Американец. Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский
— Да, звали. Но у нас Дума — это говорильня, не имеющая никакой реальной власти. Так что я отказался. Не до того мне! У нас наконец-то пошли дела.
Дела и правда пошли! Мне было, что ему рассказать. Канал уже вполне был способен пропускать мореходные некрупные суда, а на порогах Свири, что на верхних, что на нижних, уже построили обводные каналы со шлюзами. Так что груз вполне мог выйти из Архангельска и без перевалок добраться, к примеру, до Риги.
Это сильно удешевило и ускорило перевозки, что позволяло надеяться, что загрузка Канала скоро должна была достигнуть максимума. Железная дорога уже доходила до Воркуты, так что в Столице, да и вообще на Северо-Западе Империи в разы упала цена на уголь. Чернов вообще радовался, как ребёнок! Раньше нас очень сдерживал импорт коксующихся углей. Но теперь-то мы начали быстро наращивать выплавку и обычных сталей. По всем оценкам, к середине будущего десятилетия выйдем на наших предприятиях на полтора миллиона тонн чугуна и стали в год.
Наращивали и выпуск меди. Уже перевалили отметку в сто тысяч тонн в год, так что теперь, даже если все остальные российские производители меди закроются и обанкротятся, внутренний рынок я удовлетворю. Впрочем, останавливаться мы не собирались. Потребление меди в России росло быстро, да и про экспорт не надо забывать!
Нефть с месторождений Ухты уже поступала в Архангельск по трубопроводам, а до Усинска первый нефтепровод должны были дотянуть к лету. Так что с нефтью у нас тоже впервые наступал полный порядок. Можно было обойтись без импорта или поставок из Баку.
Более того, параллельно нефтепроводам шёл трубопровод с жидким пропан-бутаном, добываемым в Вуктыле. Товар дефицитнейший! И на резину он у меня уходил, и на бутанол, но и в обычном виде, расфасованный по баллонам, активно продавался. Потребители быстро оценили удобства газовых плит, так что большая часть сразу шла на экспорт. Прямо там же, в Вуктыле строилась и первая теплоэлектростанция на природном газе[2]. Просто пока никто не умел транспортировать его на более-менее разумные расстояния. Пришлось учиться сжигать на месте.
Со шведами тоже всё шло наилучшим образом. Этой зимой достроили, наконец, мост через реку Турнеэльвен, соединив две части пограничного финского городка Торнио, так что теперь от нас или из Питера в Стокгольм можно доехать поездом вокруг Ботнического залива. Деловые отношения со шведами крепли день ото дня, они даже согласились отдавать нам шлак от определённых домен, чтобы мы могли выделять ванадий для своих нужд.
Нет, сначала они упирались и предлагали покупать у них феррованадий и окись ванадия. Но когда я пригрозил, что тогда просто начну получать ванадий на базе Качканара, пошли на попятный. Согласитесь, лучше продать никому не нужный шлак и иметь хоть что-то, чем сидеть на этом шлаке, не имея ничего! Опять же, шведы были просто отличными покупателями наших легированных электросталей, легирующих присадок к сталям, дюраля, удобрений, клеев, лаков, растворителей и пластиков. Да мы только каучука выпускали уже пять видов — бутадиеновый, бутадиен-стирольный двух модификаций, изопреновый и хлоропрен! И почти дюжину сортов пластиков!
И все их шведы разбирали, как горячие пирожки! Уж не знаю, это ли сказалось или более глубокое обоснование его теории, а может, и то, и другое вместе, но Менделеев в прошлом году получил-таки «нобелевку». Успел! В прошлом году, к моей глубокой печали, он оставил этот мир. Реально, многим его не хватает! Стёпка мой тогда единственный раз в жизни в запой ушёл, напугав беременную жену. Ну да удалось как-то утешить обоих. Жить-то надо дальше!
— А что с вашими ГЭС? — под этот вопрос он налил себе уже четвёртый стакан минералки.
— Просто прекрасно, Элайя! Половину здешних уже достроили, ещё половина строится. Да и на Нивском каскаде первый агрегат надеемся пустить уже этой осенью. С такими темпами лет через семь-восемь вообще все достроим! Даже и не знаю, что дальше делать! Сами знаете, Столыпин объявил строительство ГЭС государственной монополией. Частникам оставил достраивать то, на что уже получено разрешение и всякую мелочёвку. Да ещё и налогом обложил!
Да, мало того, что Пётр Аркадьевич, а вернее, Графтио под его руководством, продолжал строить Каховскую ГЭС, он тут строил ещё и три ДнепроГЭСика. Вот так вот, три мелкие станции вместо одной крупной. Я, узнав об этом, взвился до небес, хоть и не моё дело, и устроил Генриху, на правах коллеги и старого приятеля, форменный разнос! И что с того, что так получается на треть мощнее и на четверть дешевле? Это дилетантам кажется, что так лучше! Воды-то больше не становится! А выработка получается даже меньше — часть перепада высот теряется и КПД гидроагрегатов, пусть и немного, но снижается.
И получается что? А то, что станция даёт полную мощность только в периоды паводка! А в малую воду её мощность снижается! А значит, придётся рядом тепловые электростанции ставить, которые будут в маловодные периоды недостающую мощность поставлять. Так что в сумме затраты выше окажутся, а окупаемость — дольше! Да и электроэнергия будет с более высокой себестоимостью!
Но Графтио нашел встречные аргументы. Большая станция и земель затапливала на порядок больше, чем три мелкие. Так что выкуп земель и перенос зданий ещё миллионов на десять-пятнадцать увеличил бы стоимость проекта. Когда учли и этот эффект, оказалось примерно «так на так». Большая станция все равно окупалась быстрее, но зато требовала больше вложений. А главное — намного больше времени на согласования. В общем, в условиях государственной экономики проще и выгоднее построить одну большую, а вот в условиях частного предпринимательства и рынка выгоднее и быстрее окупались три маленькие.
Опять же, строить их можно было быстрее и меньшим числом рабочих. Заканчивали земляные работы на первой, и переходили на вторую, а их сменяли «бетонщики». Потом все снова сдвигались, а на строющуюся ГЭС приходили третьи, монтирующие оборудование. В итоге суммарно проект окупался дольше, но вот каждая отдельная электростанция —
