Правильный попаданец (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич

Трубка согнулся пополам. Я успел вскочить и нанёс второй удар: на сей раз рукояткой револьвера по кумполу. «Смит-Вессон» в этом вопросе ничем не хуже полицейской дубинки, если уметь пользоваться – вырубает злодея на счёт «раз».

Оставались ещё Коваль и третий бандос. Однако бородач-старовер валялся в отключке – авария не прошла для него даром, а с ряженым уже сцепился начальник.

Сдаётся, что Смушко неплохо боксировал, заехал в челюсть противнику таким хуком, что и Майку Тайсону было бы не зазорно.

Я мысленно поаплодировал отцу-командиру. Не прост товарищ Смушко, ой как не прост: и авто водит – а эта профессия тут распространена примерно так же, как в двадцать первом веке умение управлять реактивным самолётом, и боксирует на «пять с плюсом». А сколько в этом человеке может быть других, не менее полезных талантов?

Нет, мне определённо нравится и время, в которое я угодил, и люди, с которыми я буду работать!

Глава 7

Глава 7

Разумеется, погоня и перестрелка привлекли к себе внимание, и в нашу сторону со всех сторон бежали вооружённые люди: от постовых милиционеров до красноармейцев.

К счастью, Смушко многие знали, и никаких эксцессов не возникло, хотя поволноваться мне пришлось: постороннему человеку было бы очень трудно разобраться, что здесь произошло, и тогда всякое может приключиться.

Но кипучая деятельность начальника губрозыска быстро помогла устранить следы нашего побоища. Труп забрали в морг, трёх арестованных доставили в Губро. На шум примчался наш завхоз, который оперативно реквизировал то, что осталось от брички. Особенно его порадовала пара лошадей, которых отловили в конце проспекта, где они мирно стояли и пощипывали травку.

Другого столь же счастливого человека на свете, ещё стоило поискать.

Начальник снова сел за баранку и отвёз меня назад, где у входа уже толпились как сотрудники милиции и губрозыска, так и посторонние зеваки.

Как выяснилось, состояние, что Коваля, что Трубки было таковым, что им срочно потребовалась врачебная помощь, и ни о каком допросе не могло быть и речи. А вот с третьим лже-чекистом повезло. Смушко «сделал» его гораздо аккуратней, чем я Трубку.

- Что делать с револьвером? – спросил я.

- При себе держи. Считай, что с этого дня он твой, - милостиво разрешил начальник.

Слегка обнаглев, я заикнулся насчёт патронов, но Смушко только хмыкнул.

Ясно-понятно, и тут работает схема – крутись как хочешь. Ну… что-нибудь придумаем. Главное, что у меня теперь появилась «пушка». Со временем, может, разживусь и чем-то посолиднее. А что – я бы от маузера как у Смушко не отказался! И вообще, дайте два!

Поскольку я был героем сегодняшнего дня, мне разрешили присутствовать на допросе.

Допрашивали третьего ряженого в кабинете у следователя Юркевича – подвижного как ртуть толстячка, просто излучающего из себя добродушие. В его внешности было что-то от плюшевого медвежонка, он казался каким-то милым и несерьёзным, слегка несобранным, но на него просто было невозможно обижаться. Не следак, а сплошное ми-ми-ми, подумал я, когда Юркевич вдруг локтём случайно смахнул со стола какие-то важные бумаги, и мы со Смушко стали их поднимать на глазах у противно ухмыляющегося бандюгана по фамилии Зайцев. При этом у Юркевича были такие виновато-просящие глаза, как у кота из мультика про зелёного огра, который так любила смотреть в детстве моя Дашка.

Но стоило лишь начаться допросу, как Юркевич преобразился. Я понял, что передо мной настоящий профи, а внешняя милота – не более чем маска, позволяющая расположить к себе преступника и вывести на откровенный разговор даже закоренелого злодея. Это был ас своего дела!

Несколько фраз, и бандит – здоровенный мужик с бритой шишковатой башкой и огромными кулачищами уже лил крокодиловы слёзы и размазывал по лицу сопли.

- Зачем вам понадобился Коваль? – спросил Юркевич.

Лже-чекист всхлипнул.

- Это Левашов - он Трубку попросил, чтобы мы его у вас увели.

Я догадался, что речь идёт о том самом бандите, на поимку которого отправились почти все наши, включая Мишку. Что-то говорили о банде числом не менее тридцати сабель. Серьёзная сила.

Наши за ним гоняются, а Левашов тем временем через своих доверенных людей в городе свои дела проворачивает. Ничего не скажешь – наглец! Надо будет при случае узнать о нём больше.

- Левашов? – поразился начальник губрозыска. – А ему-то с каких хренов этот старовер-душегуб понадобился?

- Так понятно зачем: вас, легавых, хотел по носу щёлкнуть, - простодушно ответил Зайцев. – Чтобы, значит, позор на весь свет был.

- Ясно, - кивнул Смушко и бросил на меня задумчивый взгляд.

Ну да, если бы не просмотренные мной сводки и натренированная в оперском прошлом память, план лже-чекистов бы удался. Другим словом, кроме как повезло – ситуацию описать сложно.

- Так и запишем – хотели скомпрометировать органы советской власти, - Юркевич макнул перо в чернильницу и старательно зачиркал в протоколе допроса.

- Чего-чего мы хотели? – захлопал глазами допрашиваемый. – Это вы в чём нас обвинять собираетесь? Ничего мы ментировать не собирались. Не пишите всякого!

Я невольно улыбнулся, но разъяснять смысл термина не стал.

- Не берите в голову, Зайцев. Лишнего мы вам предъявлять не собираемся.

Бандит успокоено вздохнул. Юркевич умел убеждать одной только интонацией.

- Кстати, - как бы между прочим поинтересовался Юркевич, - откуда Левашов узнал, что мы арестовали Коваля?

- Тоже мне секрет, - фыркнул допрашиваемый. – Полгорода видели как вы его брали.

Лицо Смушко просветлело. Он явно боялся, что среди своих есть кто-то, кто работает на Левашова.

- Хорошо, это мы прояснили. Тогда ответьте, пожалуйста, на следующий вопрос: удостоверения сотрудников ГПУ и мандат, где достали? – продолжил гнуть линию следователь.

Зайцев пожал плечами.

- Это вы у Трубки спросите, когда он очухается… Ну или если очухается, а то уж больно ваш человек дерётся крепко, - он перевёл взор, в котором не читалось ничего, кроме испуга, в мою сторону.

- Трубка-то очухается, - заверил Юркевич. – И мы обязательно его спросим. Но что мешает вам рассказать? Чем больше будете с нами сотрудничать, тем легче будет ваша участь.

- Да я бы рассказал, коли бы знал, - грустно улыбнулся Зайцев. – Только кто ж меня в известность в таких делах ставит. Меня для другого берут.

- Ну вот про это другое вы мне сейчас и поведаете, - вежливо наклонил голову Юркевич.

Послужной список у Зайцева оказался приличным, но я заметил, что он охотно сознаётся в ограблениях рядовых граждан, но как только речь заходит о государственной собственности, как его словно подменяли – куда-то исчезала словоохотливость, он даже начинал заикаться.

Сначала это вызвало у меня недоумение – откуда такая избирательность? Чего он так боится? Потом до меня дошло: в это время покушения на госимущество считались намного более серьёзными преступлениями, чем грабёж обывателей, пусть даже эти самые обыватели – граждане молодой советской республики.

Перекос, конечно, несправедливый, но их и в моё время тоже хватало, как и резонансных дел.

Выпотрошенного Зайцева отправили в камеру на отдых. Юркевич решил, что завтра снова возьмёт бандита в оборот и выжмет из него ещё больше.

Я покосился на окно: уже темнело, а ведь у меня с утра и маковой росинки во рту не было. Даже по госпиталю затосковал: там меня точно ждали еда и кров.

Голодный был не только я. По распоряжению Смушко нам троим со следователем принесли по миске каши и по стакану чая.

Если каша у меня зашла на ура, то чай вызвал странные чувства. Он как-то странно пах, да и на вкус тоже был так себе. Уж лучше бы тогда простого кипяточку.

Позже я узнал, что мы пили морковный чай, подслащенный сахарином.

Через час Смушко засобирался и ушёл, Юркевич убежал домой ещё раньше.