Поворот - Квинтус Номен
В Тифлисе Сталин в первые же дни после получения назначения встретился со «старым знакомым»: полковником Лавровым, начальником Кавказского отделения жандармерии. Все еще полковником: племянник дяде объяснил, что продвигать его он просто не вправе — в чинах продвигать, а вот в увеличении круга обязанностей — не только может, но и должен. И теперь полковник Лавров руководил жандармерией и на Кавказе, и в Южном Причерноморье вплоть до Синопа и Эрзерума. То есть работы у него было исключительно много, но с новым «ответственным за развитие сельского хозяйства» он встретиться время все же выкроил:
— Иосиф Виссарионович, если я не забыл? Рад, душевно рад, что вы ныне силы свои на пользу Державе направить решили. Насколько я понял, вас сюда направили в том числе помочь и господину Берии? Тогда я бы вам посоветовал в первую очередь обратить внимание на… на тех, кто именует себя интеллигенцией, особенно в Батуме и в Поти. По нашим сведениям, именно они так сильно мужиков на всякие безобразия подбивают.
— А что же вы их не… укротите?
— Укротить-то их — дело нехитрое. Но дело вот в чем: некоторые делами подобными занимаются не бесплатно, получая изрядные выплаты от врагов государства нашего, но многие — особенно молодые люди — творят это по глупости, оболваненные, прямо скажу, платными агентами британскими. И вот таких отправлять на уборку снега в Сибири мне не хотелось бы, а вот объяснить им, в чем они заблуждаются, мы не можем: они нас вообще слушать не хотят. Но, возможно, вас они и послушают…
С Лавровым Сталин был «знаком» довольно давно, и уже давно считал его человеком исключительно честным: несмотря на то, что Тер-Петросян явно указал на Сталина как на организатора ограбления банка в Тифлисе, полковник провел тщательное расследование и доказал, что Иосиф Джугашвили (как и Леонид Красин, на которого Тер-Петросян тоже дал «показания») физически не могли в этом ограблении участвовать. Это, мягко говоря, не способствовало карьерному росту жандарма, но для него «истина была важнее» — и Сталин это запомнил. Так что он на встрече с полковником просто обсудил предлагаемые жандармом мероприятия, договорился о взаимодействии при необходимости — а затем, там же, в Тифлисе, познакомившись с ответственным за осушение колхидских болот архитектором Берией, поехал «изучать обстановку на месте» в Поти…
А фельдмаршал Иванов уехал в Ургу. Места для него были «почти знакомые», и теперь, когда возникла необходимость обустройства множества русских гарнизонов в Монголии, он счел, что там он сможет принести армии реальную пользу — а вот в столице штаны протирать, по его мнению, могут и военачальники более молодые. А благодаря своему авторитету в войсках обустройство гарнизонов шло исключительно быстро. Причем авторитет этот почти сразу он заработал и в монгольских частях, все же он и среди русских солдат пользовался большим уважением в том числе и потому, что старался этих солдат обеспечить всем необходимым — и монгольские воины это тоже очень быстро оценили. А так как работавшие вместе с монгольскими солдатами солдаты русские с удовольствием и гордостью за начальника делились с соратниками историями о победах своего командующего…
А в начале марта двадцать пятого года Премьер-министр Болгарии генерал Тодоров подписал договор о вступлении Болгарии в Союз Социалистических республик. Причем даже в парламенте Болгарии этот договор был одобрен абсолютным большинством: страна находилась на грани банкротства, средств на содержание собственной армии вообще почти не было — а Союз как раз армию «обобществлял», оставляя почти все внутреннее управление в распоряжении прежних властей. Разве что нужно было поменять (причем не особо сильно) таможенное законодательство и правила внешней торговли — но так как эта самая внешняя торговля более чем на девяносто процентов шла исключительно с Россией, но это мало кому показалось неприемлемым.
А вот заполучить сильнейшую инфляцию Союзный Договор уже не дал: когда французы потребовали обменять почти тридцать миллионов левов на золото, уже банк Валютного союза это немедленно и проделал, причем не вычитая эти выплаты из вклада Болгарии в капитал банка. То есть не сократив предоставленный Болгарии лимит коммерческих кредитов — которые, впрочем. Все же возвращению подлежали — но вот при присоединении уже в Социалистическому Союзу появлялась возможность получить весьма заметные средства и из Союзного уже бюджета…
И правительство Тодорова эти средства получило, из-за чего Николай Второв заявился на заседания правительства с серьезными претензиями:
— Госпожа Лаврова, не слишком ли много Россия дает преференций Болгарии? У нас и в России есть куда деньги потратить, а мы мало что по сути половину золотого депозита Болгарии по сути из своих средств покрыли, так еще и втрое больше денег им подарили!
— Не подарили, а одолжили, и Болгария сможет долг этот вернуть. Что же до золота, то мы всего лишь показали всему миру, что участие в союзе валютном для любой страны крайне выгодно. И я убеждена, что очень скоро число желающих к этому союзу присоединиться сильно вырастет. А сейчас, когда Болгария у себя установила уже наши правила по внешней торговле, новых долгов она уже не наделает и постепенно свой золотой депозит восстановит. Что же до предоставленных им займов — так это мы в свою же промышленность средства инвестируем: у болгар своей промышленности, можно сказать, и нет, они на эти кредиты будут всякое у наших предприятий заказывать…
— Но наши предприятия и внутренние заказы исполнять не успевают!
— А они будут заказывать то, что наши предприятия уже в достатке производят. Трактора, электростанции опять же. Еще, конечно, часть заказов уйдет австрийцам — но уйдет-то заводам, которые уже нашими стали — мы за этим отдельно проследим, так что и тут все выделенные деньги к нам же и вернутся — а у нас пока просто рабочих не хватает, вот мы и используем рабочих иностранных. Причем используем их, не тратя средства на их расселение, обучение и обеспечение всем необходимым. А кот когда в Болгарии за счет наших займов промышленность появится, то болгары и долги вернут, и у себя жизнь куда как лучше устроят. Там
