Виталий Каплан - Юг там, где солнце
— В понедельник с утра.
— Ну, парень молодой, найдёшь, чем себя занять, — кивнул Никитич. У нас городок не больно интересный, но всё же… Места живописные, монастырь посмотришь… В парк сходи, там у нас цивилизовано, кафе, мороженное, пляж опять-таки. Прошлым летом Володька приезжал, обоих внуков привёз, так их оттуда, с пляжа, за уши утянуть не могли… — Никитич пожевал губами, хмыкнул, и надолго замолчал. Потом, видно, решившись на что-то, хмуро произнёс:
— Ты извини, если что не так, но… В общем, твои обстоятельства я помню. И знаешь, вон чего скажу. Старичок твой прозорливый, которого тебе наобещали, это, конечно, хорошо, но и здесь, в Барсове у нас тоже кое-чего сообразить можно. Дело, ты понимаешь, такое, молчком надо… В общем, есть тут одна бабка, которая поможет. Я сам с ней и не знаком толком, но люди говорят… Она, видишь ли, не сама гадает, но сведёт с человеком, который умеет. Что-то ей, понятное дело, заплатишь, что-то этому… знахарю. Я, конечно, ни за что ручаться не могу, но попробуй, хуже не будет…
Пришлось сделать солидную паузу.
— Это хорошо, да хватит ли денег на моего старичка, если тут не выгорит? — наконец протянул я. Видимо, Никитич не просёк моего удивления. Чему-то же нас всё-таки учили. Ладно… Но интересный получается коленкор. Никитич… Кто бы мог подумать… Благонамеренный дядечка, бывший церковный сторож… Ведь если официально посмотреть, своими словами он статью заработал. «Пособничество в осуществлении оккультной практики», триста вторая дробь «в», от трёх до пяти с конфискацией… И ведь знает старый хрен, знает про статью. Но меня пожалел, а ещё больше пятилетнего Саньку, сынишку моего… гипотетического. Рискнул. Ладно… Уж как-нибудь постараюсь его отмазать в рапорте. Если вообще придётся в это новое дело влезать. В конце концов, у меня есть своё задание, с ним бы справиться, а трудовой энтузиазм и инициатива по такой жаре сами собой издыхают.
— Про деньги не бойся, — утешил меня Никитич. — Там, говорят, правило такое — не выйдет если чего, деньги назад возвращают. С бабки, правда, обратно не сдерёшь, но ей-то как раз много и не дают, её дело лишь свести с человеком. Так что, думаю, не разоришься.
— Ну, спасибо, Фёдор Никитич, — произнёс я почти искренне. — Вдруг и в самом деле получится… Век не забуду.
— Да ладно тебе, — отмахнулся рукой бывший сторож. — Не о благодарностях тебе сейчас думать надо, а о пацане своём, да о супруге сдвинутой. Погоди, сейчас адрес бабкин тебе запишу.
Никитич пошарил на широкой, укреплённой в изголовье дивана полке, отыскал там огрызок карандаша и, оторвав край устилавшей стол газеты, принялся деловито на нём царапать.
— Вот, — удовлетворённо сообщил он, протягивая мне клочок. — Тут и адрес, и нарисовано, как добраться. Ты, ясное дело, как придёшь к бабке, на меня не ссылайся. Скажешь — люди посоветовали. Да она и сама допытываться не станет. Знает — просто абы кто по такому делу к ней не придёт. Но на всякий случай бумажку после порви. Мало ли… У нас тут глушь, местная полиция ворон считает, но понимаешь, Управление контора такая… Лучше дуром не подставляться.
— Это верно, — честно согласился я. — Спасибо, Фёдор Никитич.
— Ну всё, пора мне, — сейчас же засуетился дед. — Работа ждать не станет.
— Вместе выйдем, — кивнул я, натягивая мятую рубашку. — В самом деле, погуляю, посмотрю эти ваши достопримечательности.
Глава 4. О совпадениях
Ну, достопримечательности потерпят. Сперва дело, а потом уже сомнительные радости города Барсова. Кстати, откуда такое название? Вотчина какого-нибудь князя Барса, прозванного так за храбрость? Впрочем, может быть, как раз наоборот. Интересно, уж не красуется ли на городском гербе этот самый дымчатый, с тёмными пятнами горный кот? Надо бы вечером у Никитича спросить. Должен знать, местный патриот как-никак. Певец малой Родины.
На улице Глотова отыскал я очень удобную скамейку под раскидистым тополем. Все преимущества разом — и тень, и тишина, и малозаметно. Самая что ни на есть рабочая обстановка. Облокотившись об изрезанную десятками инициалов спинку, я немного посидел в расслаблении, выкинув из головы посторонние мысли. Хоть и пустячное, судя по всему, предстоит дело, но порядок есть порядок. Настройка необходима. Пора на некоторое время расстаться с маской незадачливого радиомонтажника Лёхи и стать самим собой — поручиком Бурьяновым. А вышеозначенному поручику предстоит разговор с одной милой старушкой, проживающей… — я перелистал записную книжку, — проживающей по адресу: Малая Аллея, дом четырнадцать.
Аллея, значит, да к тому ж ещё и малая. Ну-ну… Что-то мне это напоминало, крутилась в мозгах некая смутная мысль. Ведь слышал же я где-то от кого-то совсем недавно про эту Малую Аллею. Или видел… Но где?
Стоп! Кажется, уловил!
Я достал из кармана покрытый мелким почерком Никитича газетный обрывок. Ну вот, так оно и есть! Малая Аллея, дом четырнадцать, Елена Кузьминична.
Интересно получается! Бабуся-источник и бабуся-посредник, выходит, одно и то же лицо? Тем более интересно на это лицо взглянуть. Похоже, дело выходит не столь уж пресным, как думалось мне в прокуренном кабинете начальника.
Оно ещё тогда показалось мне странным. Мелкая, рутинная работёнка, с которой вполне мог справиться местный райотдел — но почему-то сигнал доходит прямо до Столичного Управления. И как это его местные сотрудники не отследили? Может, столь обленились в здешней глуши, что и почту не смотрят? Или… Или сигнал шёл не обычным путём? Но как? Уж не секретным ли кодом РТ-8? Чушь! В этой Тьмутаракани о нём, надо полагать, никто и не слышал. Уж во всяком случае, не бабка. Значит… Вот это уже интересно — следующее после бабки звено. Кому она доложила? А если доложила, получается, что здесь, в Барсове сидит глубоко запрятанный работник Управления? А чего ему тут делать? Тем более, людей и в Столице не хватает катастрофически, оно и понятно, ещё тогда, десять лет назад, Ватолин, легендарный Первый Смотритель, отказался от услуг бывших госбезовцев. Управление пришлось создавать практически на пустом месте. Людей без архиерейского благословения даже и не тестировали. Сейчас-то помягче, сейчас и Училище наше в год по триста лбов выплёскивает, и опыт какой-никакой образовался… Впрочем, те, первые годы я знаю лишь по рассказам начальника. А Сан Михалыч очень даже себе на уме мужик, если разобраться.
Ну что, пора от размышлений переходить к делу. А то еще утопает Кузьминична на какой-нибудь базар — и жди её полдня, жарься в невидимой духовке.
Я спрятал записную книжку, вложив туда и бумажку Никитича, поднялся со скамейки — ох, как это было неприятно, из прохладной тополиной тени — да на плюющееся издевательским огнём солнце.
Идти предстояло довольно далеко — во всяком случае, так выходило по дяди Фединой записке. Сперва до центра, потом через рынок — на Центральное шоссе, по нему до микрорайона Столбцы, а там уже и рукой подать до Малой Аллеи.
Вчера, во время слепого блуждания по Барсовским улицам, я более-менее уже представлял план города, и как дойти до центра, в общем-то знал.
Но жара… Нет, всё-таки я, согласно легенде, парнишка простой, почти что отдыхающий — а значит, рубашку долой, в сумку её, гадину, в сумку! Довольно с меня и майки. И ту бы скинул, но ведь бабки на лавочках шептаться станут. А лишний шёпот мне ни к чему.
Вот что хорошо было в этом городе — попадались местами ларьки с квасом. Странно, как я вчера их не приметил. Впрочем, наверное, к пяти часам их уже закрывают.
Путь до городского центра можно было бы измерять выпитыми стаканами. Иногда возникала у меня трезвая мысль — а ну как в городе с туалетами похуже, чем с ларьками? А дикие кусты могут в нужную минуту и не возникнуть. Что тогда? Да, трезвость была права. Но жажда тем не менее перетягивала канат.
Центр оказался довольно тихим и пустынным местом. Уж на что домик Никитича стоял на отшибе, но даже и на тамошних улицах люди встречались не в пример чаще. А тут — вымерло население, точно динозавры. Лишь изредка пронесётся на велике лопоухий пацан, прочапает куда-то бабка с неподъемного вида баулом, или пара-тройка помятых личностей не спеша проследует к магазину. А ведь суббота, между прочим, на работе никто не торчит. По огородам, что ли, расползлись? Воду на своём горбу таскают, бедолаги.
Я их очень даже неплохо понимал. В такую пору стоит лишь раз не полить посадки — и прощай овощи-фрукты. Ушла любовь, увяли помидоры. Сейчас это надлежало толковать буквально.
Вот и приземистое, вросшее в землю корнями здание городской управы. Чёрно-жёлтый флаг обвис на штыре унылой тряпкой, вот тебе и «Взвейся, державное знамя…» Тёмные прямоугольники окон подслеповато уставились на меня, словно недоумевая — чего этот, в майке, сюда припёрся? По какой такой казённой надобности?
