Господин изобретатель. Часть II (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич
– Лучше подождем возвращения генерала Обручева от государя, заодно и попробуете наших разносолов, – сказал полковник, – поскольку в прошлый раз вы меня потчевали, то сегодня приглашаю я.
Столовая произвела приятное впечатление чистотой и выбором блюд, хотя, поскольку шел предрождественский пост, то меню было постным, а вот таких щей с грибами я вообще никогда не ел. Пока ели, да неспешно пили чай с лимоном, прошло полтора часа.
После обеда пошли к Агееву, говорили еще часа полтора о порядках в Главном Штабе, из чего я сделал вывод, о том, что полковник уже числит меня своим замом. Потом сидели в приемной у Обручева, наконец, через час генерал появился и пригласил нас зайти:
– Поздравляю вас чином коллежского асессора по Военному Министерству, Александр Павлович, и с назначением заместителем полковника Агеева, – торжественно сказал генерал, – Указ будет сегодняшним днем и старшинство в чине пойдет так же, а бумагу из Канцелярии ЕИВ о пожаловании чином получите позже, когда ее подготовят. И еще, мне показалось, что Государь уже наслышан о вас, так как обычных в таком случае вопросов он не задал вообще.
Когда мы вышли от генерала, Агеев обратился ко мне:
– Поздравляю, ваше высокоблагородие, – подмигнул мне Агеев, – когда проставляться будете?
– Да хоть сейчас, – ответил я в том же веселом тоне, – но вообще-то как положено, когда от вас звездочки получу, раз уж чиновникам погоны не положены[21].
– Да я знаю, – за вами не пропадет, – поддержал общее настроение Агеев. (Было видно, что он за меня рад, поскольку генералу удалось добиться мне более высокого чина, чем могло быть).
В кабинете Агеев сразу стал серьезным и сказал:
– Для начала подпишите бумагу о сохранении военной тайны, поскольку с этого дня вы будете иметь дело с государственными секретами.
После того кая поставил свою подпись, Агеев продолжил:
– В настоящий момент проходит перевооружение русской армии на системы стрелковых вооружений с малокалиберным патроном трехлинейного калибра[22] вместо патрона калибром 4,2 линии, который использовался в винтовке системы Бердана и револьвере Смит энд Вессон, ранее принятых на вооружение российской армии. Конкурс на трехлинейную винтовку практически уже идет, основные участники: наш капитан-оружейник Мосин и бельгиец Наган. Надо сказать, что во время конкурса обе винтовки имели приблизительно одинаковые показатели меткости и скорострельности, но большинство членов комиссии проголосовали за винтовку Нагана.
– Вот вам, Александр Павлович и предстоит разобраться досконально в вопросах приоритета и есть ли у Леона Нагана права на этот приоритет, то есть, не страдают ли интересы Империи и нет ли в этом злого умысла? – поставил мне задачу полковник. Работать с материалами будете только в моем кабинете, поскольку с вашим кабинетом вопрос еще не решен. Если будете выходить из кабинета ненадолго, то дверь обязательно закрывайте на ключ. Потом вам предстоит на месте ознакомиться с испытаниями, но, если придется посещать другие учреждения официально, то делать это надо в мундире – поэтому вы сегодня же посетите портного, который выполняет заказы для офицеров и чиновников Главного Штаба. При поступлении на службу комплект обмундирования вы пошьете бесплатно, а также получите на складе необходимое снаряжение, оружие у вас уже есть[23]. Потом вам придется все обмундирование и снаряжение покупать за свои деньги.
Теперь мне все время приходилось сидеть у Агеева, знакомясь с результатами испытаний. Мундир мой должен быть готов через неделю, мне он был нужен и для того, чтобы представиться начальству по случаю назначения и производства в чин.
За это время приехали два химика, оба молодые, из выпускников Московского Университета, закончили один три, а другой – четыре года назад, и, помыкавшись, поняли, что ничего лучшего, кроме как места учителей в гимназии им не найти, а ведь хотелось стать учеными, работать с чем-то новым… Я их помнил еще по конкурсу в Купавне: одного звали Петром Вознесенским, был он сыном сельского священника, готовился было поступить в духовную семинарию и пойти по стопам отца, как тот того и хотел, но после смерти старого священника, его сын ушел с первого курса семинарии (подозреваю, что его вытолкали оттуда за материалистические высказывания) и учился, что называется «за медные деньги» в Университете. Второй, Мефодий Парамонов, был вторым сыном владельца лудильной мастерской, из московских мещан, отец его задался целью дать гимназическое, а потом и университетское образование умненькому младшему сыну (старший должен был унаследовать отцовское дело). Мефодий, кроме того, что добросовестно учился и знал химию и физику, мог многое делать своими руками и обладал сметкой конструктора лабораторного оборудования. Многие его идеи, как я потом убедился, можно было патентовать и, в конце концов, он получил несколько патентов-привилегий. Воскресенский и Парамонов начали свою стажировку у приват-доцента Северцева, но, через пару дней пришли ко мне в «Асторию» с жалобой на Северцева, который явно скрывал некоторые особенности производства СЦ. Пришлось идти с ними к профессору Дианину и разбираться с Северцевым, после этого жалоб от моих химиков не поступало.
Панпушко тоже держал меня в курсе событий: ему не удалось добиться повышения жалования для старшего фейерверкера, а вот по поводу его командировки на завод в Купавне для контроля качества, якобы производимого там ТНТ, возражений не было и унтер убыл в командировку. На вокзале его встретили представители завода и сейчас фейерверкер передавал опыт производства ТНТ молодым химикам в лаборатории в Купавне. Также он привез смету на сырье и оборудование, составленную Панпушко и проконтролировал закупки ингредиентов, проследив за тем, чтобы они были надлежащего качества.
Обратившись к Агееву с вопросом, где можно в центре подыскать приличную квартиру за не очень большие деньги, был слегка ошарашен тем, что мне, как заместителю начальника отдела штаба, оказывается, полагалось служебное жилье, поэтому не шел вопрос о выплате мне квартирных к жалованью. Он предложил занять квартиру в доходном доме на Миллионной, где были служебные квартиры некоторых начальников отделов и их замов. Полковник хотел сделать мне сюрприз, так как в квартире сейчас ремонт и ее должны меблировать самой необходимой мебелью. Ремонт должны закончить на днях, так же как мой мундир и к представлению меня Начальнику Главного Штаба все должно быть сделано, а мебель расставлена. Прислугу я буду оплачивать сам, у Агеева квартира в этом же доме, так что, одна и та же горничная могла бы убирать и у меня, естественно за небольшую доплату, рубля три-четыре[24] в месяц. Так что, если я не очень спешу, не мог бы я пожить несколько дней в «Астории»?
Я же, тем временем, знакомился с материалами конкурса на новую трехлинейную пачечную (то есть, магазинную) винтовку, изучал документы и отчеты.
В конце XIX века в Европе отчетливо запахло порохом, назревал очередной передел мира, закончившийся Первой Мировой войной а для нас и ее прелюдией, Русско-японской… В Российской Империи вопрос перевооружения армии новым оружием встал сразу с окончанием Русско-турецкой войны 1877-78 гг. К этому времени стало ясно, что винтовка Бердана не отвечает современным требованиям (она была однозарядной, тяжелой и неуклюжей), а револьвер Смит-энд-Вессон был также слишком тяжел для личного оружия офицера. Требовалось что-то более легкое, скорострельное и надежное. К этому времени уже было очевидно, что калибр 4,2 линии (линия – это одна десятая дюйма, 4,2 линии составляют 10.67 мм – это и был калибр винтовки Бердана и револьвера Смит-энд-Вессон) избыточен и пуля калибра 7.62 мм (3 линии) по всем параметрам подходит для армейского оружия. Этот калибр и был принят как желаемый. Сначала в России был объявлен конкурс на новый армейскую винтовку нового калибра 7.62 мм.
