Алексей Волков - Командор
Все пошло так, как и должно было пойти. На случай внезапного прихода начальства всю выпивку выставлять не стали и на столе держали одну дежурную бутылку. Однако сколько их было запрятано по углам!
И, конечно же, о дамах никто не подумал. Ни ликера, ни вина…
– Все, больше не буду, – объявила Наташа после второй рюмки, едва в голове слегка зашумело.
– Вах! Как нэ будэшь! Обидэшь прекрасного чэловека! – старательно изображая акцент, воскликнул Гоча.
– Мы водку не пьем, – поддержала подругу Юленька. – И не знаю, как вам, а нам завтра с утра на работу.
– Подумаешь! Нам всем на работу! – от возмущения Гоча совсем забыл про свой акцент. – Обещаю: придем в первый же порт – я вам лучшего шампанского куплю. А теперь выпейте еще хотя бы по рюмочке. Праздник у нас сегодня или нет?
– Отстань от них, Гоча, – подал голос Коля. – Не хотят пить – ихнее дело. Нам больше достанется.
– Не напиваться же мы сюда пришли, – объявил Гоча, поглядывая то на одну, то на другую девушку взглядом мартовского кота и постепенно вновь обретая акцент. – Пришли, понимаэшь, да, поздравить человека с его юбилеем, культурно посидеть, пообщаться, отдохнуть немного. Вино должно быть аккомпанементом к разговору, а нэ главной мелодией.
Вряд ли кто из остальных моряков был согласен с темпераментным уроженцем юга – уж больно быстро наполнялась и тут же опорожнялась разнокалиберная посуда. Да и сам Гоча пил весьма охотно. Просто ему очень хотелось подпоить подруг, а там приступить к выполнению другого своего желания.
Наташа тихонько пихнула под столом ногу подруги, и та кивнула ей в ответ, мол, пора.
Мужчины не заметили молчаливого обмена мнениями. Они были заняты водкой и разговорами, и лишь Валера с Гочей старались обратить на себя внимание. Они даже потихоньку пытались договориться между собой, кому достанется блондинка, а кому – брюнетка, и с самовлюбленностью самцов не догадывались, что им ничего не светит.
– Ну и ну! – Кто-то после очередной отлучки забыл запереть за собой дверь, и в каюту вошел второй механик Лева. – Пьянствуете?
– Михалыч! – пошатываясь, поднялся со своего места Гена. – … буду! Володьке сегодня сорок пять стукнуло! Выпей за его здоровье, Михалыч!
Лева оглядел раскрасневшиеся лица своих подчиненных, недовольно покачал головой, но рюмку принял.
– Твое здоровье, Владимир Степаныч! – Механик деловито выплеснул водку в рот и слегка поморщился.
– Да ты закусывай, Михалыч! – Гена тут же наполнил опустевшую рюмку.
– Ни-ни, – возражающе помахал рукой Лева. – Хорошего понемножку. Да и вам не советую.
– Михалыч… – укоризненно протянул именинник. Он хотел что-то добавить, но не справился с заплетающимся языком и молча поднял рюмку.
Вздохнув, Лева выпил вместе со всеми и поставил рюмку вверх дном.
– Хорош. Лучше бы делом занялись. Дед говорит, что с двигателем не все в порядке. С виду вроде бы ничего, но вы же знаете, у него на такие дела нюх.
– Да что с ним станется? – Гена несколько раз старательно ткнул вилкой в тарелку с закуской, но подцепить ничего не смог и досадливо махнул рукой. – Через пару суток будем в порту, там и посмотрим. А до тех пор прокантуемся как-нибудь. Когда и что у нас ломалось? Вспомни. Дед – мужик толковый, но любит порой горячку пороть.
– Ну, не знаю, – с сомнением протянул Лева. – Сегодня, конечно, из вас работнички никудышные. Гайку от болта не отличите. Но чтоб завтра все были как огурчики.
– Михалыч! Мы тебя хоть раз подвели? – Гена обхватил пятерней бутылку и принялся старательно разливать содержимое по рюмкам и столу.
– По-моему, с вас хватит. – Рюмку механика кто-то уже успел перевернуть и наполнить, и теперь Лева взирал на нее со смесью сожаления и вожделения.
– Морскую пехоту не напоишь! – патетически воскликнул двухметровый Валера, победоносно и пьяно оглядывая собутыльников, а следом и Наташу с Юлей.
Лева едва заметно поморщился. Подобно многим, кто не служил в армии или на флоте, он терпеть не мог армейскую браваду, к тому же Валера всем своим видом опровергал собственные слова. Не требовалось особого ума, чтобы точно предсказать его дальнейшую судьбу: три-четыре рюмки – и неизбежное приземление мордой на стол.
– Зачем компанию портишь, дорогой? Еще немного посидим, побеседуем и сами разойдемся. Сорок пять лет только раз в жизни бывает, – сказал Гоча. – Что мы, не мужчины, да? Не можем отметить юбилей нашего дорогого друга, да? Садись лучше с нами. Для хорошего человека всегда место найдем.
– За Володины сорок пять, Михалыч! – Гена вновь протянул механику рюмку. – Круглая дата!
– Ладно, еще одну и закругляюсь, – не устоял перед искушением Лева. – Будь здрав, Степаныч!
Наташа снова подтолкнула подругу и словно невзначай поднялась. Юленька сразу же последовала ее примеру, от всей души радуясь возможности покинуть осоловелых самцов. Тем уже было глубоко наплевать на женские прелести, один только Гоча встрепенулся и посмотрел на стюардесс хищным взглядом.
– Куда вы, красавицы? Мы ведь еще и нэ посидели как следует. Зачем именинника обижаете?
– Нам пора, – решительно объявила Юля. – С утра на работу. Всего хорошего, дядя Володя!
– А? – Ардылов вскинул тяжелую голову, пытаясь понять, что происходит, и неразборчиво промычал: – Уг-р-гу.
– Все правильно, – поддержал подруг механик. – Делу время, а потехе – час. О работе забывать нельзя.
– Я вас провожу… – Гоча попытался выбраться из-за стола, но для этого сначала требовалось поднять Ардылова и Фомича, а они подниматься не желали.
Стюардессы воспользовались заминкой и проворно покинули каюту. Следом сразу же вышел Лева. Чувствовалось, что он с удовольствием бы остался, но скоро должна была наступить его вахта, и рисковать ему не хотелось.
Жмых мог посмотреть сквозь пальцы на выпившего, но с напившимся разговор был другой.
7
Юрий Флейшман. Ночь, утро, день
Очередные разговоры в баре грозили затянуться до утра. Поднабравшийся Лудицкий без умолку бубнил о политике, недобрым словом поминал старое, восторгался новым и по привычке обещал, обещал, обещал прекрасную жизнь. Все это было по меньшей мере сотню раз слышано и не вызывало ничего, кроме беспросветной скуки.
Мне все это так надоело, что я, воспользовавшись первым подвернувшимся предлогом, потихоньку слинял в свою каюту.
Ленка еще не спала. Она сидела с ногами в кресле, одетая в легкий красный халат, и читала какой-то любовный роман из тех, написать который способен любой более или менее грамотный человек с хорошо подвешенным языком и толикой воображения. Видно, сильна у слабого пола потребность хоть на миг отождествить себя с Золушкой, дождавшейся своего принца. А ведь пора бы уже понять, что добрые принцы давно вымерли, как мамонты, да и настоящих Золушек не осталось в помине.
Но каждый, имеющий свободное время, убивает его по-своему. У меня, например, этого самого времени попросту нет. Приходится крутиться не хуже той белки в колесе, да и все способы отдыха определены заранее. Застолья с компаньонами и просто с нужными людьми, презентации, ночные клубы, другие приличные нашему кругу развлечения… Я уже и не помню, когда последний раз смог нормально и неторопливо почитать. Для хорошей книги нужны соответствующая обстановка и покой, чтобы никто не отвлекал и не путался под ногами, а читать всякую белиберду совсем не хочется. Даже жаль: я любил раньше провести вечерок с книгой, но ничего не поделаешь…
– Как у них дела? – я кивнул на обложку с азартно целующейся парой. – Он ее еще не оттрахал?
Ленка посмотрела на меня с притворным возмущением, как бы говоря: у всех вас только одно на уме! Можно подумать, у женщин на уме нечто другое. Вся разница в том, что мы не лжем и называем вещи своими именами, а они привычно лицемерят даже перед собой, прикидываясь этакими белоснежными ангелочками. Как бы не так! Попробуй оплошай – и любой ангел, точнее ангелица, в момент превратится в такую мегеру!
– А не пора ли нам баиньки? – спросил я, так и не дождавшись ответа.
– Я бы еще немного почитала.
Голос у моей секретарши грудной, из тех, что сводят мужчин с ума, да и внешность у нее… Глаза большие, чуть ли не на пол-лица – не глаза, а глазищи. Взгляд постоянно намекает на нечто волнующе-греховное, фигурка гибкая, ладненькая, грудки стоят и словно просят: поцелуй нас, приласкай…
Ну как устоять перед такой просьбой?
…Проснувшись, я понял – погода успела перемениться. «Некрасов» мерно раскачивался на волне. Так, слегка, но ведь и посудина здоровая. А впрочем, мне-то что? Морской болезнью я никогда не страдал, и будет даже интересно изобразить эдакого старого морского волка, а заодно и посмотреть на поведение многочисленных знакомых.
Качка почти не ощущалась, и тем не менее уже во время завтрака за столиками появились свободные места. Не было Борина. Лудицкий пришел, но едва прикоснулся к еде и тут же торопливо удалился.
