Виктор Каменев - Шут (СИ)

— А ты кто такой будешь? — поинтересовался я.

— Посланник его величества!

— Ну заходи.

Экономка и охранник пропустили офицера. Я проводил его на кухню и пригласил

присаживаться.

— Мне некогда рассиживаться! — заявил посланник короля. — Вот!

И он подал мне пакет, запечатанный пятью королевскими печатями на сургуче.

Я взял его. Экономка, повар и охранник наблюдали за мной, вытянув шеи. Сейчас

главное — не ударить в грязь лицом. Интересно, как бы повёл себя Турди?

Что ж, будем импровизировать. Я повертел пакет в руках и, не распечатывая,

швырнул в пылающую кухонную плиту.

Офицер едва не задохнулся от изумления и возмущения одновременно. Он

схватился за меч, но тут же отпустил его рукоятку.

— Хорошо же ты поступаешь с королевскими посланиями! — прошипел офицер. — Его

величеству будет немедленно об этом доложено!

— Так это от моего друга Франки? А что ж он сам не приехал? Как там у него дела?

Офицер круто развернулся и молча пошагал из кухни. Я снова поднялся к себе.

Через полчаса к дому начала съезжаться конница. Я наблюдал из окна за тем, как кавалеристы выстраиваются по обеим сторонам мостовой и заворачивают обратно прохожих, намеревавшихся пройти по моей улице. Ещё через некоторое время показалась карета с гербами на дверцах, запряжённая четвёркой белых коней, разукрашенных, будто новогодние ёлки.

Экипаж остановился у ворот моего дома.

В мою комнату без стука влетела экономка.

— Хозяин!!! Там…

Её глаза увеличились в диаметре почти вдвое, а руки бессознательно шевелились, пытаясь изобразить глубину свалившегося на меня счастья.

— Скажи всем, чтобы не маячили перед его величеством, — распорядился я.

Экономка кивнула и помчалась вниз по лестнице. Я взял книгу и расположился за столом спиной к двери. Мелькнула паническая мысль: «Провалюсь!» Ну да что он мне сделает, этот король?

Послышались шаги. Точнее, это был топот, словно на второй этаж моего дома поднималось целое стадо. Распахнулась дверь, кто-то ворвался в комнату. Затем раздался вопль:

— Его величество Франк Четвёртый!

— Пусть войдёт, — ответил я, не оборачиваясь.

— Нет, Турди, ты уже совсем обнаглел. Оставьте нас.

Дверь захлопнулась. Я обернулся и увидел его величество Франка Четвёртого. Он был на взводе и недовольно хмурил брови.

— Присаживайся, Франки, — пригласил я его.

— Чёрт тебя возьми, Турди?! Почему ты не являешься по моему вызову?

— Что-то ты темнишь, Франки. Я помню, как ты меня прогнал, визжа и брызгая слюной. А вот чтобы позвал обратно — не припоминаю.

— А ты изволил на это обидеться? Я прислал к тебе офицера с пакетом!

— Ах, да, что-то такое было. Но понимаешь, Франки, я уронил твой пакет, да так неудачно, что он упал прямо в огонь. Разве посыльный офицер не рассказывал тебе, как мы чуть не пообжигали пальцы, храбро и самоотверженно ковыряясь ними в пылающих углях в попытке спасти твоё послание?

— Ладно, хватит, — король покосился на свой портрет и уселся на кровать. — Я понимаю, Турди, что ты на меня обижен. Мне не следовало так с тобой поступать. Возможно даже, что это было несколько глупо с моей стороны…

— Не несколько, а очень глупо.

— Но теперь я бы хотел тебя вернуть. Ты говорил, что можешь найти выход из сложившейся у нас ситуации.

— Мог бы, если надо.

— Надо, Турди.

— Вот видишь, и во мне возникла необходимость.

— В этом году опять будет недород. Соседи грозят нам войной. Военный министр уверяет меня в том, что мы к ней не готовы. У меня голова идёт кругом! Можно ли на тебя положиться?

— Дело твоё.

— Но почему бы тебе не посвятить меня в свой план? Ты не доверяешь мне? Своему королю?

— Ты же всё разболтаешь своим министрам. А они будут совать мне палки в колёса и в итоге сорвут дело.

— Не знаю, не знаю, — сказал король, с сомнением качая головой. — Во всяком случае, ты мне нужен. Поехали.

— Что, прямо сейчас?

— А когда?

— Дай мне хотя бы принять ванну, причесаться, одеться…

— Ты одет!

— …поесть, выпить, дочитать книгу, поцеловать жену…

— Ты не женат!

— … ну тогда слуг, проверить, как прибрались в доме, выпить…

— Повторился! — заорал король, вскакивая на ноги. — Выпить у тебя уже было! Вставай, поехали!

Я вышел следом за ним во двор. Конюх уже вывел из стойла жеребца Турди, но тот — единственный во всём этом мире — почуял подмену. Он пятился от меня, вертел головой и фыркал.

— Ничего не понимаю, — говорил конюх, разводя руками. — Раньше он так себя не вёл. Может ему что-то примерещилось?

— Плетей тебе надо всыпать, вот что, — предложил я свой рецепт. — И тогда моему коню ничего мерещиться не будет.

Однако, надо было что-то делать. Ехать на этом животном я бы не согласился ни за какие деньги, а велосипеда здесь, кажется, ещё не изобрели.

Король уже забрался в карету и нетерпеливо поглядывал в окошко. Я наскоро отругал конюха и помчался к нему с криком:

— Эй, Франки! Подвинься!

Ещё с порога королева Хильда и принц Берт бросились мне на шею. Нам подали вина, и мы выпили за возвращение прямо на ступеньках дворцовой лестницы.

— А ты всё ещё неплохо выглядишь, — заметил я королеве. — Хотя и не хорошеешь.

— Ну куда же мне хорошеть, — ответила она, смеясь, — когда тебя нет рядом.

— Однако дамочка ты всё равно симпатичная. Дай за щёчку щипну.

— Нет, это же чёрт знает что! — вспылил король. — Ты совершенно несносен! Да я тебя так щипну, что глаза на лоб вылезут!

— Наш ревнивец разбушевался, — сказал я. — Как твои успехи, Берт?

— Пока всё по-старому.

— Не понял. Ты обещал открыть новую звезду и назвать её моим именем.

— Я ещё не нашёл достаточно большой, — ответил принц с хитрой усмешкой.

— Ладно, мне с ним надо поговорить наедине, — заявил король. — Вы на него ещё налюбуетесь.

И он повёл меня куда-то по огромному дворцу.

— Франки, куда мы идём?

— В твой кабинет.

— А где это?

— Только не прикидывайся, будто ты забыл.

За разговором мы подошли к двери кабинета, и я отворил её ключом, оказавшимся у меня в кармане. Король влетел внутрь первым, а я вошёл следом за ним, озираясь по сторонам.

Конурка, служившая Турди кабинетом и одновременно опочивальней, была обставлена по-домашнему уютно. Два стола, три кресла. Угол отделяла ширма, за которой ютилась кровать, где Турди отдыхал от государственных дел. Напротив громоздился сейф. Одну стену украшал государственный флаг, имевший такой вид, словно о него периодически вытирали грязные руки, другую — портрет короля. Но этот был изуродован не столь примитивно, как у Турди дома. Королевский портрет во дворце самым бесстыдным образом выпачкали женской косметикой: белилами, румянами и помадой, после чего дорисовали серьги в ушах и бусы на шее.

Пока я рассматривал кабинет, король, усевшись в кресло, болтал ногой и неприязненно поглядывал на меня.

— Долго ты ещё будешь ломать комедию? — поинтересовался он наконец.

— Надо проверить, вдруг чего украли. Это же твой дворец, тут что хочешь может случиться. И вообще, ты сегодня какой-то ненормальный. Что тебе от меня надо?

Король подавил желание выругаться и попросил почти спокойно:

— Посвяти меня в свой план спасения государства.

— Один момент, — ответил я.

И полез под стол. Поползав под ним на четвереньках, я переместился под второй и обследовал его таким же образом.

— Какого дьявола ты там потерял? — полюбопытствовал король.

— В моём кабинете чего-то не хватает. Не могу припомнить, чего именно.

С этими словами я заглянул за ширму и приподнял все кресла, в том числе и то, в котором сидел король.

— Определённо не хватает, Франки. Ты мне не подскажешь?

— Ты намекаешь на свою секретаршу, негодник! — не выдержал король. — И тебе прекрасно известно, что она сидит в тюрьме.

Я хлопнул себя по лбу.

— Точно! Ну и память у меня!

— Пить меньше надо.

— Я совсем забыл о том, что мы живём в стране, управляемой тобой. У нас всегда так: честные люди сидят в тюрьме, воры занимают министерские посты.

Короля эти слова задели за живое.

— И кто же из моих министров — вор? — осведомился он.

— Да все. Ты не заговаривай мне зубы, а лучше верни мою секретаршу.

— Но, Турди, барон Гроссир предоставил мне доказательства её измены, — неуверенно сказал король.

— Кому?

— Государству.

— Франки, я бы тебе посоветовал поменьше общаться с бароном Гроссиром. Ты и так поглупел до безобразия.

— Столичный обер-полицмейстер утверждал, будто бы она произносила запрещённые речи в общественных местах, — продолжал король.