Андрей Мартьянов - Время вестников

– Очень просто, кирие Гай, – бодро отвечал грек. – Скажите, как ее имя, а еще лучше – где она живет, и я с радостью провожу вас туда. Почти бесплатно!

– В том-то и дело, – мрачно сказал Гай, – я понятия не имею, где она живет. И как ее зовут, тоже не знаю. Я даже не уверен в том, что она находится именно в Константинополе. Просто надеюсь. Иначе мне придется обшаривать в ее поисках всю Византию, а у меня нет для этого ни возможностей, ни времени.

Либри поскучнел, сложил черные брови домиком и сокрушенно поцокал языком.

– Скверно, – признал он. – Дама высокого рода или простолюдинка?

– М-м-м… – Гисборн откровенно почесал в затылке, – нет, не простолюдинка, это точно. Она… Она такая… Темно-рыжая. У нее глаза цвета морской волны. Она остра на язычок, хитра и очень сметлива. А, вот еще! Она должна была в конце ноября вернуться из далекого путешествия.

Лицо Анастасиоса сделалось задумчивым.

Припомнив обмолвки попутчиков, Гай торопливо добавил:

– Ее долго не было дома. Года два или три.

Последняя фраза прозвучала жалко, ибо мессир Гисборн отчетливо понял: отыскать по таким приметам фальшивую ирландку Изабель невозможно. Каким, должно быть, глупцом он себя выставил!

«Поразительная история, – размышлял тем временем почтенный грек, всем видом изображая крайнюю заинтересованность. – Кто бы мог подумать! Диковатый франкский воитель настойчиво желает отыскать неведомую девицу. А вид у него при этом такой ершистый и одновременно трогательный, будто ему и дела никакого нет до этой женщины… Даже не сообразил сослаться на вымышленного приятеля или исполняемое поручение. Провалиться на этом месте, драгоценные судари мои, это самая что ни на есть безответная любовь! Полудикие европейские варвары способны на подобные высокие чувства? Занятный молодой человек. Откуда он такой выискался? Лев как-то упоминал – с острова Альбион. Такая даль, невозможно представить… Отказаться? Согласиться? Деньги у него вроде водятся, заплатит, как миленький… Занимательно будет узнать – чем окончится столь диковинный поворот судьбы?..»

– Очень трудно, – помолчав для пущей важности и вынудив франка поерзать от нетерпения на месте, изрек господин Анастасиос. – Почти неисполнимо. Пять безантов сейчас, на расходы. Столько же сверху, если дева все-таки отыщется. Поиски, само собой, займут какое-то время. Может, седмицу. Может, месяц.

– Я подожду, – пробормотал мессир Гисборн, не веря услышанному. Лощеный прохиндей действительно берется отыскать мистрисс Уэстмор? Или просто рассчитывает вытянуть с доверчивого варвара побольше? Как бы то ни было, у него появился шанс! Совсем крохотный, один из тысячи или десяти тысяч, но чего только не случается в жизни?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Шпионские будни

Похолодало, и обширный сад во дворце правителей Тира облетел. За одну ночь осыпались дождем багряные персидские розы, свернулись в почерневшие трубочки листья диковинных арабских растений с гроздьями сиреневых цветов. На побережье Святой Земли надвигалась зима. Пусть она ни шла ни в какое сравнение с многоснежной зимой Британских островов или норвежских фьордов, но радости жителям это время года совершенно не доставляло. С моря наползали тучи, проливающиеся затяжными дождями и штормами, из аравийских пустынь прилетали пронизывающие ледяные ветра. Оживленные торговые гавани замирали, караваны стремились поскорее добраться до городских стен. Даже войн в это время старались не вести, только если совсем уж не оставалось иного выхода.

Такова была здешняя зима, с ее тревогами и смутными надеждами на будущее.

Привычного европейскому глазу каменного очага в Тирском дворце не имелось: в холода здание обогревалось теплым воздухом, идущим из подвалов по системе хитроумно расположенных труб, и множеством расставленных повсюду жаровен. Правитель Тира, однако, подумывал о том, чтобы выписать из Италии умельцев класть камины – но все что-то мешало исполнить задуманное.

Маркграф Монферратский и его собеседник – плотного сложения мужчина лет тридцати, беловолосый, в водянисто-серых глазах которого застыло скучливое выражение – расположились подле исходившей теплом причудливой бронзовой жаровни и обговаривали последние мелочи. Собственно, все было давным-давно не раз сказано, решено и продумано, однако в последний миг частенько вспоминалось нечто упущенное.

Амори д'Ибелен, былой король Иерусалимский, правая рука маркграфа Конрада, вернейший и испытаннейший сторонник, с завтрашним утренним приливом отбывал в Константинополь. На одном из лучших и самых быстроходных судов Тира – арабской дангии под названием «Ларисса», собственности своего покровителя. Оба прекрасно знали, что отъезд Ибелена вызван настоятельной необходимостью, что спустя самое малое неделю ему позарез нужно быть в гаванях Золотого Рога, и все же, все же… Прибывший вчера корабль доставил в Тир последние новости. Крестоносная армия, покинув Мессину Сицилийскую, всей своей объединенной мощью обрушилась на Кипр.

– Дьявольщина, – маркграф Тира в очередной раз задумчиво переворошил тонкую пачку пергаментных листов. – Опять задержка. И когда теперь армии англичан и французов снова тронутся в путь? Вряд ли Исаак Кипрский сможет оказать крестоносцам достойное сопротивление, стало быть, весной мы наверняка узрим Ричарда и прочих под стенами Акки… Долго, все равно долго. Господи, как же долго тянется зима!

Риторическое восклицание ответа не требовало. Д'Ибелен молча кивнул, соглашаясь с сюзереном, и вернулся к прерванному занятию: выяснению, какой из четырех сортов сладкого шербета со льдом ему больше по вкусу. Сам Монферрат, хоть и прожил на Востоке больше десятилетия, шербета почему-то терпеть не мог.

– Итак, на чем мы остановились? – Конраду не сиделось на месте. Выбравшись из кресла, он описал круг по небольшому залу и остановился подле высокого окна, выполненного в арабской манере и перечеркнутого тонкой позолоченной решеткой. За окном виднелось хмурое море с нависшими над ним свинцовыми облаками, часть окрестного квартала и маленький кусочек гаваней. Какой-то корабль, борясь со встречным ветром, пытался обогнуть мыс. – Ах да, госпожа Анна. Опять и снова – многострадальная госпожа Анна из Византии.

Амори молча отставил початый бокал в сторону и сделал движение, будто намереваясь встать. Монферрат раздраженно махнул на него рукой – сиди, мол, не на торжественном приеме. Барон флегматично кивнул, соглашаясь, и принялся излагать ровным голосом, словно читая с листа заранее заготовленный доклад:

– Как известно вашей светлости, за два минувших года я создал в Константинополе обширную сеть осведомителей, в той или иной степени причастных к тайнам Палатия. Мои лазутчики исправно следили и следят за умонастроениями среди придворной знати базилевса Андроника, о действиях самого престарелого кесаря и его семейственного окружения…

Конрад Монферратский слушал не перебивая, хотя и слегка скривившись. Главу конфидентов маркграфа порой заносило, и его речи становились ужасно заумны.

– Сообщения складываются в весьма неприглядную картину, подтверждающую мое прежнее мнение. Можете считать меня твердолобым упрямцем, мессир Конрад, но я обязан повторить уже не раз сказанное. Мы переоценили возможности и способности мадам Анны. Она нам не подходит. У мадам слабый характер, она нерешительна и чересчур замкнута. У нее нет ни друзей, ни союзников, ни хотя бы кучки сочувствующих придворных. Для греков она была и осталась чужестранкой. Европейцы про нее давно позабыли. Даже ее венценосный брат, его величество Филипп-Август, не интересуется судьбой младшей сестрицы. Она не француженка и не византийка. Пустое место с хорошеньким личиком.

– Ты же знаешь, ей выпала тяжкая участь… – попытался найти достойное оправдание для своей креатуры Монферрат.

– Я назову вам с десяток благородных дам из разных краев Европы, чья участь была еще тяжелее, – вежливо, но непреклонно перебил сюзерена д'Ибелен. – Однако они не прозябают в безвестности и не стали подстилками для коронованных старцев. Конечно, со стен Тира не разглядишь в подробностях, что делают и о чем думают в константинопольском Палатии. Когда мы доберемся до столицы базилевсов, я еще раз все тщательно проверю… но чутье редко меня подводило. Уверен, в решающий миг Анна либо струсит, либо выдаст нас своему супругу, либо просто откажется что-либо предпринимать. Запрется на десяток замков и будет сидеть безвылазно, пока под ней костер не разведут.

– Отчего ты столь недолюбливаешь бедную женщину? – подпустил ехидства в голос Конрад. Амори равнодушно пожал плечами:

– Я всего лишь здраво оцениваю шансы. Положившись на Анну, мы потерпим поражение. Будет много шума, много понапрасну пролитой крови – и никакого прока. И даже если нам повезет… Вдовица на троне – лакомая и слабая добыча. Мне придется держать в Константинополе не менее полусотни преданных людей, чтобы они направляли, а также денно и нощно берегли вашу ненаглядную Анну. Либо мы спешно выдаем ее замуж – за нашего ставленника, разумеется. Для чего нам уйма лишних хлопот? Куда проще сразу отправить безутешную даму в далекий киликийский монастырь. Коли через годик-другой она скончается – что ж, на все воля Господня.