Герман Романов - Крестоносец из будущего. Самозванец
Рассмотрев их при отблесках пламени, он убрал арабскую — вязь не прочитаешь, зато сосредоточил все внимание на последней, без всяких потертостей, почти новенькой или не бывшей в обороте.
Монета была польской, достоинством в понятный и знакомый «злотый», что само по себе в переводе не нуждалось.
Андрей только свистнул сквозь зубы, хотя примета была скверная, бабушка в детстве часто ругала — нельзя свистеть, а то денег не будет. А тут такое, что поневоле в Соловья-разбойника превратишься.
— Но почему в Польше сейчас ходит злотый из золота?
Ведь насколько помнил Андрей те обрывки истории, что легли когда-то в его дурную голову, гордые ляхи начали чеканку этой монеты гораздо позже, века с четырнадцатого. Да и то из серебра, хотя название о другом металле говорило.
Но, прикинув скудность собственных познаний, Андрей решил, что сам ошибается — монетка-то вот она, перед глазами. Да и название смущало, ну не могли в древности поляки золотые из серебра чеканить, это только московский царь Алексей Михайлович на медных монетах приказал выбивать — «деньга серебром».
Отчего Медный бунт вскоре и получил, незачем монеты подделывать, хоть ты и венценосец. И было это в семнадцатом веке, то есть намного позже данного времени. А вот про польский «серебряный бунт» что-то ему на глаза не попадалось в книгах, тем паче «злотый» отчеканен из самого настоящего, Никитин даже на зуб попробовал, золота.
— Польша так Польша!
Андрей хладнокровно пожал плечами и подбросил в костерок хвороста. Пламя стало шустро поедать свою пищу, и на душе от прибавившегося света стало немного легче.
— Повезло мне, если говорить откровенно. Горы эти карпатские, других просто нет, язык знакомый, бабка Магда кое-чему меня научила — а третий сорт не брак. Как-нибудь выживу. Могло быть намного хуже — занесло бы в Мексику к ацтекам или еще чего похуже, к каннибалам в Новую Зеландию. Там бы враз пустили в ход дубинку из бамбука, тюк прямо в темя, и нету Кука. То есть меня, родимого!
Никитин ухмыльнулся — одет он нынче во все местное, обувка в самый раз, в полном прикиде.
Вооружен до зубных коронок, денег у него завались — на поясе такую груду не понесешь, штаны оттянет! В мешок капитал придется складывать. Можно было еще взять, но зачем? Слишком много и хорошо не есть хорошо и много!
Встречал он в деревне серебряные и золотые украшения, но брать не стал — он никогда не был мародером и осквернителем.
Деньги, оружие, вещи нужны для выживания, и не грешно иной раз позаимствовать их у мертвых, если ты в них остро нуждаешься.
Но вот сдирать с людей, пусть и истлевших за долгие годы, обручальные кольца, серьги и мониста — это уже есть наглое мародерство, и для настоящего солдата дело не просто позорное, а гибельное. Мародерство развратит любую армию, причем очень быстро…
Утром Андрей долго отрабатывал удары с найденной в селе секирой. И с большим сожалением расстался с алебардой, которая не прослужила ему и суток.
Но выбор в пользу арбалета являлся, на его взгляд, правильным, теперь врага можно было поражать на расстоянии.
Первые пробные стрельбы из стального лука дали весьма обнадеживающий результат. Болт мог убойно поражать цель на дистанции до ста метров, стрельба из него относительно точная — все пять болтов, выпущенных по стенке одиноко стоящего сарая, попали в цель кучно, вписавшись в полуметровый круг.
И заряжать арбалет сравнительно легко — кладешь болт в направляющий желоб, упираешься в прижатый к земле изогнутый железный лук ногой, держа в правой руке «коготь», и натягиваешь тетиву из сухожилия на болт. Потом прижимаешь «приклад» к плечу, желоб наводишь на цель и спускаешь стрелу, нажимая на крюк.
«Приклад, конечно, не просто хреновый, он попросту отсутствует, как и мушка с целиком. Как говорят артиллеристы, если нет панорамы, то наводишь пушку по стволу».
Но недостатки лишь подчеркивают достоинства — хорошая дальность и бронепробиваемость, скорострельность 2–3 выстрела в минуту, вес как снаряженного РПК-74.
И главное — стрельба из лука требует многолетних занятий, а арбалетом может орудовать новобранец после месяца тренировок. А ведь Андрей был не прожорливым «духом», сам мог потягаться в стрельбе даже с нехилым снайпером.
Закинув вещмешок за спину, заткнув боевую секиру за пояс, повесив на плечо колчан с десятью болтами и держа в руках арбалет, Андрей отправился дальше в дорогу, измерять ногами длинные версты.
Вскоре он прошел стоящий у самой дороги одинокий хуторок, который, судя по всему, пережил то же самое бедствие, что и деревня, правда, издали показалось, что белеет костей все-таки многовато. Заходить в новую юдоль скорби Никитин не стал, и так все ясно, любопытство уже не мучает, насмотрелся до тошноты.
А к вечеру Андрей наткнулся на самую настоящую трагедию — на середине дороги стояли пять развалившихся, когда-то запряженных пароконных повозок, на которые был навален сгнивший скарб и костяки людей.
Скелеты лежали и кругом телег — недалеко они ушли от безжалостной смерти, которая их все же догнала.
Но, приглядевшись, Андрей стал утирать со лба струящийся холодный пот — люди и кони были практически в упор безжалостно расстреляны из луков и арбалетов. Древки стрел и железные арбалетные болты торчали из костей всех людей, включая детей.
Никто из несчастных не успел оказать сопротивления, у одного скелета на кожаном поясе имелась секира, которую даже не вытащили из петли. И так лежали все, у кого было с собой оружие.
Андрей обошел костяки и поднял болты со стрелы для осмотра. Первое, что бросилось в глаза, так то, что они были похожи друг на друга, будто один мастер делал.
— Унификация, братцы мои, означает всегда государство, и стреляли что ни на есть регулярные вооруженные силы или правоохранительные органы. Но в чем провинились эти люди, чтобы свои же солдаты изрешетили их без пощады и при этом ничего не взяли, даже свои выпущенные в упор болты и стрелы? А ведь они денежек стоят, и немалых! — задумчиво пробормотал Андрей, привыкший за эти последние дни вот так разговаривать сам с собой. Это даже стало насущной необходимостью, он просто опасался приступа безумия.
Мозаика всего произошедшего на этой мертвой земле потихоньку стала складываться в определенную нерадостную картину.
Что могло заставить сотни людей бежать сломя голову, оставляя добротные дома и вещи? От чего передох скот в сараях?
Почему войска перебили беженцев, но не стали брать их имущество, весьма ценное? Да те же деньги?!
Ответ более чем очевидный вырисовывался, так что он заскрипел от злости зубами.
Мор! Жуткий мор типа чумы, тифа, холеры или оспы, который одинаково поражал людей и животных, причем даже малейшее прикосновение к вещам заболевших несло с собой смерть.
Болезнь, по всей видимости, протекала скрытно, но после проявления умертвляла пораженного крайне быстро — может, за сутки, может, за час.
И не было от этого спасения, только немедленное бегство могло спасти людей. И скотина тоже от болезни быстро померла, иначе бы с голода все стайки разворотила.
Потому армия карантин устроила и всех, кто пытался бежать, расстреливала без суда или содержания в простом изоляторе. Наверняка в окрестных лесах лежит масса скелетов, утыканных стрелами.
Прекрасно знали вояки о море, раз убивали на расстоянии, ничего у жертв не брали, даже своих стрел не вытаскивали.
И диких животных нет по этой же причине — или передохли или как-то учуяли беду неминучую и ушли подальше от этих опасных мест. А вот сейчас стали потихоньку возвращаться, раз та косуля неподалеку вприпрыжку скакала, и волк мутированный охотился. И судя по всему, они себя прекрасно чувствовали.
Только одно в этой трагедии пока не имеет четкой версии — почему нигде нет домашней птицы? Может, она могла раньше передохнуть и закопали ее от греха? Тогда почему кругом летает множество всяких пернатых, от орлов до пичуг?
Андрей оторвался от мыслей и посмотрел на голубое небо, там высоко кружили два орла, хищно распластав по сторонам свои мощные крылья.
Может, птицы не заболели этой заразой и просто разбежались. Или разлетелись на все четыре стороны эти куры, гуси, утки и всякие там индюки. А разные летающие хищники, те же самые орлы, к примеру, склевали потихоньку не привыкшую к дикой жизни домашнюю птицу.
Не больные же мором трупы клевать?
Может быть, тела людей и животных дурной запах выделяли и всех птиц за версту отпугнули?
«Вопросы есть, и много, а вот ответа пока нет, информации маловато. Но еще не вечер, глядишь, и разузнаю потихоньку, что к чему».
Удивительно, но за себя Никитин не боялся, хотя прекрасно знал, что такое пандемия и биологическое оружие.
Он был полностью уверен, что болезнь уже исчезла — ведь годы прошли, морозы могли стоять, да и вел он себя осторожно, брал только новые вещи, а в затхлые помещения даже нос не совал.
