Олег Петров - Один Из Шестнадцати
— Ладно, — махнул рукой Мельников, устало потирая сморщенный лоб. — Ну и денек!.. Инопланетяне, живые покойники…
— Я тоже рад тебя видеть, — поддел Иван. — Но мы не сможем действовать эффективно, если у тебя остались сомнения или какие-то вопросы. Так что подумай до завтра, что еще я могу показать или сделать, чтобы снять малейшие сомнения у тебя, а главное — у Верховного. Если не будет доверия — нас в конце концов раскусят и накроют.
Пожилой академик вздохнул, признавая правоту Ивана. Доверие — очень ценный товар при любых обстоятельствах, а когда замешана такая тайна, то тем более.
— Ты, наверно, знаешь, что я не очень доверчивый тип, — медленно сказал он. — Но что бы про меня ни говорили всякие шарлатаны из Президиума, мозги у меня еще работают. И внушению я не поддаюсь, сам кого хочешь в бараний рог согну. Но когда ты мне все это показал…
— Не отторгается у тебя эта история, — выдал свое наблюдение Иван. — Слишком бредово, чтобы такое придумать?
— Не все бредово, — не согласился академик. — Особенно формулы. Вот где меня точно не обманешь, я каких только теорий не рецензировал. Да и своих работ у меня немало, но это… Пяток формул — и вся картина мироздания как на ладони…
— Ну, пока не всего мироздания, — скромно хмыкнул Иван. — Но, как мы с тобой согласились, триста лет развития физики как с куста. Такое в палате номер шесть не придумать. Я видел, как у тебя отношение переменилось после этого момента. Поэтому я даже не спрашивал, согласен ли ты взяться за это дело. Рад, что не ошибся в тебе изначально.
— Ну а кто бы отказался? — хитро улыбнулся Мельников. — Ну, прожил бы я еще лет десять-пятнадцать, постепенно отходя от дел и усыхая, как старый лимон, а потом что? Оградка на Ваганьково? Честно говоря, мне жутко надоело быть на виду и играть роль почетного академика. С умным видом проецировать, так сказать, свой моральный авторитет на окружающих. Нафиг надо! А тут настоящее дело, новые знания. Про прибавку к жизни я даже молчу.
— Все верно, — Иван дружески хлопнул его по плечу. — Соскучился ты по настоящему делу, Борька. Вот и займись. Честно говоря, я даже не знаю, кто бы смог тебя в этом деле заменить. Даже я сам вряд ли, тут не только ученый, тут администратор нужен… С этим у тебя все в порядке. А я так привык администрировать только самого себя, что уж лучше мне сосредоточиться на технике и сборе информации. Запомни, сейчас главное — тайна. Ты теперь посвящен, зацени торжество момента. Не проколись на какой-нибудь мелочи.
— Ну, ты уж совсем не задавайся, — в шутку обиделся Борис. — Время-то позднее, пора расходиться.
Иван молча кивнул и протянул руку. Борис Сергеевич, не раздумывая, ответил весьма крепким для его возраста рукопожатием, и Иван, не говоря ни слова, тихо удалился тем же путем, каким пришел. Через минуту беззвучно исчезли закрывавшие окна силовые мембраны, и теперь в квартире воцарилась совершенно обычная обстановка, будто ничего и не произошло.
Борис Сергеевич на автопилоте отнес на кухню грязную посуду, положил в посудомойку. Налил себе еще чаю и долго сидел, согревая ладони горячей чашкой. Если бы он сейчас выглянул в окно, то мог бы заметить сухощавого, но жилистого дедка лет шестидесяти в потертой джинсе, пробирающегося через дворы прочь от его дома…
Москва, Кремль, август 1957 года
Никита Сергеевич Хрущев очень любил ракеты и ракетчиков. И Королев ему очень нравился своей принципиальностью, пробивным характером, великолепным талантом организатора, а главное — искренностью убеждений, тем качеством, которым сам Никита Сергеевич совершенно не блистал. Вот и первой мыслью было — а не много ли на себя берет этот бывший вредитель и уголовник? Не стоит ли немного поприжать этого везунчика, который исполнил все, что обещал, в кратчайшие сроки и без серьезных аварий, да выдвинуть вперед кого-то из его замов? Ведь незаменимых людей у нас нет, как говорил Тот, кого теперь и сам Хрущев боялся называть по имени? Ведь слишком многие из тех, кто помнит Его живым продолжают ходить по тем же коридорам и сидеть в тех же кабинетах. И все они, как один, в ужасе просыпаются по ночам, когда им мерещится, будто скрипнула дверь все еще пустующего кабинета…
Мысль поприжать Королева, к чести Никиты Сергеевича, он отбросил сразу, просто потому, что знал — ошибался Хозяин, есть незаменимые люди. У нас сейчас целые КБ и институты незаменимых людей. Кем мы заменим Курчатова с Келдышем? Королев с его Советом Главных из той же оперы, ибо нельзя, некем заменить этого ракетного проповедника с его апостолами (от такой богохульной ереси даже пламенный ленинец товарищ Хрущев мысленно содрогнулся). Но это было правдой, и он это знал! Откуда? Ну, не рассказывать же…
Он также знал, что ядерный паритет с Америкой — это мечта и на данный момент блеф чистой воды. Он достижим, но не сегодня, а лет через десять, и автором тех боевых ракет будет вовсе не Королев. Нужно очень постараться и продержаться эти годы, не допустив большой войны, а дальше будем иметь хреновый, но паритет, и такой прямой угрозы первого удара уже не будет. Обычные вооружения придется резать, но не совсем так, как он представлял это раньше. Нужно чуть ослабить напряженность в Берлине и в Европе в целом, может быть, немного развести войска, чтобы при любом чихе с Востока западники не так сильно дергались, а то ведь однажды могут дернуться по-настоящему и тогда пиши пропало. Про реальное соотношение сил и шансы в глобальной ядерной войне Никита Сергеевич знал прекрасно. Сил не хватит, шансов нет. Вот только на Западе про это не знают, и не должны узнать, пока наши новые ракеты не встанут на дежурство.
А пока нужно очень постараться по возможности перевести гонку вооружений в гонку космическую, где у СССР уже есть неплохая фора. Что успехи в космосе могут дать для страны больше, чем сотни боеголовок, он уже знал. Можно сказать, видел. Ему показали привезенный Королевым фильм о запуске Спутника — цветной, снятый с нескольких точек, со звуком! Говорят, сделать такую ленту было идеей самого Главного, и задумка блестяще сработала. Даже слабый отзвук полета ракеты на пленке оставлял в груди рокочущее чувство мощи и грандиозности происходящего. Никита Сергеевич был потрясен до глубины души даже больше, чем после памятного визита на завод, где впервые увидел собранную «семерку» во всей ее красе. Сейчас же он пошел еще дальше и изъявил желание лично присутствовать на запуске очередного спутника, благо спутников этих теперь будет много. Но он никому и никогда не расскажет, что видел не только это… Еще он видел такие же и гораздо более мощные ракеты, стартующие к Луне, Марсу и дальше. Он видел, как уходили в полет молодые и сильные люди — отважные советские пилоты и как вся страна встречала их сплошным волнующимся до горизонта человеческим морем, когда они возвращались. Он видел, как эти герои оставляли рифлеными подошвами своих тяжелых космических башмаков глубокие следы в грунте других миров, а красный советский флаг развевался над древними горами и долинами внеземелья. Да, об этих снах он никому не расскажет, пока будет жив, а проживет он еще не так уж мало лет.
Никита Сергеевич встряхнулся и хитро прищурился. Королев получит все, что просит, и даже сверх того. Эх, технари! Иногда хуже художников с поэтами, дальше своего носа не видят… Поворчав про себя еще немного, он вызвал секретаря и приказал соединить его с Вашингтоном.
Шереметьево-Кремль, май 2057 года
…Ручку чуть от себя и прибавить тяги, а то скорость едва не упала ниже шестисот… Милевская «стрекоза» чуть взвыла, но послушалась и рванула вперед на минимальной высоте, огибая плотно застроенные участки никак не желающей дешеветь подмосковной недвижимости. Безопасных трасс через этот хаос было всего несколько, и пилот видел их в виде зеленых линий, проецируемых на стекло шлема. Можно выбрать любую, желательно, не повторяясь при этом — хоть машина и защищена лучше, чем любая из серийных армейских, но лишний раз подставляться под выстрел из чудом доставленного из какой-нибудь «горячей точки» ПЗРК не стоит. Все-таки, более, чем лакомая мишень, но зато на скоростном вертолете, попробуй успеть прицелиться. Мелькнет такое веретено над крышами — и не успеешь даже заглушку с трубы снять… Теперь главное — не превысить на радостях проектную скорость, а то «Рита»[11] опять начнет портить аппетит своим фригидным голосом…
Впереди показались зубчатые, словно крепостные стены, многоэтажные кварталы Левобережья, а внизу яркими бликами мелькнула лента канала имени Москвы. Маленькая машина пронеслась над стоянками яхт, едва не задевая закачавшийся от воздушного потока лес мачт. «Автоматическое управление» — загорелась надпись, продублированная «Ритой» голосом, и пилот привычно отпустил рукоятку и убрал ноги с педалей, отдаваясь на милость техники. Возражать бесполезно, сейчас иначе над Москвой и не полетаешь, прошли времена тех отчаянных парней…
