёрая, надо сказать, машинка, покрытая вмятинами от скрикошетивших снарядов и царапинами от пуль. Красивой красной звездой на башне и надписью "Бей врага!" она восхищала союзников и пугала врагов.

Командир танка, Белов, показался из люка мехвода и одобрительно кивнул. Он выглядел довольным, отогретым, кожу подрумянило теплом.

— Ну, как? — спросил Везденецкий, потирая замерзшие ладони. — Тепло?

— Да прям комнатные условия, — улыбнулся Белов. — Вот это вы здорово придумали, ручку для настройки температуры. И ещё скромно так, что мотора не слышно и не видно.

— Ну так, — Митя, хвастаясь, развёл руками. — Саня у нас талантище, — Митя хлопнул Везденецкого по плечу. Льстил, зараза. Отоплением войска, по большей части, обязаны именно Митьке. — Без него вам бы пришлось до конца войны печками танки обогревать.

— Ну ка, — Везденецкий подошел к люку, Белов потеснился, и позволил заглянуть в боевое отделение танка.

Отопительный двигатель был компактен, практически незаметен, и питался от мощного танкового аккумулятора, работая как полноценная система климат-контроля. Даже температуру регулировать можно было, а так же поддерживать дизель-мотор в состоянии боеготовности.

Сначала хотели полностью перекраить силовую устаровку. Сделать в танке что-то вроде антифриз-системы и поставить обогреватель, как у немецкой "Пантеры" образца 44-го года, но Бауман сразу же идею завернул. Говорил, мол, нет времени менять двигатель В2, нет времени переделывать массовое производство уже имевшейся техники. Нужно что-то небольшое, а главное — универсальное.

Ничего бы не получилось, если бы не Митя. По чётким инструкциям Баумана он нарисовал чертёж, приспособленный под машиностроение и науку 1943 года.

Теперь, благодаря этому изобретению, можно было отапливать и многочисленные разновидности БМ "Катюша", и любой танк, и даже блиндажи. Лишь бы источник питания был.

— Теплынь, товарищ изобретатель, — улыбнулся Белов. — И дежурного к печи теперь не нужно выставлять. Перед боем можно отдохнуть хорошо. Спасибо вам.

— Отлично, — одобрительно кивнул Везденецкий. — Товарищ Сталин будет доволен. Идем, Митька.

Они засели в траншее неподалеку от левого берега, откуда открывался вид на немецкую оборонительную линию. Везденецкий заметил, что противоположный берег и окрестности Толкачево были изрыты окопами, укреплены прочными многобрёвенными блиндажами и колючей проволокой. Противотанковых ежей хватало, мин хватало, а перед траншеями так вообще растянулся противотанковый ров.

— Вот упоротые скоты, — изумился Везденецкий, и закурил, протянув сигарету "Курск" Мите. После первой тяги приятно закружилась голова. — Полтора года окапывались, а теперь и зимой не устают жесткую землю ломами да лопатами колупать.

— А що ты хотел? — Митя затянулся, выдохнув густое облачко пара и дыма. Хорошо хоть, теплую одежду на фронт поставили, и теперь было не так холодно. — Жить захочешь, ужом извернешься.

— Слушай, а по поводу жизни…. Ты нафига, с инженерными навыками, на фронт попёрся? — полюбопытствовал Везденецкий, покосившись на Митю.

— А що мне, в кабинете сидеть, как мышь тыловая, пока тут ребята головы кладут? Что обо мне тогда в деревне скажут, дома? Как батька на меня побачит? Не. После войны буду жизнь устраивать. Щас мужики нужны на фронте.

— Вот зря ты так, — Везденецкий качнул головой. — Мы с тобой сделали моторчик, дали людям тепло, и смогли повысить эффективность всей красной армии. Наши машины теперь смогут раньше вступать в бой, бойцы не будут до костей промерзшими, смогут яснее мыслить и точнее стрелять. Это победа для всего фронта. Знаешь, как говорится, все профессии важны, все профессии нужны.

— Твоя правда, хлопец, — пожал плечами Митя. — Но я же не могу щас Сеньку и остальных бросить. Если уж не вместе воюем, то хотя бы на одном фронте должны быть. Слушай…. А какие девчонки в 2054 будут?

— Странные, — усмехнулся Везденецкий. — Потом как-нибудь расскажу. Давай-ка….

— Тихо, — Митя вдруг помрачнел, изменился в лице и весь превратился в слух. Взялся за рукоять АШ-254, который, к слову, весьма удачно удалось воспроизвести в текущих условиях оружейной промышленности. Получалось даже универсальные патроны калибра 7,62 массово изготавливать, хотя уходили они быстро из-за скорострельности в 800 выстрелов в минуту. Хорошо хоть, при таком калибре и скорострельности не было проблем с эргономикой. — Прислушайся.

Ревя двигателем, на холм противоположного берега взабрался гусеничный бронетранспортер, из люка которого в полкорпуса высунулся абсолютно бесстрашный офицер в эсэсовской форме. Он придвинул к глазам бинокль, просматривая советский берег.

— Ты смотри, яка обнаглевшая вошь, — сощурился Митя, и перевел предохранитель в режим стрельбы одиночными. — Ща у него в башке тоннель в Вальхаллу появится. Разведчик хренов.

Да. Немца точно можно было удостоить премией Дарвина. Видимо, снайперов он не боялся, пребывая в уверенности, что ни винтовки, ни ППШ его не достанут из-за низкой, на такой дистанции, кучности стрельбы. Или же он хотел покончить жизнь самоубийством, но побоялся репутационных издержек, выбрав наиболее достойный способ гибели.

Черт разберет этих фрицев.

Митя хорошенько прицелился, выжал спуск и хлопнул выстрел АШ, эхом разлетевшись по пляжу. Немец, будто надувной рекламный человечек, сначала назад выгнулся от кинетической энергии пули, а потом вперед завалился, мордой на броню.

Водитель броневичка сразу по газам дал — скрылся за холмом, оставляя след из выхлопа.

— Вот это автомат, понимаю, — восхитился Митя, нырнув в окоп. — Чуть ли ни как из снайперской винтовки стреляю. Ох! С такими мы точно всех немцев перебьём!

В небе Везденецкий заметил силуэт немецкого самолёта разведчика, от которого доносился гул моторов и пропеллеров. Странно. Частенько в последнее время разведчики летают. Да и суицидник этот, с биноклем….

Неужто набрались смелости и в наступление решили пойти?

Так и оказалось. Совсем скоро на другой стороне послышалась артиллерийская канонада, в небе появились "Юнкерсы" и противотанковые штурмовики, по которым тот же час заработали советские зенитки. Фрицы чувствовали, похоже, что наши в атаку собрались, так что решили поступить отчаянно и превентивно.

"Юнкерсы" и шутрмовики с гулом пикировали на наши позиции, обстреливая танки из противотанковых пушек, снаряды падали больно точно, разрываясь в глубине линии обороны и накрывали танки.

Везденецкий с Митей отступили от Оки, засев в траншее на равнине, и наблюдали. На них, ну, точнее на Везденецкого, возлагались другие боевые задачи, а именно — отстрел эсесовских смертников из будущего, которых в последнее время стало больше чем много. Более того, смертники приноровились пробираться за линию фронта, пользуясь оптическим камуфляжем.

И это было очень плохо. Рейх 2054 года по уровню жестокости ничем не уступал рейху Второй Мировой. Смертники без оглядки жертвовали собой, сбрасывая ХКМ после прыжка.

Было видно, что немцы решили броситься на амбразуру, ведь совсем скоро к советской линии обороны выдвинулся стальной клин из немецких танков. В окопах послышались выстрелы противотанковых ружей, послышались залпы сорокопяток и, в редких случаях, гремела оглушительная канонада СУ-122. В тот момент тяжелых самоходок не хватало, чтобы пробивать "Тигров" в лоб, но оттаявшие тридцатчетвёрки оказались ничуть не хуже.

Они моментально завелись, экипажи, в отличие от замерзавших фашистов, бодро управляли танками и метко вели стрельбу. Непонятно, разведка боем это была или полноценное наступление, но всё равно стало жарко. "Тигры" переправились через Оку вместе с "Панцерами" и "Пантерами", нередко останавливаясь для ведения огня.