Филипп Улановский - Безальтернативная реальность
– Почему – был? – спросил Феликс, словно догадываясь, что ему собирается ответить Володя.
– Один немецкий коммунист его сумел засечь – произошло это спустя целых два года после побега ренегата – и передал всю необходимую информацию нашим работникам. Они провели блестящую операцию, изловили «блудного сына» и собирались доставить его на Родину. Чтобы транспортировать отщепенца домой на самолете, его пришлось усыпить. Но, видимо, не рассчитали там чего-то, – понятно, не профессиональные анестезиологи работали, – и после наркоза этот твой Горбачев не проснулся… Потом мы сообщили официально, что товарищу Горбачеву стало плохо сразу же после возвращения домой, пришлось сделать срочную операцию, и медицина оказалась бессильной… А затем, в течение двух месяцев по всем каналам телевидения и радио читали его покаянные письма из-за рубежа, в которых он ругал Запад последними словами.
– Настоящие письма?
– Конечно, настоящие, наше ведомство веников не вяжет! Его почерком написанные послания! Похоронили этого Горбачева на Новодевичьем, потому как места в Кремлевской стенке он не заслужил. Если бы ты видел, как его вдова убивалась…
– Раиса Максимовна?
– Во-во! Вместе с известной певичкой Аллой Пугачевой, которая, оказывается, была его любовницей. Кстати, на днях мы ее задержали! Она оказалась скрытой еврейкой, а ее настоящая фамилия оказалась… Ой, забыл! То ли Вайнштейн, то ли Зильберштейн! Пришлось ее в спешном порядке переправлять в новую Еврейскую автономную область, то есть в алмазно-золотоносный район Бодайбо… Ладно, хватит болтать о Горбачеве, он того не стоит. Поговорим лучше о нашем общем деле…
– Так что, Володя, мне придется делать в «Метрополе»?
– Мы, дорогой мой Феликс Моисеевич, там проводим большую международную конференцию по мирному космосу. Сам понимаешь, настоящих советских конструкторов из группы главных мы на конференции не покажем. Вместо них будут представлены начальники отделов и лабораторий – настоящие ракетчики, прошедшие дополнительный специальный инструктаж в нашей организации, а также непосредственно наши товарищи. Твоя задача – установить контакт с американскими учеными. Ты представишься им заместителем Главного Конструктора и дашь утечку информации о нашей новой ядерной ракете.
– А кто сейчас наш Главный Конструктор? Глушко еще жив? Или сейчас главным работает Семенов? А может быть, кто-то другой?
– Так ты еще и фамилии засекреченных конструкторов откуда-то знаешь?! Я их не знаю, а ты шпаришь, как будто всю жизнь работал на космос. Плохо с тобой наши товарищи разобрались, потому как ты израильский шпион и есть! Надо было тебя сразу на исправительные работы отправить в Сибирь – добывать уран, золото и алмазы для родной страны! А с тобой почему-то решили понянчиться! Ты что, русского языка не понимаешь? Или никогда перечня сведений, составляющих государственную тайну, не видел?
– Не видел!
– Раз уже ты сейчас считаешься «нашим человеком», то покажу тебе этот перечень, – сказал Володя и вытащил из внутреннего кармана пиджака толстенький томик небольшого формата, напоминающий англо-русский словарик. Володя быстро перелистал книжку перед носом Феликса, и у того аж зарябило в глазах. Елки-палки, да у них здесь все почти засекречено! Хуже, чем в феликсовой реальности при Брежневе и Андропове…
Володя рассмеялся: «Понял, друг сердешный? Поэтому прямо сейчас тебе сообщу фамилию Главного Конструктора! На голубом блюдечке с золотой каемочкой выложу и в подарок преподнесу! Ты что, не понимаешь, что фамилия этого человека – особая государственная тайна? Поэтому мы и собираемся подсунуть западникам тебя!»
– Так я же не специалист по космосу! – запротестовал Феликс.
– Не придуривайся! А кто в студенческие годы писал письма Брежневу и космонавту Леонову?!
Драгуновский понял, что его двойник в этой реальности оказался таким же лопухом, как и он сам – в своей реальности.
А «искусствовед в штатском» продолжил: «Копии этих писем до сих пор хранятся у нас! Или ты думаешь, что твои формуляры в библиотеках недоступны нам?! Кто постоянно читал «Спейсфлайт» и другие западные журналы по космической тематике? Ты, конечно! Мы давно тебя готовим к роли «констуктора», дурка!»
– К какой роли готовите, не понял? Конструктора?
– К роли «констуктора», то есть подсадной утки для западных специалистов! К тому же ты, как следует из твоего досье, работал долгое время в Институте физики в Тбилиси и занимался там всякими атомными и ядерными вопросами… А потом какими-то правдами или неправдами ты попал в одну из боевых контор, куда, вообще-то, берут только по нашей рекомендации, и занимался там лазерным оружием авиационного и космического базирования. Мы еще не выяснили, как туда мог попасть еврей Драгуновский. Но наш тбилисский куратор, который допустил такое, может за этот промах поплатиться работой и даже головой.
Феликс прекрасно помнил, что помог ему устроиться в «боевой» институт «Лазер» его университетский товарищ Саша, оказавшийся рядовым винтиком системы КГБ в середине 80-ых годов, во время работы в тбилисском объединении «Светлана». Этот закрытый институт радиооборудования специализировался на создании систем дистанционного контроля за инакомыслящими (включая прослушивание телефонных разговоров). Упомянутые системы были широко и повсеместно внедрены в постсоциалистической Грузии, ловко сменившей русских на американцев.
Сашка стал куратором института физики в конце 80-ых годов, после того, как предыдущий куратор НИИ, двадцатичетырехлетний Давид Дараджишвили, был найден у себя в квартире с пулей от табельного пистолета Макарова в голове. Согласно официальной версии, Давид стал жертвой собственной неосторожности, однако Сашка сообщил Феликсу по секрету, что Давид не сумел выдержать специфики работы в системе органов и покончил жизнь самоубийством – после того, как от него ушла жена, наплевавшая на все большевистские условности.
Феликс решил не выдавать Светланова этим кагэбэшникам. Если они пока еще сами не докумекали, что к чему, то не надо им раскрывать глаза. К тому же Сашка Светланов мог в этой реальности остаться физиком или вообще заниматься совершенно другими делами…
– Так все задачи, над которыми я работал в военном НИИ, абсолютно не похожи на проблемы создания ядерной ракеты…
– Ты, Феликс, не отбрыкивайся! От нас так просто не отделаться! Вот сейчас напряжешь свои еврейские мозги, сосредоточишь мысли и поговоришь минут десять с одним из этих мозговитых американских евреев. Да так поговоришь, чтобы они интерес к тебе проявили и начали охотиться за тобой, придурок!
– А если у меня не получится?
– Придется нам тогда искать другого придурка…
– А что будет со мной?
– Сам знаешь! По тебе Сибирь плачет и алмазно-золотые рудники… И зачем только задаешь такие глупые вопросы…
– А зачем вам понадобилось, чтобы я поговорил с американцами?
– Так надо! Как ты думаешь, зачем тебе раскрыли секрет первостатейной важности, а? То-то они засуетятся! Они за тобой начнут охотиться – как охотники за дичью. А мы их горяченькими – хлоп! – и задержим! А потом обменяем на нашего специального товарища, который за эскизными разработками этой самой ракеты целых десять лет охотился за океаном. Добыл он таки эти проклятые эскизы, а гениальные советские люди буквально за три года воплотили эти так и не реализованные на Западе идеи в нашу советскую действительность. Эта ядерная ракета уже строится, и будет готова к полету к звездам в ноябре 2017 года. Ты-то хоть помнишь, что за юбилей наш Союз отметит в ноябре 2017 года?
– Помню, помню…
– Какой?
– Столетие великого Октября! – ответил Феликс. – А что же с этим нашим товарищем стало?
– Сидит наш товарищ, сидит в американской тюрьме за разведывательную деятельность против США, то есть – за шпионаж. Хорошо еще, что не прикокнули его, как супругов Розенберг – тоже, между прочим, из «ваших», но хорошо поработавших на нас. Можно сказать, наш товарищ почти четверть своей жизни не видел Родины и питался только буржуазными индейками и шампиньонами. Но не повезло товарищу – попался, в конце концов, в лапы проклятых империалистов.
– Как это так – попался?
– Прокололся, можно сказать, на пустяках. Сначала на первое мая приколол к пиджаку красный бант и ушел в разгул на природу. 2 мая вышел на работу, а бант отцепить забыл. Тут-то за ним и началась слежка. А наш товарищ уверовал, что он – неуловимый. В смысле – что он никому ни на фиг не нужен. Вот и попался он, можно сказать, на совершенной мелочи – застегивал пуговицу на ширинке, выходя из сортира. А там у них, оказывается, давно все брюки только на застежках «молния»… А потом, когда полицейский сделал ему замечание за то, что он занимается непотребным делом прямо на улице (оказывается, застегивать мотню на улице – это у буржуйских чистоплюев непотребным делом считается), он попытался всучить этому черномазому козлу взятку – десять долларов… Представляешь себе – десять долларов, то есть почти семнадцать инвалютных рублей… Да за такие деньги у нас в «Березке» можно купить вагон и маленькую тележку всякой всячины… Ты, небось, ни разу не бывал в «Березке»?
