Алексей Махров - Встреча с Вождем
– Хорошо, товарищ Сталин, – кивнул Батоныч, благодарный собеседнику за подсказку. – Это был основной боевой танк Советской Армии «Т-72». Разработан в конце шестидесятых, принят на вооружение в самом начале семидесятых годов. Вес – 42 тонны, двигатель – дизель мощностью почти в восемьсот лошадиных сил. Вооружение – гладкоствольная пушка калибром 125 мм, способная вести огонь разными типами боеприпасов, в том числе управляемыми противотанковыми ракетами. Скорострельность – восемь выстрелов в минуту, предельная дальность стрельбы – до девяти километров, ракетой – до пяти. Благодаря стабилизаторам орудия в горизонтальной и вертикальной плоскости, автомату удержания цели и баллистическому вычислителю может вести прицельный огонь в движении и на любой скорости. В том числе и в ночное время. Перезарядка автоматическая, с помощью автомата заряжания. Выстрелы раздельного заряжания, гильза частично сгорающая. Скорость по пересеченной местности – тридцать пять километров в час, по шоссе – до пятидесяти, запас хода с подвесными баками – около шестисот километров. Лобовая броня двести миллиметров, башня – двести пятьдесят, борт – восемьдесят. Экипаж три человека.
Слушали Бата молча, не задавая никаких вопросов, лишь Берия делал какие-то пометки в лежащем перед ним блокноте.
– Очэнь интэрэсно, – кивнул Сталин, когда Владимир Петрович замолчал. – В цэлом все панятно. Нэбольшое уточнение: наши люди нашли на мэсте боя какие-то мэталлические цилиндры, мне таварищ Бэрия показывал. Что это?
– Поддон от частично сгорающей гильзы. Проще говоря, та ее часть, где расположен капсюль. Автоматически выбрасывается из башни после выстрела. Остальная часть заряда сгорает, – четко пояснил Батоныч, сразу догадавшись, о чем речь. Интересно, кижеватовские ребята их все подобрали? Нежелательно оставлять фрицам подобную улику, могут и догадаться, что это такое, а это никому не нужно.
– Панятно. Лаврэнтий Павлович, у вас есть вапросы?
– Пока нет, товарищ Сталин.
– Тогда рассказывайте дальше, таварищ Бат. Тэперь ми видим, какая это замэчательная боевая машина… била. Но как же вам все-таки удалось разграмить в одном бою цэлую танковую дивизию?
– Ну, если уж честно, то боев было два, – хмыкнул Батоныч. – Сначала мы случайно напоролись на танковую группу под командованием генерала Моделя. На которую перед этим, тоже случайно, наткнулись товарищи Гаврилов и Баранов, следовавшие в свою часть на трофейном бронетранспортере. Ну, мы им немножко и помогли.
– Нэмножко? – с хитрым выражением лица переспросил Сталин. – А мнэ дакладывали, что практически никто живым не ушел…
– Так получилось, товарищ Сталин, – тоже ухмыльнулся Бат, поддержав шутку. – Нужно же было товарищам помочь. Танкист танкиста в беде не бросит. А там уж как-то само пошло…
– А дальше?
– Дальше я сформировал экипаж из товарищей Гаврилова и Баранова, и, когда мы обкатывали машину, на нас вышел отряд лейтенанта Кижеватова. Который был, гм, предупрежден относительно меня и товарища Дубинина. От него я и узнал о немецком прорыве, который в течение ближайших суток грозил образованием Минского котла, в штабе корпуса пока еще ничего не известно. Вот мы и решили остановить немецкое наступление.
– Прямо тогда и рэшили? – прищурился Сталин.
– Ну… не совсем, – вынужден был признать полковник. – Просто… понимаете, во время нашего с вами телефонного разговора, ну того, когда мы вам про ядерную войну рассказали, мы не успели передать вам эту информацию. Вот и решили попытаться самостоятельно все исправить.
– Но ви же нэ могли знать, сумеете ли, гм, вовремя попасть в… прошлое?! – поразился собеседник, в очередной раз переглянувшись с наркомом внутренних дел. – Палучается, ви рэшили дэйствовать… наобум? Наудачу?
– Получается так, товарищ Сталин, – смущенно согласился Владимир Петрович, внезапно снова почувствовав себя проштрафившимся школьником перед очами грозного директора. В точности, как и тогда, когда Виссарионович решительно оборвал их с Виталей сбивчивые оправдания по телефону. А ведь действительно, ну кто им сказал, что очередной провал в прошлое обязательно произойдет? А если и произойдет, то перебросит их именно в нужное время? Да, в тот раз у них все получилось… но ведь могло и не получиться?
– Харашо, Владымир Пэтрович, я вас понял, – пришел на выручку Вождь, заметив состояние собеседника. – Рассказывайте дальше.
– Так точно, товарищ Сталин! – облегченно выдохнул Бат. – Дальше мы подобрали подходящую оборонительную позицию с узким дефиле, расположили и замаскировали бойцов, подготовили огневые точки для танка и стали ждать противника…
Рассказывал Батоныч еще долго, почти час, периодически прерываясь, чтобы ответить на уточняющие вопросы, задаваемые Сталиным или Лаврентием Павловичем. Интересовались реакцией гитлеровцев на применение нового оружия, обстоятельствами пленения и гибели генерала Моделя, действиями пограничников и впервые воевавших на незнакомой боевой машине танкистов, тем, как укрывали танк от артиллерийского налета и авиаударов, как быстро пополняли боекомплект и так далее. В конце концов Бат заметно выдохся, что, естественно, не осталось незамеченным.
– Спасибо, таварищ полковник, ми с Лаврэнтием Павловичем узнали уже дастаточно. Папейте воды, у вас савсэм горло пэрэсохло, даже голос охрип.
Дождавшись, пока Батоныч напьется воды из графина, Сталин выложил перед собой две небольшие красные коробочки и неожиданно поднялся из-за стола:
– Таварищ Бат, за проявленный гэроизм и прэдотвращение окружэния наших войск в районе Минска било принято рэшение прэдставить вас с таварищем Дубининым к високой правительственной награде, званию Гэроя Советского Союза.
Не ожидавший ничего подобного Владимир Петрович торопливо вскочил; Очкарик, захлопав глазами, подорвался следом. Подойдя к Вождю, полковник вытянулся по стойке смирно. Раскрыв одну из коробочек, Иосиф Виссарионович собственноручно прикрепил на грудь Бата новенькую «Золотую Звезду»[15], крепко пожал руку:
– Паздравляю, таварищ полковник. Увэрен, это нэ последняя ваша награда. А таварища Дубинина ми наградим нэмного папозже, когда он вэрнется.
– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин! Разрешите обратиться?
– Слушаю, таварищ Бат? – Иосиф Виссарионович слегка удивленно приподнял бровь.
– Товарищ Сталин, но мы ведь там не одни были…
– Разумеэтся, я об этом помню. Вмэсте с вами воевали… – Иосиф Виссарионович сделал короткую паузу, припоминая. – Сэржант Гаврилов и красноармэец Баранов. Они ужэ награждены. Если мнэ нэ изменяет память… – Тут Вождь легонько хмыкнул, словно приглашая Бата оценить шутку «у товарища Сталина плохая память». – Гаврилов награжден ордэном Красного Знамени с присвоением внеочэрэдного звания младший лэйтенант, а Баранов – Красной Звездой и званием старшины. Насколько я знаю, сэгодня утром ви с ними ужэ встрэчались.
– Но, товарищ Сталин, кроме танкистов там были пограничники под командованием лейтенанта Кижеватова!
– Но они праходят по другому вэдомству, – слегка опешил от такого напора Сталин и повернулся к Берии. – Лаврэнтий?
– Лейтенант Кижеватов награжден орденом Красной Звезды! – немедленно ответил наркомвнудел.
– Так этот орден ему вручили еще за бои в Брестской крепости! – не унимался полковник. – А ведь бой под Слуцком – совсем другая история. Без отряда Кижеватова мы бы не справились! Сильно нам его ребята помогли. Считаю, не только сам Кижеватов, но и его бойцы достойны самых высоких наград!
– Таварищ Бэрия! – Сталин укоризненно, как показалось Бату, взглянул на наркома.
– Хорошо, мы рассмотрим это дело, – кивнул Лаврентий Павлович, делая в блокноте очередную пометку. – Там же присутствовал и лейтенант госбезопасности Лернер…
– Отличный мужик! – немедленно откликнулся Батоныч. – Его тоже надо наградить!
– Хорошо, товарищ полковник, – скрывая улыбку, произнес Берия. – Мы примем решение в самое ближайшее время.
– Присаживайтэсь, таварищи, – махнул рукой Вождь и, подавая пример, первым вернулся на свое место. – А сейчас мне би хателось прадолжить наш разговор. У меня есть к вам еще нэсколько крайне важных вапросов. Нэ против, Владымир Пэтрович?
– Никак нет, товарищ Сталин.
– Нам би хотелось узнать ваше мнение вот по какому вопросу. Ви нам передали достаточно балшое количество различных материалов: новие уставы, чертежи новой техники и вооружения, как нашего, так и противника, а также наших союзников, – тут Сталин едва заметно усмехнулся, – материалы по новим технологиам, дипломатическую пэреписку, эти… как ви их называете, досье, на множество военных, инженеров, политиков, финансистов и многое-многое другое. И ми вам очень сильно благодарны за это. Но дело в том, что материалов очень много. И ми… как би это сказать, немного в затруднении насчет того, что пустить в работу в первую очередь. Что принесет наибольшую пользу уже сейчас, в крайнем случае – завтра… а что может еще нэмного потерпеть. Ну хотя бы до того момента, пока ми не стабилизируем линию фронта и не сможем хотя би на время выдохнуть…
