Александр Мазин - Земля предков
За моей спиной прошелестело: это выскользнул из ножен меч Медвежонка. Он встал рядом: меч – в правой, левая уже нахлобучила подбитый войлоком шлем, улыбка такая неприятная, что подручные пижона невольно подались назад. Очко-то не железное.
– Что ж ты больше ничего не приказываешь, малыш? – поинтересовался я. – Что-то с горлышком, да? И как тебе мой меч? Ты, малыш, даже не представляешь, что я могу с ним сделать. Могу, к примеру, язык тебе подрезать. Снизу. Чтоб вежливости научить. Хочешь?
Пижон молчал. И не потому что говорить было неудобно – я к его шейке едва прикасался.
– Страшно, да? – участливо спросил я. – Так ты не держи в себе. Напруди в штанишки. Сразу полегчает. Что страдать-то перед смертью?
Нет, убивать я его не собирался. Я не слабоумный: убивать представителя власти на глазах его подчиненных и, что еще важнее, ввиду стен княжеской резиденции. Кто бы ни был здесь князем, за своего он спросит со всей строгостью. И еще: я был почти уверен, что за нами наблюдают. Не может быть, чтобы в крепости не было дозорных. И уж совсем сомнительно, что эти дозорные не заметят нашей маленькой демонстрации силы. Глядишь, и появится кто-нибудь поумнее. Или достаточно сообразительный, чтобы понять: да, с нами можно разобраться. Но цену мы за себя возьмем такую, что мало не покажется.
Ага! Я был прав. Вон бегут! Вприпрыжку. Штук десять бойцов, а впереди…
А впереди – варяг! Точно, варяг! Очень характерные усики!
Блин! Мне как-то сразу полегчало. Пусть этот варяг может быть просто случайным наемником местного князя, кто бы он ни был, но варяг – это варяг. Не может он не знать Ольбарда и Трувора, а мы с ними, считай, были братьями по палубе. И не хочется думать, что – были…
Варяг! Вдобавок – обоерукий: вон, два клинка в руках. Лицо вроде незнакомое… Или – нет?
– Волк! – еще издали закричал варяг по-скандинавски, вбрасывая клинки в ножны. – Медвежонок!
Команда у него за спиной сразу затормозила.
Я тут же убрал клинок, прищурился, пытаясь узнать: кто же это?
И наглый пижон немедленно потащил наружу меч…
Достать не успел: варяг отпихнул его довольно невежливо и сграбастал метровыми ручищами. Одной – меня, другой – Медвежонка.
– Братья!
И тут я его узнал. Харра Стрекоза. Надо же как заматерел. Усы отрастил!
У меня уже улыбка до ушей. Прав я, прав оказался! Или – нет?
– Хрёрек? – спрашиваю. – Как он?
– Поправляется. – И тут же, настороженно: – А ты откуда знаешь?
– Догадался. Он же меня еще во Франции на праздник сюда, в Ладогу, пригласил. Я запомнил. Хотя что за праздник, до сих пор не знаю.
Харра глянул на Медвежонка, потом спросил по-русски, вернее, по-словенски:
– У вас там еще кто-то знает, что Хрёрек – в Ладоге?
Я покачал головой. Харра повеселел.
– На праздник ты опоздал! – сообщил он. – Но Хрёрек тебе будет рад. Только учти: его теперь на наш лад зовут, Рюриком. Запомнишь?
– Уж как-нибудь, – отозвался я. Еще бы я не запомнил это имя. Вот значит как оно оборачивается. Ну, поглядим.
– Эй! – крикнул нам вслед пижон в полированном шлеме. – Куда ты его ведешь, Стрекоза? Он – разбойник! Его надо задержать и на правеж!
– Ого! – Харра мгновенно развернулся. – На правеж? Уж не с тобой ли, Бобрёнок?
– Он корабль захватил! – стоял на своем пижон. – Не знаю, кто он тебе, а разбойничать никому нельзя! А он корабль захватил. Снекку Виитмаса Щеки! Так же нельзя! – Пижон совсем распереживался. Даже когда я ему жало под бородку сунул, и то не так волновался. Покраснел, губы дрожат… Кажется, вот-вот заплачет.
«А ведь он – совсем мальчишка, – подумал я. – Года на два старше моего Вихорька».
– Было дело? – спросил по-скандинавски Харра, оборачиваясь ко мне.
– Еще какое, – усмехнулся я. – Плыли себе, никого не трогали, и тут – этот работорговец навстречу. И без лишних слов – на нас.
– Вот так уж сразу и напал? – усмехнулся Харра.
– Он думал, что умеет считать, – вмешался Медвежонок. – Думал: всё правильно сосчитал: нас тринадцать, включая отца Бернара, которому, как ты помнишь, его бог убивать не велит. А их – три десятка. Так он посчитал. И ошибся.
– А в чем ошибка? – Харра был заинтригован. – У вас в трюме засада была?
– У нас совсем небольшой драккар, – сказал я. – И трюма вообще нет.
– Тогда в чем ошибка?
– А считать надо было не так, – ухмыльнулся Медвежонок. – Десять хирдманов и два воина Одина!
– Два? – Харра сразу напрягся, а я вспомнил, что варяги не очень-то доверяют берсеркам. И есть причина. Подавляющее большинство воинов-оборотней – это не столько подмога в бою, сколько огромный гемор во всё остальное время. – Одного я вижу, а где второй?
– Им бы и одного меня хватило, – самоуверенно заявил Свартхёвди. – А второй – брат мой, Хавгрим Палица. Ты его не знаешь. Но узнаешь, придет время. Бойся нас, Стрекозенок! – зарычал страшным голосом, что Харру явно не успокоило.
Его успокоил я.
– Хавгрим – мой человек, – сказал я. – Я оставил его присмотреть за кораблями. И еще: он спускает своего зверя, когда сам пожелает, а не наоборот. Если никто не станет нападать на нас, насчет Хавгрима можешь не беспокоиться.
– В этом не сомневайся! – буркнул Харра. Он больше не улыбался. – Бобрёнок! Эти люди, – кивок на меня и Свартхёвди, – близкие друзья князя Рюрика. Ты понял? Очень близкие друзья, почти родичи. И если кто-то тронет их людей или то, что им принадлежит, я лично приглашу тебя на перекресток! Ты понял меня, Бобрёнок?
– Моему князю Гостомыслу это не понравится, – пробормотал пижон, смиряясь.
Но Харра его уже не слушал, почти бегом устремился наверх. Мы – за ним.
– Слушай, а почему Бобрёнок? – спросил я на ходу.
– Тестя его Бобром зовут. Ближник он у Гостомысла. А этот – на дочке его женился. Вот тесть его к Гостомыслу и подвел. Сам-то он ничего, Бобрёнок, с пониманием. Но сегодня его первый раз на пристань поставили. Старшим над мытниками. А тут вы… Вот он и растерялся. Вы зла на него не держите. Как ему велели, так он и делал. Зеленый совсем, как… – Харра задумался и заключил: – Как сопля.
– Если б мы зло на него держали, Стрекозка, его головенка уже лежала отдельно от тельца, – сообщил Свартхёвди. – Ты лучше скажи: что это за праздник, на который мы опоздали?
Глава 6
Княжья пирушка
Хоромы Хрёрека-конунга, вернее князя Рюрика, выглядели не столь солидно, как расположившийся прямо над пристанью теремок князя Гостомысла.
И размер поскромнее, и оградка пожиже. А вот внутри, склонен думать, у Рюрика было покруче. Вряд ли стены Гостомыслова кремля украшали французские гобелены и заимствованные в Луне золотые статуэтки. Разве что сам Хрёрек ему и подарил.
Увидев конунга, нет, теперь уже князя, надо привыкать, я сразу понял, почему Харра сказал: «поправляется».
Понял, когда Хрёрек поднялся и пошел нам навстречу. Двигался он как-то скованно. Нет, не горбился и не хромал, но как будто заново учился управлять своим телом. Мне это состояние знакомо: я сам уже дважды, считай, заново учился пользоваться правой рукой.
А еще он сбрил бороду. Теперь его украшали только длинные усы. На варяжский манер.
– Рад видеть тебя, Медвежонок! И тебя, Ульф Черноголовый!
– Свити, – поправил его мой побратим. – Теперь его зовут Ульф Свити!
– Белый Волк? Звучит неплохо.
Он обнял нас: сначала Свартхёвди, потом – меня. Кое-какая сила у него в руках была, что радовало. Для меня Хрёрек был эталоном воина и вождя. Видеть его инвалидом было бы чертовски обидно.
– Нашли, значит!
– Он нашел, – ткнул в меня пальцем Медвежонок. – Я, клянусь бородой Тора, даже и не думал, что этот мелкий хёвдинг приведет меня к тебе. До сего времени молчал! Вздуть бы его, да нельзя: старший брат.
Хрёрек расхохотался.
– Ты меня звал в гости, я пришел… И врать не буду: рад видеть тебя живым и здоровым! – Улыбка так и не сходила с моего лица. Когда-то Хрёрек был для меня недосягаем, как небожитель. Сейчас…
Может, как старший брат. Что-то очень теплое. Совсем не то, что – с Рагнаром и сыновьями.
Тут я вспомнил, но спросить не успел.
– Что я жив, за то богов надо благодарить и вот их, – кивок в сторону Харры. – На руках меня несли. Ульфхам грудью закрыл, когда щит разбили…
– Он выжил, Ульфхам, – сказал я. – Мы заглядывали к бонду, который его выхаживал. Его дочь до сих пор по Ульфхаму сохнет. И папаша не против. Небедный, кстати, папаша.
– Еще бы ему быть бедным! Столько за меня взял, что на дюжину хватило бы! – В дверях стоял Ульфхам Треска собственной персоной.
Обнялись.
– Мне говорили, ты приходил к нашим в Хедебю, – сказал Ульфхам. – Но Хедин Морж сказал: тебе нельзя верить.
– Почему это? – возмутился я.
– Ты пришел на корабле Мурхи Лиса, а о нем известно, что он – человек Ивара, – рассудительно произнес Ульфхам. – И о тебе говорили то же. Как можно доверять тому, что служит Рагнарсонам?
