Павел Дмитриев - От! От! От винта! (СИ)
— Протри ей контакты настоящим спиртом! — со смехом добавила какая-то эффектная блондинка. — Чтоб не как обычно!
— Обязательно! — постарался не смутиться начальник. — Не ржать! — он гулко постучал костяшками по дюралю пульта. — У нас достигнут серьезный научно-технический прорыв!
Однако основное внимание прекрасной половины коллектива было отдано вполне зримым презентам от сослуживцев, а именно тюльпанам, целомудренно показывающим тонкие красные полоски под плотной зеленью бутонов. Весьма и весьма сложный компьютерный квест, к нашей великой досаде, никто из «дорогих женщин» попросту не оценил. А зря, последнее время чуть не все силы НИИ «Интел» были брошены на решение этой казалось бы простенькой задачи.
Собственно, идея была моей. Вроде бы ничего сложного — оцифровать кусок записи, загнать его в программу, в нужный момент выдать на колонки. Оригинально, полезно для будущего, и вдобавок совершенно бесплатно для участников. Что может быть лучше? Но в ходе постановки задачи я допустил одну огромную ошибку. А именно, озвучил идею задолго до мероприятия. В результате наш электронщик Федор, как перфекционист и меломан, успел заручиться поддержкой «двух Иванов», мэнээсов, фактически выполнявших роль завлабов в нашем малость сумасшедшем НИИ, и занялся «звуком» всерьез.
Впрочем, первые шаги не предвещали беды, разве что пришлось отказаться от развернутого поздравления с упоминанием ТЭЦ, НИИ и коммунистической партии. Десяток секунд звука в допотопном качестве восемь бит моно и частотой 10 кГц требовал целых 200-от килобайт данных[59]. Иначе говоря, в десять раз больше, чем оперативная память БЭСМ-4. Было понятно, что любое сжатие ни к чему хорошему не приведет, как и «подкачка» с магнитной ленты. Без того выдача данных на ЦАП из-за идиотского 45-разрядного формата машинного слова идет близко к пределу возможностей ЭВМ. Применить метод комбинации фразы из кусков-семплов для такого короткого кусочка тоже не выйдет, разве что можно выгадать чуть-чуть на паузах между словами. Так что пришлось «урезать осетра», в смысле, снизить частоту до 8-ми кГц и сократить речь до трех слов и одного предлога.
Но чем дальше в лес, тем толще становились партизаны. Пытливые умы научного отдела быстро выяснили очевидное — спектр оцифрованного сигнала обладает периодической структурой. Кроме низкочастотной части, отображающей нужный нам звук, он имеет ещё и высокочастотные компоненты, которые существенно портят запись. Пришлось паять специальный фильтр низкой частоты, чтоб «зарезать» перед АЦП нежелательные сигналы. Кроме того, восьмиразрядная оцифровка сама по себе означает всего лишь 256 переходов между соседними значениями, и порождает немалую высокочастную помеху, которая на слух воспринимался как искажение. Для маскировки этого явления добавили генератор белого шума. Качество на самом деле немного улучшилось… По крайней мере после нескольких прослушиваний я научился замечать разницу.
С выводом звука тоже все оказалось не очевидно. Вроде бы что может быть проще примитивного ЦАПа на основе цепной R-2R схемы[60]? Всего-то 16 резисторов на 10 и 20 килоом, но… Подбирали их по номиналам несколько дней, в дело пошла едва ли одна маленькая керамическая трубочка из сотни. Этим дело не ограничилось. К выходу устройства быстро добавился ФНЧ, потом мне начали объяснять необходимость цифровых фильтров перед ЦАП, ругаться словами типа Баттерворт, Чебышев, Кауэр[61], говорить о повышении частоты дискретизации с помощью интерполяции, и прочих страшных вещах. На светлой идее применения сигма-дельта модуляции[62] я сломался, и прекратил удовлетворение любопытства сотрудников за государственный счет в декларативном порядке. Хотя сомневаюсь, что даже бумажка строго приказа сможет остановить этот веселый процесс.
И после такой тщательной и долгой подготовки — полное фиаско практического применения! Обидно, хотя и вполне предсказуемо… Просто надо было не играть в Джеймса Бонда, а вовремя посоветоваться с Катей.
Но кому как, а мне эпизод с поздравлением от лица БЭСМ-4 настроения не испортил. Причина этому лежала далеко за границами М-Града, и заключалась в билетах на праздничную премьеру первого советского полнометражного мультфильма «Красавчик». Если я правильно понял, именно так в этом мире будет называться «Шрек». Супруга Семичастного, неформально курирующая применение в СССР художественных материалов из будущего, на днях прислала через фельдъегеря билеты в кинотеатр с диковатым названием «Ударник». Надеюсь, это не самая страшная киношарашка Москвы, в которой Антонина Валерьевна после неудач с продажей музыки Ванессы Мэй решила тихо похоронить мою работу. Ведь летом 1965 года, перегоняя с помощью Picasa ключевые кадры из фильма в карандашные наброски для последующего фотографирования, я питал очень серьезные надежды когда-нибудь посмотреть союзмультфильмовскую версию похождений бравого огра.
… Презрев советскую псевдодемократическую моду «директор сидит впереди», я плюхнулся вместе с Катей на заднее сиденье служебной Волги, и с некоторым опасением выдал начальственный приказ:
— Рудольф Петрович, надо попасть в кино «Ударник».
— Хорошо, — спокойно отозвался водитель, даже не попытавшись переспросить где находится это славное заведение.
Это был обнадеживающий признак, который меня полностью успокоил. И не зря. Уже через пару часов неспешного колыхания на волнах асфальта выяснилось, что смутившее меня название относится к огромному и явно культовому сооружению в самом центре столицы, рядом с кремлевскими стенами.[63] Не иначе, главный кинозал страны. Более того, обилие расставленных вокруг черных «Волг», «Чаек» и даже уродливых чешских «Татр» с узко посаженными фарами недвусмысленно говорило об уровне премьеры.
Уже привыкнув в тяжелой роскоши общественных зданий сталинской эпохи, я был поражен простотой и лаконизмом внутреннего убранства фойе и зала. Прямые колонны, легкий купол, простой, заметно обшарпанный паркет, светлая краска стен без намека на крытую позолотой лепку и графику в сине-красной гамме… Даже перила тонкие и без завитков, а перекладины ограждения — простые металлические прутья. Разве что люстры… Вполне канонического вида, из тяжелого, пожелтевшего хрусталя и снабженные многочисленными подвесками, они смотрелись в этом просторном сооружении как седло на корове. Но больше всего меня поразил огромный буфет с немыслимо богатым по советским меркам ассортиментом еды и напитков. Он занимал добрую половину верхнего этажа, и через стекла его похожих на витрины окон открывался вполне приличный вид на широкий проспект и кусочек набережной.
Что касается самого фильма, то впечатление было очень неоднозначным. До оригинала ему как до луны пешком. Многие детали упростили, шутки стали проще и потеряли «второе дно», куча сцен вообще исчезла. Пластика героев стала какой-то рваной, а совершенно иная цветовая гамма «выносила мозг». С другой стороны, озвучка знаменитыми советскими артистами принесла неожиданный колорит. Савелий Крамаров легко представлялся на месте Осла, Фиона говорила голосом «Нины» из только что прокатившейся по киноэкранам «Кавказкой пленницы»[64], в Шреке вполне узнавался грубоватый образ Алексея Смирнова.
Но это на мой испорченный будущим вкус. Самым интересным оказались чуть слышные комментарии колоритной парочки, сидевшей прямо перед нами. Похожая на небольшого бегемотика дама со сложной курчавой прической и тяжелыми золотыми сережками оказалась на удивление качественным критиком:
— Вань, а Вань, — шептала она мужу прямо в ухо, — сценарий мультфильма писал иностранец! Вот голову на отсечение даю!
— Да ну, Надь! — с мягким малороссийским акцентом басил в ответ крупный мужчина, не иначе «ответственный товарищ». — С чего ты такое придумала?
— Эх! — притворно хмыкнула дама. — Спрашивается, ты вообще зачем на закрытые просмотры ходишь? В этой новой картине половина сюжета — просто какая-то пародия на американские мультфильмы! Вон, посмотри на экран, там прямо вылитая добрая фея из Золушки[65]!
— Погоди, погоди! — красноречиво потряс затылком мужчина. — Но ведь Золушка это советский фильм, там еще Жеймо играла.
— Да не похоже это на наше кино совсем! — передернула полными плечами дама.
— И с зеркалом, вспомни Надь, — настаивал «ответственный товарищ», — выходит прямо один в один сказка о мёртвой царевне и семи богатырях[66].
— Вань, ты главного не понимаешь. — Дама решила зайти с другой стороны. — Этот мультфильм явная диверсия против нашей страны! Он все с ног на голову ставит, насмехается, издевается над окружающим миром, и вообще… — Упорная тетка чуть задумалась, и перешла на новый уровень: — Это однозначно вредительский фильм, Иван! Его надо непременно запретить к показу!
