Ларри Бонд - Водоворот

Мюллер ушел, а Форстер продолжал молча размышлять, какие перспективы открываются перед ним с Божьей помощью и стараниями капитана Рольфа Беккера.

Фредерик Хейманс, президент и премьер-министр Южно-Африканской Республики, бросил через стол гневный взгляд на министра правопорядка.

Не он назначал Форстера на этот пост: его навязало президенту консервативное крыло Националистической партии, желающее быть уверенным, что безопасность страны находится в надежных, по их мнению, руках. С тех пор он был для президента постоянной головной болью: сначала он никак не желал согласиться с разработанной кабинетом политикой, а теперь откровенно саботировал ее проведение.

— Эта ваша маленькая зимбабвийская авантюра, Форстер, слишком дорого нам обошлась. Мне трудно поверить, что вы могли так неосмотрительно поступить!

За столом закивали в знак согласия. Мало кто из членов кабинета симпатизировал Форстеру или доверял ему. И уж совсем никто не видел смысла в том, чтобы противоречить президенту и своему партийному лидеру.

Форстер покраснел.

— Вы неправы и сами прекрасно это знаете! Мы ничего не потеряли, а вот приобрели…

— Ничего не потеряли? — перебил его президент. — Результаты таких трудных многомесячных переговоров вот-вот пойдут насмарку, а у вас язык поворачивается сказать такое! Нам как воздух необходимы эти переговоры с АНК и другими организациями черных африканцев! И мы должны поддерживать добрососедские отношения с приграничными государствами!

— Вы опять говорите ерунду! — Кулак Форстера обрушился на стол. — Эти переговоры, о которых вам доставляет явное удовольствие напоминать, ничего хорошего не принесли. Более того, теперь террористы АНК открыто потрясают оружием и нагло смеются полицейским в лицо. Уверяю вас, что мы ни в коем случае не должны были выпускать из тюрьмы этих голозадых коммунистических недоумков! Что же касается Зимбабве и остальных… ха! — Остальные аргументы Хейманса он отмел презрительным взмахом руки. — У этих так называемых прифронтовых государств нет ничего, в чем мы бы нуждались. Если мы будем продолжать демонстрировать силу, они приползут к нам на брюхе и будут просить у нас подаяния, как делали всегда!

Ответом ему было гробовое молчание, которое прервал министр иностранных дел.

— Я согласен с тем, что переговоры не дали практических результатов…

— Значит, вы признаете мою правоту? — Форстер поймал его на слове.

— Нет. — На интеллигентном лице министра иностранных дел явно проступило раздражение, хотя обычно он умел хорошо скрывать свои чувства. — Переговоры с руководством АНК и другими лидерами черного большинства имели огромное символическое значение, как для черных африканцев в нашей стране, так и для ведущих мировых держав. Они продемонстрировали наше намерение продолжать столь необходимые реформы. И честно говоря, господа, мы должны в ближайшее время достичь существенного прогресса, если хотим, чтобы наша экономика оставалась на плаву.

Все сразу заговорили, выражая одобрение. Инфляция, безработица и бюджетный дефицит росли катастрофическими темпами. Только слепой мог не видеть призрак надвигающейся экономической катастрофы. Сложный комплекс скрытых причин этой неминуемой беды был понятен всем присутствующим.

Доведенные до отчаяния тяжелыми условиями труда и политическим господством белого меньшинства, национальные профсоюзы, где заправляли черные лидеры, провели ряд забастовок, причинивших экономике серьезный ущерб. А тем временем продолжающиеся приграничные конфликты вынудили ЮАР призвать на действительную военную службу большое количество резервистов, что истощало как экономику, так и государственную казну. Но хуже всего, что международные банки и финансовые организации, опасаясь иметь дело с нестабильным репрессивным режимом, выказывали все меньше желания делать финансовые вливания в экономику ЮАР.

Вступая в должность в этой неблагоприятной ситуации, Хейманс со своим кабинетом провел ряд реформ. Например, отменил последние остатки «пещерного» апартеида — законы, запрещавшие межрасовые браки, ограничивавшие движение черных за свои права и всячески поддерживавшие сегрегацию в виде пляжей, ресторанов, парков и автобусов «только для белых». Он предпринял шаги для нормализации отношений с соседними странами и даже освободил из тюрьмы томившихся там лидеров АНК, разрешив деятельность организаций, когда-то признанных террористическими. И достойным венцом всех этих реформ стали переговоры, направленные на то, чтобы определить оптимальные пути справедливого разделения власти с черным большинством.

Реформы Хейманса начали уже приносить первые плоды: некоторые профсоюзы вернулись за стол переговоров; со страниц мировой печати исчезли недоброжелательные комментарии; заморские инвесторы начали проявлять заинтересованность в том, чтобы вкладывать средства в финансирование крупнейших объектов промышленности и строительства. Лидеры африканских государств радостно приветствовали инициативы нового южноафриканского президента.

И вот теперь все, чего они добились с таким трудом, оказалось под угрозой срыва во многом благодаря этому грубому и кровожадному мужлану Форстеру.

Пока остальные спорили, Хейманс устало качал головой. Он должен найти способ устранить нанесенный рейдом в Гавамбу ущерб. Пойти на уступки, которые помогут возобновить переговоры с лидерами черного большинства. Уступки, сообщение о которых обойдет первые полосы всех газет мира и станет главной новостью в информационных выпусках. Уступки, которые станут хорошим предлогом для тех, кто захочет протянуть ЮАР руку дружбы.

Он поднял глаза и встретился взглядом с министром иностранных дел. Они заранее обсудили все, что следует предпринять: придется публично признать необходимость для ЮАР принципа «один человек — один голос». Придется также принять требование АНК провести тщательнейшую проверку деятельности спецслужб и независимое расследование действий полиции в последнее время. Никого из присутствующих подобная перспектива особо не радовала, но они не видели иного выхода.

— Господа! — обратился Хейманс к двум министрам, всегда считавшимися добрыми друзьями, но сейчас вдруг вступившими в острую полемику. В зале заседаний наступила тишина. От взгляда президента не укрылось, что лицо Форстера с рублеными чертами приобрело непроницаемое выражение. — Стоит ли нам ссориться из-за мелочей? У нас нет для этого времени! — Он помолчал. — Ясно одно — мне, по крайней мере: если мы хотим добиться какого-то прогресса, мы должны действовать решительно.

Его сторонники одобрительно закивали. Сторонники Форстера продолжали сидеть неподвижно с мрачными лицами, сложив руки на груди.

Хейманс энергично продолжал:

— Поэтому я предлагаю официально заявить о нашей готовности принять два последних предложения Африканского национального конгресса, а именно те, которые касаются возможности участия в управлении страной чернокожего большинства и немедленного ограничения деятельности спецслужб. — Глядя Форстеру прямо в глаза, он произнес: — И кроме того я намерен удовлетворить их просьбу о новом, на этот раз более не предвзятом расследовании актов жестокости со стороны полиции.

Шум изумления прокатился по рядам собравшихся, но его неожиданно прервал громоподобный возглас Форстера, в котором рокотал неприкрытый гнев:

— Это измена! То, что вы предлагаете, Хейманс, — государственная измена!

Тут все разом загалдели, кидая неодобрительные взгляды в сторону министра правопорядка.

— Тихо! — Хейманс поднялся со своего места. — Я требую тишины! — Когда крики улеглись, он снова сел. — Вот так-то лучше. Помните, что мы руководство государства, а не ватага распоясавшихся мальчишек!

— Именно поэтому мы обязаны пресечь воплощение в жизнь ваших, Хейманс, безумных идей! — Стараясь сохранить самообладание, Форстер что есть силы вцепился в край стола. — АНК — это не что иное, как коммунистический фронт, сборище самозваных террористов и убийц. Мы обязаны их уничтожать, а не ползать перед ними на коленях, заранее признавая свое поражение.

Президент не обратил ни малейшего внимания на слова своего министра правопорядка, лицо которого побагровело, а обратился к остальным.

— Речь не идет о нашей безоговорочной капитуляции, господа. Это было бы полнейшим безумием.

Форстер попытался было заговорить, но все вслушивались в мягкие, взвешенные интонации президента.

— Но, друзья, мы должны быть разумными. Нам дорого обошлась история с Гавамбой, и мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы выправить положение. Если переговоры окажутся неудачными, в мире спишут это на несговорчивость АНК, мы же будем ни при чем. А кроме того, эти длительные дискуссии принесут нам очевидные дивиденды. — И он принялся их перечислять: — Снижение внутренней и международной напряженности, новые кредиты из-за рубежа, сокращение военных расходов. Но самое главное, мы сможем заставить АНК отказаться от требования передачи власти большинству, которого они добиваются с упорством, достойным лучшего применения.