Воробей, том 1 (СИ) - Дай Андрей

Как известно, Закон приняли, акции частных дорог стали выкупать. Ну и лотерея одно время была любимейшей забавой добрых двух третей взрослого населения страны.

Князя Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского сделали товарищем нового же министра Внутренних Дел, генерала от кавалерии, бывшего в пятидесятых начальником Третьего Отделения, боевого генерала и любимца Александра Второго, Александра Егоровича Тимашева. По мне, так не лучший выбор. Князь Алексей Борисович - умнейший, конечно, человек. Истинный дипломат и прирожденный демагог. Ему бы чуточку русской сноровки и находчивости, и лучшей кандидатуры для замены стареющего, и, скажем честно - дряхлеющего без Высокой Мечты после отмены Парижского трактата, князю Горчакову и не сыскать. Но, во-первых и МВД уже далеко не тот многоголовый монстр, каким министерство было в эпоху Валуевского начальствования. Полицию выделили в отдельный департамент и подчинили СИБ. То же самое произошло и с почтами и телеграфами. Только с правами отдельного министерства. В наместничествах четко отделили военную власть от гражданской и законодательно запретили совмещение. И осталось от главного в стране министерства банальная всероссийская канцелярия, фиксирующая результаты деятельности гражданских начальников на местах. Ну, плюс еще статистический и переселенческий комитеты! Вот это - действительно важно! И если с главным статистиком страны нам повезло - господин Семенов наверняка и сам не догадывался, как много о Державе знает. А вот желающего нянчится с переселенцами энтузиаста, все никак подыскать не могли. А тут заслуженный, превосходно образованный человек, князь, проявляет явный интерес! Как было не пойти ему навстречу?!

И только с Тимашевым... нехорошо вышло. Я умом-то понимаю, что назначение этого бравого кавалериста было неким разменом. Вроде бы как - один консерватор уходит, другой приходит. Князь Урусов на генерала Тимашева. И тут нельзя не признать, что МВД, в нынешнем, урезанном, даже, едрешкин корень, оскопленном виде, куда предпочтительнее отдать под начало спорной ценности начальнику, чем Министерство Юстиции. Возвращение в кресло министра МинЮста специалиста, энтузиаста и просто замечательного человека, Дмитрия Николаевича Замятина, того стоило.

Тем более что Александр свет Егорович слишком уж нам не досаждал. На заседания Комитета приезжал совершенно не ознакомленный с собственным докладом, который читал зычным командным голосом, не вникая в суть. А на все вопросы лишь пожимал плечами и, с чувством исполненного долга садился на место. Свое мнение высказывал крайне редко, голосуя обычно точно так, как это делал начальник другого министерства - ГосИмуществ, Валуев.

Мы с Толей… гм… Анатолием Николаевичем Куломзиным, управляющим делами Комитета Министров и моим лучшим другом, не уставали шутить по поводу компетентности военного в седле МВД. Но делали это тихо, без свидетелей. И никогда не выносили свое мнение на люди. История с Залесовым, прибывшим в столицу по поручению оренбургского генерал-губернатора, все-таки просочилась в общество - это когда на все вопросы командированного чиновника министр ответствовал: "не знаю, справьтесь в департаменте… Не знаю на чем остановилось дело" и тому подобное - но никак на положение Тимашева не повлияла. Только прибавила пару очков симпатии отставленного ради назначения генерала Валуева к нашей шайке. Это после того как Куломзин, нужно признаться - по моему наущению, передал записку такого примерно содержания: "Кресло Ваше, как водится, занято другим. Но с него не раздается уже прежняя одушевленная речь. Да лучше сказать, и просто ничего не раздается".

По мне, так наш Александр Егорович просто занимался не тем делом. Бравый кавалерист, любимчик покойного Александра Второго, был отличным портретистом и один из первых в стране освоил высокое искусство фотографирования. Но ярче всего его художественные дарования проявились в скульптуре – работы министра изредка экспонировались на различных академических выставках. В Академии Художеств, почетным членом которой был генерал, несколько талантливых студентов получали его именную стипендию. Вот к чему лежала душа этого человека. Господь хотел, чтоб Тимашев создавал прекрасное, вечное, а не размахивал саблей в лихих кавалерийских атаках. Жаль, что Судьба распорядилась иначе.

Нет худа без добра. В противовес консерваторам, я упросил Николая Высочайше утвердить Анатолия Николаевича Куломзина, прежде служившего секретарем Комитета Министров, управляющим делами канцелярии. Ну и, так сказать, присовокупить к должности чин статского советника. И никто в Петербурге это за протекцию не принял, хотя в нашей маленькой "деревеньке" только слепоглухонемые не ведали, что Толя - зять Замятина, и мой друг. Потому что каждая задрипанная лошадь в обеих столицах знала, что в структуру Комитета Министров попадают только по заслугам и никак иначе. Одно из двух условий, поставленных Государю при моем вступлении в должность, и усилиями Великой княгини Елены Павловны, шепотками из уст в ушко, разнесенное по салонам высшего света.

К началу февраля тысяча восемьсот семьдесят пятого в Санкт-Петербурге не нашлось бы ни единой приличной гостиницы, где нашлись бы свободные номера. Ни один особняк не стоял пустым, и, думается мне, и гостевые покои в них не пустовали. Дата похорон почившего Государя так еще и не была назначена - ждали приезда с севера Великого князя Алексея Александровича, но съехавшийся в столицу цвет дворянства, торговли и промышленности и не помышляли об участии в траурном шествии. Забальзамированное тело Николая покоилось в усыпанном цветами гробу, установленном в Георгиевском зале Зимнего, но в салонах словно бы уже забыли о постигшей Державу утрате. Куда больше умы и простых обывателей и облеченных властью вельмож занимали другие мысли. Ну, в том, что следующим императором станет потомок Николая и датской принцессы, Александр, никаких сомнений не возникало. Но кто?! Кто станет править страной, пока будущий Государь молод и не может занять престол?!

Общественная жизнь била не ключом даже, гейзером! Улицы с раннего утра и чуть ли не до полуночи были полны экипажами со спешащими на званые и незваные обеды господами. Собирались и тут же, послушные ветрам слухов и сплетен, карточными домиками рассыпались партии. Создавались союзы, ссорились стародавние партнеры и объединялись прежде непримиримые враги. И все только ради того, чтоб получить некую, иллюзорную пока выгоду от возможной близости к будущему Регенту или кому-либо из его окружения.

Еще одним вопросом вопросов, кроме личности Правителя, был состав регентского совета. Согласно Павловскому закону, исправленному и дополненному в правление покойного Александра Второго, Регент не мог управлять Державой единолично. Все сколько-нибудь значимые его решения должен был принять и одобрить Совет. И тут действительно был простор - поле необъятное - для мнений.

Естественно, имелись по этому поводу определенные мысли и у вашего покорного слуги. Тем более что я и сам, волею Всевышнего, оказался втянут в эту подковерную грызню за Большой Приз.

Больше того, в отличие от большинства прямо-таки оккупировавших Северную Столицу обывателей, я располагал информацией, что называется - из первых уст. И имел возможность эту самую информацию получать и впредь.

Как раз тогда, первого февраля, после полудня, я сидел в обыкновенно тихой, а с явлением "понаехавших" чуть ли не переполненной ресторации с незатейливым названием "Фантазия". Поджидал своего соратника, и близкого друга, Анатолия Николаевича Куломзина. В надежде получить от управляющего делами Канцелярии Комитета министров сведения, касающиеся настроений, так сказать, из стана "противника".

Нужно ли говорить, что за целый долгий день собравшиеся в Мраморном дворце члены императорской семьи так к единому, всех устраивающему, мнению и не пришли. Нет, с кандидатурой собственно Регента у Великих князей разногласий не возникало. Еще бы, едрешкин корень! Вот это был бы скандал, каких еще не видывала седая Европа! Без каких-либо на то оснований, отменить повеление Императора - это я вам скажу - non comme il faut. И даже mauvais ton.