Владимир Ступишин - Моя миссия в Армении. 1992-1994
Он согласился добавить в мое интервью фразу, которой я хотел минимизировать инцидент. Но все интервью, подготовленное к публикации на 25 ноября, было снято по звонку из МИДа, и на его месте появился текст Карасина на отвлеченную тему.
Вслед за Джанашией особо отличились некий Александр Гольц из «Красной Звезды» и известный Леонид Млечин из «Известий». Оба усердно мусолили козыревское вранье.
Правительство Армении 23 ноября повторило, что оно глубоко сожалеет по поводу обстрела автомашины из сопровождения Казимирова, напоминало, что последний поехал не туда, где его ждали, сообщило, что военная прокуратура уже приступила к расследованию инцидента и предложило правительству России направить компетентную комиссию с целью детального рассмотрения всех обстоятельств этого происшествия. Если комиссия установит виновность армянской стороны, Армения принесет свои извинения публично, говорилось в этом заявлении.
Ходя по МИДу, я пытался получить официальное указание о том, что меня «задержали» в Москве, от кого-нибудь из мидовских бонз, а не по радио и телевидению, как оно, собственно, и было. Попросился к Виталию Чуркину как куратору посольств в Закавказье. Он – в коридоре – чуть ли не возопил: «Чур, чур, чур меня!» И отфутболил к Адамишину. Другой зам Козырева, уж не буду называть его фамилию, тоже в коридорной беседе, сказал мне, что министр зациклился на собственной позиции, и его теперь с нее не свернуть. «Раз Козырев что-то вякнул публично, то уж теперь все, хотя вы, Владимир Петрович, может быть, и правы на все сто», – сочувственно заметил молодой кадр.
Адамишина я тогда не застал в его кабинете и подумал: а почему бы мне не организовать себе «консультации» в более авторитетном месте, чем МИД? И я позвонил Вячеславу Костикову, с которым был знаком по Парижу, когда он работал в ЮНЕСКО. Вячеслав тут же назначил мне встречу.
24 ноября я пришел в Кремль. Костиков принял меня дружелюбно, внимательно выслушал мой вариант интерпретации происшествия с Казимировым, который явно расходился с козыревским, и позвонил Дмитрию Рюрикову: «Тут у меня старый парижский знакомый Ступишин Владимир Петрович, посол в Армении. Он рассказывает такие вещи, что, похоже, Козырева подставили. Не хочешь ли сам услышать?» Рюриков захотел, но у него было какое-то запланированное ранее мероприятие, и мне пришлось ждать минут сорок, которые я провел у Анатолия Красикова, работавшего в президентской пресс-службе вместе с Костиковым.
Рюриков тоже выслушал меня, но от обсуждения «казуса Казимирова», который вполне можно было бы назвать и «казусом Козырева», уклонился. Зато не преминул посетовать на армян, которые, по имеющимся у него сведениям, якобы ведут двойную игру, выставляя Россию перед Западом претендентом на «имперскую политику». Я сказал ему, что о такого рода действиях Армении мне ничего не известно, а известно о том, что она ориентирует свою политику преимущественно на Россию и верить ей можно.
Рюриков заговорил о каком-то мифическом проекте трубопровода из Азербайджана через Армению в Россию, согласованном с Гейдаром Алиевым.
– А не повернут в Турцию?
– Нет, речь идет о том, что вывод трубы на Россию – обязательное условие.
– Ну тогда вы можете быть уверены, что Армения проголосует «за» обеими руками.
А про себя я подумал: это что-то новое, я о таких проектах не слышал. Не слышал ни тогда, ни позже. Через Грузию в Турцию – понятно. Через Армению в Турцию – тоже понятно, но для этого нужен мир в Карабахе. А вот через Армению в Россию, до этого пока никто не додумался, да и география не позволила бы.
Вечером я все же увиделся с Адамишиным. Не успел подойти к его кабинету, Казимиров тут как тут, хочет присутствовать при нашем разговоре. Анатолий удалил его полушутливой фразой: «Заварил кашу, иди теперь, расхлебывай.» Со мной он тоже полностью соглашаться не стал, но конкретный интересовавший меня вопрос решил быстро.
– Ты когда собирался обратно в Ереван?
– В субботу.
– Ну тогда будем считать, что тебя задержали до понедельника.
– Значит, я улечу во вторник.
– Вот и хорошо. Привет Ноне.
– Спасибо. Привет Оле.
Вот таким образом я организовал себе «консультации», ради которых вроде бы и был «задержан» в Москве, о чем писала и московская, и ереванская пресса. Г-н Козырев «задержанного» им посла своего внимания не удостоил.
А события развивались дальше. Заявление правительства Армении от 23 ноября Козырева не удовлетворило, и он, используя форму интервью «Интерфаксу», уже 24 числа пригрозил: «Кажется в Ереване задались целью довести дело до санкций. Обнадеживает только то, что это происходит в отсутствие в Ереване президента Левона Тер-Петросяна, который еще может скорректировать ситуацию, на что я очень надеюсь».
25-го Левон Тер-Петросян собрал дипломатов, аккредитованных в Ереване, и поддержал позицию своего правительства и МИДа, но подчеркнул, что досадный инцидент – недоразумение в отношениях России и Армении и скоро будет улажен. Поверенному в делах России Старикову он сказал: надо найти выход, достойный для обеих сторон, оптимальный вариант – спустить все на тормозах, не делать больше заявлений, не нагнетать атмосферу. Но публичных извинений не будет, не за что извиняться, – твердо сказал президент. Поверенный отреагировал, стараясь быть в козыревской струе, чтобы было, что начальству доложить: дескать, дал надлежащий ответ и так далее, как обычно пишется в дипломатических депешах.
26 ноября МИД России выразил свое неудовольствие отказом Армении принести извинения не известно за что. Но уже не возмущался по поводу ущерба российскому флагу, каковой в действительности и не имел места. Стреляли все-таки не в личного представителя президента России, а в машину сопровождения, – признал рупор МИДа. Не «пондравились» дипломатам со Смоленской площади и появившиеся в печати предположения о крутом проазербайджанском крене в российской политике, что в тот момент было очевидным фактом.
Армянская община в Москве сделала внушение Козыреву за его хамство по отношению к Армении. И это, видимо, тоже сыграло положительную роль в охлаждении пыла зарвавшегося псевдопатриота, захотевшего поиграть мускулами накануне парламентских выборов: смотрите, мол, какой я державник, не побоялся даже самой Армении нахамить!
Никакой комиссии Москва, конечно, никуда не послала, но 30 ноября, после двух встреч Козырева с «этой персоной» Папазяном в Риме, во время совещания министров иностранных дел стран СБСЕ, было объявлено, что инцидент исчерпан, а Давид Шахназарян вылетел в Москву для контакта с Казимировым.
В этот же день посол России вернулся в Ереван и, отвечая на вопросы журналистов, высказался по поводу инцидента в том же духе, что и Левон Тер-Петросян: мы имеем дело с недоразумением, у которого не должно быть серьезных последствий.
Оба мы ошибались. Последствия все же были. И довольно серьезные. Г-н Козырев, как оказалось, не успокоился и добился-таки ужесточения санкций против Армении, невзирая на наступление очередной блокадной зимы и возобновившееся военное давление Азербайджана на Карабах и армянское пограничье.
25 ноября Карен Бабурян отправил Марио Рафаэлли послание, в котором дал согласие на новый «График неотложных мер», но с обычными оговорками и критическими замечаниями. При этом подчеркивалось, что во всех случаях под термином «сторона в конфликте» карабахцы понимают признание за НКР международно-правового статуса воюющей стороны со всем объемом юридических последствий этого признания и что именно очевидностью этой посылки обусловлено дальнейшее участие НКР в Минском процессе.
Азербайджан 30 ноября отверг и этот график и подтвердил свое категорическое нежелание признавать НКР даже просто «конфликтующей стороной» или «воюющей стороной», снова лишив смысла какие бы то ни было переговоры. Было ясно, что Баку замышляет новую военную авантюру. На линии соприкосновения началась концентрация азербайджанских войск, а в первых числах декабря они уже предприняли широкомасштабное наступление. Забегая вперед, скажу сразу: азербайджанское наступление, вернее, попытки наступать, с переменным успехом продолжались больше двух месяцев. При соотношении десять к одному в военной силе в пользу азербайджанцев их потери были тоже порядка десять к одному, так как карабахцы защищались отчаянно, и Азербайджан потерял более 5000 солдат и офицеров, свыше 60 единиц бронетехники, включая 40 танков, а также самолеты, установки «Град», артиллерийские орудия. Карабахцы потеряли в десять раз меньше солдат, а свою подбитую технику полностью восстановили за счет трофейных танков и БМП. Попытки Гейдара Алиева решить карабахскую проблему силой с треском провалились. Не попал он ни в Степанакерт, ни даже в Физули, как планировал. Пришлось снова обращаться к России за посредническими услугами.
