Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг
– Да, показал. Все верно: кровь, глина. Я уж и перед святыми иконами клялся, и крест целовал…
– Не поверил?
– Не то чтобы не поверил… Сомневается. Может, говорит, кто-то из артельных втайне от меня. Как будто что-то там можно втайне от меня сделать! А ты почему спрашиваешь, Лис?
– Да так, ничего. Я просто понять пытаюсь: как это все произойти могло. Припомни-ка, когда Листвяна приезжала, там у вас какая-нибудь яма была вырыта, чтобы эта глина снаружи была?
– Не было никакой ямы. Да и не переправлялась она на тот берег. Твои парни все из телеги в лодку перегрузили и за несколько ходок перевезли. Листвяна на острове вообще не была.
«Значит, не она. Но по срокам-то совпадает! Преподобный Майкл наехал на Сучка через два дня после ее визита. Мог ей тряпку кто-то из ребят передать?»
– Чей десяток в тот день у тебя работал?
– Кажись… – Сучок почесал в затылке. – Кажись, Первака.
– Кажись или точно? – настойчиво переспросил Мишка.
– Точно! Листвяна еще ему и Вторуше гостинцы какие-то привезла.
– Но ям никаких не было? И все время, пока десяток Первака у вас работал, не было?
– Не было.
«Не складывается. Не мог же Первак или Вторуша специально яму выкопать, чтобы тряпку глиной измазать? Ерунда, решение должно быть более простым. Блин, только детектива мне еще и не хватало, мало других приключений. Что-то крутится в голове, есть какая-то неувязка…»
– Слушай, старшина, что ж ты мне сразу-то не сказал, а только сейчас?
– Так я сначала своих порасспросить хотел. Мало ли: кто-то поранился, кто-то одежду порвал… Ни у кого ничего, а на следующий день у вас тут междоусобица случилась. Не до того стало. И поп ваш другими делами отвлекся. Но ведь вспомнит же, так не оставит!
– Не оставит. Тут ты, старшина, прав. А ну-ка как на духу: напраслину на вас возвели или что-то все же было?
– Ты что?! – вскинулся Сучок. – Да что ж такое-то? Как где крепость ставить надумают, сразу же одни и те же разговоры начинаются! Или первого прохожего зарезать надобно, или бабу в стену замуровать. Да не просто бабу, а молодую, красивую, и чтоб непременно женой главного строителя была! И было-то всего один раз, когда в Новгороде Великом кремль строили, да и то – вранье!
– Так было или вранье?
– Вроде бы было… может быть, – Сучок, похоже, сам не был уверен в достоверности истории. – Рассказывают, что ждали, когда первая женщина в ворота войдет, а жена зодчего как раз ему обед принесла. Ну ее и… того. А он после этого с башни вниз головой кинулся. Любил жену очень. Да если б это правдой было, кто бы за строителей замуж выходил?
– Ну ты-то как раз не женат, – подколол Мишка, – а если надумаешь Алену в стену замуровать, так она тебе всю крепость по бревнышку разнесет.
– Тьфу! Все тебе шуточки, Лис!
– Да брось ты, старшина. Не плакать же, в самом деле? Вон у меня пол-морды сожжено, даже не знаю, буду ли левым глазом видеть, но не скулю же!
– Дикие вы какие-то, – мрачно отозвался Сучок. – Даже дети насмерть бьются.
– Делай, что должен, и будет то, что будет.
– Будет… – Сучок поморщился, как от зубной боли. – У тебя, говорят, троих убили, для них уже ничего не будет.
– У меня – одного, – поправил Мишка. – Еще двух девчонок бунтовщики зарубили.
– Девчонок? Ну вы звери.
– А лучше б было, если бы нас сонных вырезали? Ты хоть знаешь, старшина, что здесь было?
– И знать не хочу! Лучше – не лучше… Лучше, когда вообще никого не убивают! Лучше бы ты, Лис… – Сучок вдруг замолк на полуслове. – Слушай! А даже если бы и была яма, то все равно не получается!
– Это как? – не понял Мишка. – Что не получается?
– А нету там, где мы сейчас строим, такой глины! Шкрябка объяснял, что раньше, когда-то давно, там высокий холм был, потом он осел, а река вокруг него другой глины и песка намыла. Потому эта глина только наверху, в середине острова, есть, а мы-то строим с краю!
– Погоди, погоди. Выходит, что даже если бы вы действительно человека там зарыли, его одежда все равно не могла бы в той глине запачкаться?
– Ну да!
– Что ж, тот, кто на вас напраслину возвел, специально на середину острова бегал, чтобы тряпку вымазать?
– Не-а! Для этого место надо знать. Мы смотрели, на том месте еще недавно, несколько лет назад, глину брали. Она для обжига хороша – посуду делать, другие вещи.
«Так. Кто мог знать, что на этом месте глина иная, чем в округе? Нинея. Сакраментальный вопрос при любом расследовании: кому выгодно? Опять Нинее! Мы от плохого места для строительства отказались, нашли другое. Она нас и подставила. Красава-то на стройке крутится. Но как Нинея отцу Михаилу тряпку передала? Очень просто – через старостиху Беляну, для того сама в Ратное и притащилась. Ну бабка!»
– Вспомнил! – возопил вдруг Сучок. – Вспомнил! Мы же кучу этой глины к себе притащили, хотели попробовать кирпичи из нее делать! Любой к этой куче подойти мог, даже и не зная, что ее в этом месте нет, а надо за ней на середину острова мотаться!
«Пардон, Нинея Всеславна, приношу свои извинения за напрасные подозрения. Все складывается. Первак или Вторуша, проходя мимо кучи глины, мазанули тряпку и отдали Листвяне. Я же говорил, что все должно быть просто!»
– Так, старшина, можешь больше об этом деле не беспокоиться, – уверенно заявил Мишка. – Я сам с отцом Михаилом все обговорю, никаких подозрений на тебе больше не будет.
– Что, так просто?
– Проще некуда. Ну не таскали же вы покойника до середины острова, чтобы в глине вымазать? Да и не знали вы тогда про ту глину, начинали-то вы стройку больше месяца назад.
– Ага. Как положено – в новолуние, а закончили в русалью неделю. Все по обычаю!
Да, обычаи артель соблюдала неукоснительно и строжайшим образом, Мишка однажды сам в этом убедился. Приехав в тот день на стройку «из учебной усадьбы», он стал свидетелем весьма впечатляющего зрелища. Голый по пояс плотник по кличке Куна тащил, надрываясь, к берегу Пивени здоровенное бревно, а остальные артельщики по очереди хлестали его по спине розгами.
По окончании экзекуции, когда бревно было сброшено в реку, Сучок объяснил Мишке смысл произошедшего. Оказывается, Куна проглядел бревно с сучком, выросшим не на поверхности ствола, а изнутри. Такой сучок потом выпадает из бревна, оставляя после себя косую круглую дырку. Это считается очень плохой приметой, способной навлечь на жильцов множество бед.
– Вот-вот, по обычаю, – решил приободрить Мишка плотницкого старшину. – Отец Михаил умён, все поймет. А того, кто на нас напраслину возвел, мы, наверно, никогда не узнаем – тайна исповеди, сам понимаешь.
– Ну и слава богу! – Сучок вздохнул с явным облегчением. – А то, что мы под дом конский череп положили, мед, хлеб, воск… Церковью это не возбраняется. Мы даже череп лошадиный старый взяли, не стали коня губить…
– Ладно, ладно. Закончили с этим, беру все на себя. У тебя еще дела какие-нибудь ко мне есть?
– Есть, Лис. Ха! А ведь и вправду Лис! Как ты это все хитро повернул… А дело такое: помнишь, ты что-то там про лесопилку говорил?
– Говорил, и что?
– Понимаешь… – Сучок снова полез скрести в затылке. – Закуп, конечно, должен на хозяина работать, но никто же не запрещает ему, если может, работать и на себя. Доски – товар дорогой…
– Хочешь долю с продажи?
– Не для себя, для артели. Лис, мы без обмана. Крепость тебе выстроим – залюбуешься! Все, что еще скажешь, сделаем, но ты пойми: людям надежда нужна, верить надо, что из кабалы вырвемся!
– Водяные колеса поставишь?
– Не сомневайся!
– Лес нужен будет выдержанный, из сырого доски дрянные получатся.
– Лес заготовим, под навесами выдержим, все как надо будет.
– Быстро не получится, – продолжил охлаждать пыл Сучка Мишка. – Пока заготовите лес, пока он под навесом вылежится, пока пилы откуете, лесопилку поставите… Может, что-то с первого раза не выйдет, переделывать придется. А там – зима, водяное колесо встанет.
– Ну и ладно! Мы же крепость не завтра закончим. До весны лес под навесом дойдет, весной пилить и начнем.
– А продавать где? В Ратном покупателей на доски много не найдется.
– Э! Был бы товар, а покупателя найдем. Слушай, Лис, а до больших городов здесь далеко? Я, когда сюда плыли, как-то не приглядывался, настроение не то было. Меня выпусти сейчас, так я и дороги домой не найду, больно уж далеко нас Никифор завез.
– А где дом-то твой, старшина?
– В Новгороде-Северском… – Сучок запнулся и тяжело вздохнул. – Нету дома. И у меня нету, и у артельщиков – все за долги продали. И нас тоже продали…
– Как же вы так? Это ж какой долг должен быть, чтобы вся артель в кабалу попала?
– А! – Сучок безнадежно махнул рукой. – Чего уж теперь? Человека мы убили, не простого человека, а княжьего. И не просто княжьего, а ближника.
«Да-а… Это вы попали, ребята. По Русской Правде Ярослава Мудрого за убийство княжьего человека штрафы назначаются немилосердные. Где-то я читал, кажется, у профессора Рыбакова, что доходило до нескольких килограммов серебра, даже до десятков килограммов. И особенно не разбирались – если не находили убийцу, штраф брали с того, на чьей земле обнаруживался труп».
