Олег Мазурин - Убить отступника
«Трус, трус, трус! И не единожды трус!..»
– Вы слушаете меня, милостивый государь? – вывел из задумчивости капитана Бенкендорф.
– Ах, да, ваше превосходительство… – встрепенулся Голевский. – Я вас слушаю…
– Вот я и говорю, а европейские потрясения? Во Франции, в Царстве Польском?.. Оттуда проникает к нам, в Россию, революционная зараза и поражает умы общества. Слава Богу, что мы усмирили поляков. Вынужден признать, что дух мятежа, распространившийся в Царстве Польском и в присоединенных от Польши губерниях, имел вообще вредное влияние и на расположение умов. Вредные толки либерального класса людей, особливо молодежи… В Москве обнаружились даже и преступные замыслы. Нет сомнения, что при неудачах в укрощении мятежа в Царстве Польском дух своеволия пустил бы в отечестве нашем сильные корни. Ситуация, право, непростая. После пяти лет спокойствия господа карбонарии оживились. Значит, существуют и тайные союзы. Пусть малочисленные… Везде заговорщики, везде.
– Согласен, ваше превосходительство.
Бенкендорф замолк. Внимательно взглянув на собеседника, он спросил:
– Братья Боташевы, вы же их знали, капитан?..
Голевский снова кивнул.
– …Они убиты. Михаил Боташев заколот кинжалом, а его брат отравлен.
– Отравлен?
– Да-с, отравлен, милостивый государь.
– И каким же ядом, позвольте узнать?
– Эксперт фон Шульц предположил, что это мышьяк, яд, не имеющий ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Излюбленное оружие семейки Борджиа. Кстати, Наполеона англичане тоже отравили мышьяком, ведь они так боялись его! Мышьяк по праву считается королем ядов. В небольших количествах в течение длительного времени вызывает слабость, помутнение сознания, паралич, тошноту, рвоту… пардон, понос, снижение кровяного давления – и затем, накапливаясь в организме, наносит ему смертельный удар. Предположительно генерала отравила горничная, она загадочным образом исчезла прямо после смерти Боташева.
– Все это ужасно и дико.
– Ко всему прочему, в доме старшего Боташева, как предполагается, имелся тайник, и там наверняка были какие-то ценности, какие-то бумаги. Но при осмотре там ничего не оказалось, видимо, все похищено. Его жена даже не знала о существовании тайника, тем более о том, что там находилось. Оба брата когда-то принадлежали к тайным организациям. Что вы на это скажете, Александр Дмитриевич? Вы же с ними общались.
Голевский на минуту задумался, затем сказал:
– Покойный Михаил Боташев, царство ему небесное, мне когда-то, еще до декабрьских событий, признался, что состоит в некой тайной масонской организации, более мощной и многочисленной, чем другие общества. И его брат Николай, кажется мне, тоже принадлежал к ней. Они контактировали с Северным обществом. Насколько я знаю, их цели – это насильственный приход к власти, безоговорочное убийство нашего монарха и многих министров…
Бенкендорф изобразил негодование на лице.
– Боже правый! Каковы мерзавцы!
– Да, да, ваше превосходительство, убийство его величества и министров. Они были против преждевременного выступления в двадцать пятом году. Хотели создать отряды из простого народа и крестьян, во главе их поставить умелых и храбрых офицеров с боевым опытом, особенно партизанской борьбы. Повсеместно во многих городах. Но эта организация строго засекречена. Из этой организации я знал только братьев Боташевых. Михаилом упоминалось вскользь имя Милорадовича. И он говорил, что в их союзе влиятельные лица, но вот их имена он, к сожалению, не назвал.
Бенкендорф нахмурился. Он выглядел явно озабоченным.
– Жаль, что не назвал. Да-с, худо в карты играть, коль козырей не знать. А насчет генерала позвольте с вами не согласиться, Александр Дмитриевич. Генерал был превосходным полководцем, преданным нашему отечеству и нашему государю, и я свято верю в его невиновность. Он и погиб за нашего императора…
Голевский учтиво кивнул.
– …Вряд ли он принадлежал к этим бунтовщикам. То, что его доверием пользовались враги государства Якубович и Глинка, это бесспорно. Но я далек от мысли, что он знался с бунтовщиками. Да, я полагаю, что, возможно, существует эта таинственная организация. И меня очень интересует вопрос, кто они? Не замышляют ли они новый переворот? Его величество не хотел глубоко копать тогда, но теперь видно, что корень зла не удалось вырвать, он вновь дал ростки крамолы и бунтовского духа. Поэтому необходимо как можно скорее найти этих таинственных революционеров, пока снова не пролилась кровь.
– Ваше превосходительство, может быть, это обыкновенное ограбление? Вероятно, в столе лежали деньги, драгоценности и их просто-напросто похитили. Допросите прислугу, вдруг кто-то из них дерзнул осуществить это злодеяние? Вполне это могла сделать и исчезнувшая горничная. Она наверняка действовала не одна, а с какими-то сообщниками. А те, вероятно, и убили генерала и завладели добычей.
– Возможно, возможно, но… а вдруг, предположим, Боташев-старший до сей поры оставался членом той самой тайной организации, о которой вы говорили. Смею предположить, что Боташев желал самым решительным образом покинуть это общество и за это был приговорен к смерти. Как отступник, как предатель, как ренегат. Здесь есть какая-то логика, но вот не пойму одно. За что убили младшего Боташева?
– Если принять во внимание вашу версию, граф, то вероятно за… за… мемуары, я так полагаю.
– ?..
– Я переписывался с Боташевым-младшим, и в последнем письме он сообщил, что приступил к созданию книги воспоминаний, которая поможет России освободиться от будущей кровавой революции. Я тогда не придал значения этому письму, думал, это бравада, но теперь я понимаю, что зря не обратил внимание на слова моего друга.
Бенкендорф взволнованно заходил по комнате.
– Боже правый, милостивый государь, как не придать значения такому известию. Это весьма, весьма важно… А где письмо? У вас?..
– Да-с, так точно-с, дома. Я могу съездить за ним, если вы изволите.
– Сделайте милость, любезный Александр Дмитриевич, съездите за ним. Причем не медля ни минуты. Я дам вам в сопровождение парочку унтер-офицеров. Для сохранности письма.
– Благодарю… Я скоро буду.
…Через час капитан привез письмо и передал генералу. Шеф жандармов с трепетом взял его в руки, будто это был старинный манускрипт. Казалось, одно неосторожное движение – и ценный листочек рассыплется в прах!
– Любопытно, любопытно, – сказал Бенкендорф, бережно разворачивая письмо. – С вашего разрешения, любезный Александр Дмитриевич?
– Конечно, конечно, ваше превосходительство.
– Так-с… «Любезный друг, Александр…»
– Нет, вот здесь, ниже.
– Ага, вот… «В глухой сибирской тиши, когда время растянуто до бесконечности, я много размышлял над тем, что же произошло с нами тогда в 25-м. И вот что я понял, мой друг. Я совершил роковую ошибку…» Так-с, далее. «Ныне я увлекся сочинительством – пишу мемуары и хочу обнародовать некую тайну. Пусть она заденет высокопоставленных людей, но только так можно спасти Россию от новой кровавой революции. Мой братец, кажется, тоже прозревает…» Так, так. Все ясно.
– Александр Христофорович, позвольте мне туда поехать и на месте разобраться во всем. Все-таки Боташевы были моими друзьями. Может быть, я ухвачусь за ниточку, которая приведет к разгадке их гибели. Попробую найти мемуары Михаила, а может, и его письма, что прольют свет на истинную причину его смерти. А если повезет, то выйду и на след таинственной организации.
Генерал явно оживился, снова зашагал по кабинету.
– Превосходная идея, милостивый государь! Поезжайте непременно туда и разберитесь. А я вам обещаю содействие везде, где вы будете. Я выделю деньги вам на дорогу. И похлопочу о вашем отпуске – примерно на два месяца – ведь дело государственной важности. А чтобы завуалировать сию секретную миссию, вы, любезный Александр Дмитриевич, должны говорить всем вашим знакомым и сослуживцам, что якобы едете в Сибирь…
– Чтобы посетить могилу Боташева, своего друга…
– Да, и еще…
– Исследовать природу Урала и Сибири для написания статей в известные отечественные издания. Ведь я еще и журналист. Скажу, что хочу заняться после отставки писательским трудом.
– Отлично, отлично. Превосходно придумано, капитан. Вот это и будет вашей легендой. Узнайте все и постарайтесь найти эти мемуары, Александр Дмитриевич. Хорошо?..
– Непременно, ваше превосходительство.
– Да благословит вас Бог!
После аудиенции взволнованный Голевский сразу же поспешил домой. По приезде в особняк он первым делом распорядился подать кофе, прошел в свой кабинет, уселся за стол, схватил тетрадку, перо… Обмакнул перо в чернильницу. Раскрыл тетрадь и на минуту задумался…
«О, сколько же этих тайных обществ существовала тогда. Дюжина, две дюжины, три! А может статься и сотни! «Орден Русских рыцарей», «Общество соединенных славян», «Тайное Оренбургское общество», «Согласные братья», «Южный союз», «Северный Союз», «Свободные садовники», «Зеленая лампа» и прочее. Все в двадцать пятом разгромили. Но все ли? Вот в чем вопрос! Возможно, какой-то союз уцелел и, по всей видимости, тайно действует. Причем весьма дерзко и опасно. И так вероятно они будут действовать впредь. Так что это за организация? А вдруг это тени за спиной покойного Милорадовича? Его единомышленники, друзья, товарищи?»
