В Кольце - Любовь Блонд
— А зачем карателей отправили?
— Не моя идея. Сначала они должны были вывезти ценные вещи и исторические реликвии. Но с первого же дня стало ясно, что тут до черта народу. В первый день с земли сбили два вертолета. Кое-где пытались прорвать оцепление, причем довольно успешно. А тут наше временное руководство страны возьми, да ляпни, что в Кольце живых не осталось, мы всех спасли. Пришлось импровизировать, чтобы все было именно так. — Константин, наконец, оторвался от разглядывая потолка и посмотрел на девушку: — Принесешь воды?
Саша нехотя поднялась с холодного половика и вернулась через минуту со стаканом воды. За два прошедших месяца они почти подружились, но все равно держали приличную дистанцию. Когда у Константина все шло хорошо, он мог непринужденно болтать за ужином. Если же что-то шло не по плану, то ходил молчаливый и угрюмый, мог за вечер не произнести ни слова. Так что их отношения все время балансировали между приятельскими и строго официальными, порой даже нарочито холодными.
Константин выпил полстакана и аккуратно поставил его на край тумбочки.
— Слушай, у меня к тебе просьба. — он серьезно посмотрел на стоящую в дверях Сашу. Ее шрам на руке — напоминание о событиях годовой давности — особенно выделялся на фоне цветастой майки и шорт. — Завтра и послезавтра не выходи на улицу. Приедет телевидение и куча журналистов. Не хочу, чтобы они тебя снимали.
Девушка кивнула в ответ и удалилась в свою комнату. Простая просьба лишь на первый взгляд выглядела невинной. На самом деле ее подтекст была куда страшнее. Все три месяца, что Саша жила под крылом Константина, она терпеливо ждала, что у нее наконец-то появятся документы. Галина Ивановна как-то намекнула, что начальнику ничего не стоит сделать новые документы и отпустить ее в большой мир. Но шли дни и недели, а Константин так и не поднял этот вопрос.
До конца работ остался месяц. Вот уже и журналисты должны приехать, а девушка все еще живет в статусе дикарки из Кольца. И что будет через месяц? Ее тайно вывезут, подарят документы или выбросят за ограждение и отправят скитаться дальше по мертвым землям? Когда Константин в хорошем расположении духа, девушка надеется на лучшее, когда молчит и хмурит брови, то уверена, что от нее просто избавятся. Зачем кому-то балласт в виде давно погибшего человека без документов, денег и дома?
Утром Константин был в хорошем расположении духа, хоть и видно было, что волнуется. Он особенно долго стоял перед зеркалом, разглядывая идеально выглаженную рубашку и китель с иголочки.
— Все будет хорошо, — подбадривала Саша, накрывая на стол. — Ты отлично выглядишь.
— Ага, конечно. Ненавижу журналистов.
— Что плохого они тебе сделали?
— По их мнению, я слишком молодой, чтобы занимать свою должность и принимать важные для страны решения.
— О, даже так? Воспринимай их слова, как комплимент. На самом деле ты старый, ворчливый дед.
— Да с чего бы? — Константин оторвался от своего отражения в зеркале. — Мы уже спорили на эту тему. У нас с тобой всего девять лет разница.
— Целых девять лет! — поправила девушка, заливая кофе кипятком. — Говорю же, старый пень.
— Посмотрим, как ты будешь выглядеть в моем возрасте.
— Мне будет вечно двадцать пять.
— С чего бы?
Девушка оторвалась от приготовления завтрака и с застывшей улыбкой посмотрела на мужчину:
— Потому что через месяц все закончится.
— И что?
— И все. Ты уедешь дальше решать важные для страны вопросы, а я… Я не знаю, что со мной будет. Но раз надо прятаться от журналистов, значит ничего хорошего.
— Нет, я не это имел ввиду. — Константин сел за стол, так напрягая извилины в голове, что даже лицо сморщилось. — Я не хочу, чтобы они задавали тебе вопросы, на которые ты не сможешь ответить.
— У тебя здесь пять тысяч человек. Найдут кого поинтереснее. Да и потом, навряд ли они будут приставать ко всем. Наверняка у вас уже есть заготовленные речи и вы сами им покажете, что можно снимать, а что нельзя.
— И все же, контролировать каждого я не смогу. Вот пристанет к тебе какая-нибудь через чур напористая мадам и что ты ей скажешь?
— Да не в этом дело. Я же здесь, как в тюрьме! Я почти не выхожу из дома, не могу никуда уехать, не могу даже за ворота кремля выйти. Три месяца я готовлю завтрак и ужин, смотрю на осточертевшие занавески на окнах и до одури жду тебя с работы, чтобы хоть с кем-то живым поговорить.
Саша эмоционально выговорилась и разу же стыдливо спрятала взгляд:
— Прости. Прости пожалуйста. Зря я эту тему подняла. Ты и так для меня столько всего сделал.
Вечером за ужином Константин сидел напряженный и молчаливый. Саша сначала не обращала на него внимания — подумаешь, опять что-то пошло не так и хозяин в плохом настроении, но когда села напротив, поняла, что мужчина не злой, а скорее задумчивый.
— Эй, все хорошо? — улыбнулась она. — Как прошла встреча с журналистами?
— Будущим жителям предстоит еще много работы по восстановлению своего города, но общими усилиями мы вернем ему былую красоту и стать. — процитировал Константин. — И вот этот бред я нес целый день.
— Разве не так? Рано или поздно дома построят, магазины откроются и тут снова будут ездить автобусы с туристами. А всякие бараны объезжать пробки по обочине. Не все сразу. Хотя, думаю, бараны тут появятся раньше всех.
Казалось, Константин не слушает девушку. И до сих пор не притронулся к ужину. Вместо этого он помолчал еще с минуту, разглядывая пар от горячего кофе в кружке. Потом неожиданно встал, вытащил из внутреннего кармана кителя белый конверт и небрежно бросил под нос Саши.
— Это твое. Думаю, пора вернуть.
Внутри конверта лежали до боли знакомые документы — паспорт, водительское удостоверение и банковская карта. Не новые, а все те же, что год назад остались лежать в машине на въезде в город. Вместе с документами в конверте лежали еще какие-то бумаги, но Саше было на них совершенно наплевать.
— Где ты их нашел?
— От нас сложно что-либо спрятать.
— Давно?
Константин замялся, подбирая правильные слова:
— Да. Но я был уверен, что как только ты получишь документы, то сразу же сбежишь.
— А что сейчас изменилось?
— Сейчас уже без разницы, уйдешь ты сегодня или через месяц, когда мы тут закончим. Я думаю ты достаточно умная девушка и не будешь орать на каждом углу,
