Александр Абердин - Парадиз Ланд 1-3. Герой по принуждению. Черный рыцарь
- Так ребята, нам всем нужно серьезно подумать, как нам всем выбираться из этого дерьма! Ваша клятва откладывается на пару часов, - это раз! Принять её я не могу, так как этому старому кретину, доблестному папаше нашего друга Ури, видимо, совершенно не ведом тот факт, что тогда всем вам будет навсегда закрыта дорога в Создатели, а это, после того как вы все приняли Божью Благодать в виде моих оберегов, да вдобавок ко всему еще и Яххи причастил вас своими кексами, продуктом все той же Божьей Благодати, может повлечь за собой самые неприятные последствия как для Парадиз Ланда, так и для Зазеркалья, - это два! Вы все, тем не менее, должны будете принять на себя все обязательства по отношению ко мне, чтобы не ломать картины, но, само собой разумеется, без какой-либо вонючей, рабской клятвы, - это три! А теперь дайте мне текст вашей долбанной клятвы и позвольте малость поработать мозгами, а еще снимите с себя эти ваши гнусные гнидники и сядьте в кресла, как нормальные люди. Все равно из этого зала никто не выйдет, пока все не решится к всеобщему согласию.
Фламарион, пораженный моими словами о запрете на профессиональную деятельность больше других, который чуть было не коснулся его, вскочил на ноги первым и сгоряча, просто разорвал на себе суконные одежды в клочья. При этом наш тихий и всегда спокойный ангел взревел как раненый лев:
- Ури, друг мой, прости, но я этого идиота, твоего папашу, превращу в осла! До меня только сейчас дошло то, как он подставил Ольгерда со своими дурацкими требованиями.
Асмодей, поднимаясь на ноги, строго спросил Узиила:
- Узи, это что, заговор? Тут же на лицо прямое вредительство и саботаж! Ты хоть понимаешь теперь, что на всех, кто носит в себе обереги Создателя Ольгерда и получил причастие от Создателя Яхве, снизошла Божья Благодать и нам самим Господом Богом отныне суждено стать Создателями? Если этого не произойдет, то на кого по твоему падет гнев Господень? Да на всех нас без исключения! Господи, и как только этого старого ишака сподобило на такую глупость? А я, старый кретин, куда я-то смотрел?
На Узиила было больно смотреть. По его лицу градом катил пот, а губы дрожали. Чтобы хоть как-то привести архангела в чувство, я спросил у него:
- Мастер Узиил, ты дашь мне наконец текст этой треклятой клятвы? Или мне что, на колени встать перед тобой?
Узиил стал судорожно выворачивать все свои карманы и, наконец, подал мне, сложенный в четверо, лист пергамента, протертый на сгибах чуть ли не до дыр. Уже из одного этого я понял, что клятва была отнюдь не шутейной, так как была написана очень давно, да и все эти клоунские наряды, от которых мои друзья стали поспешно избавляться, тоже что-то, да означали. На пергаменте же было написано крупными, красиво отрисованными буквами на латыни:
Перед Всевидящим Оком Господа Бога, смиренно склонив голову, я клянусь Защитнику Мироздания, что ни единой мыслью, ни единым словом, ни единым жестом и ни единым делом своим я не восстану против его воли. До скончания дней своих я буду его преданным слугой и безмолвным рабом всех его повелений. Клятва моя будет так же крепка, как крепка священная гора Обитель Бога, подпирающая небесный свод и будет нерушима до тех пор, пока стоит эта твердыня Парадиз Ланда. Если же я нарушу свою клятву, то будут навеки прокляты все мои потомки вплоть до двадцатого колена и да постигнет меня смерть от карающей десницы Господней, а душа будет обречена на вечное скитание вне Дома Господня. Аминь.
Господи, какая радость что текст этой дурацкой клятвы писал какой-то болван, совершенно не знакомый с истинным положением вещей! Это значительно упрощало мою задачу и позволяло решить все малой кровью. Расхохотавшись во весь голос, я хлопнул Узиила по плечу и сказал:
- Все в порядке Узи! - Обращаясь ко всем свои друзьям, я веселым голосом добавил - Ребята, ровно через полчаса мастер Уриэль-старший сможет вытереть этой бумажкой задницу, а сейчас я вынужден вас покинуть на несколько минут.
Из своего зала приемов я вылетел прямо в огромное окно, но перед этим я сделал его хрусталь молочно белым, чтобы мои спутники вдруг не наделали в штаны, когда я примусь разрушать главное условие этой клятвы, касающееся твердыни Парадиз Ланда, горы Обитель Бога, которая никогда не подпирала собой небесный свод, хотя бы потому, что не доставала до него добрых пятидесяти километров.
Поднявшись над Золотым дворцом, я завис в полукилометре над стометровым сапфировым шаром, венчающим огромный золотой шпиль. Вершина горы Обитель Бога была плоской и имела в поперечнике добрых пятьдесят километров, а в основании все сто пятьдесят. Точной высоты горы я не знал, поскольку так и не удосужился произвести какие-либо замеры, да это было и не так уж и важно. Все равно Первичная Материя, которая составляла едва ли не семьдесят процентов её объема, нашла бы себе место. В крайнем случае Парадиз Ланд станет больше еще на каких-то там несколько тысячных процента, в чем не было никакой беды.
Хотя мне и было жалко лишать Парадиз Ланд его украшения, но само его существование мне было гораздо дороже, тем более, что я стал подозревать, что это был некий тест на сообразительность. Как заставить небожителей поверить в то, что мои менеджеры будут верны мне до последнего вздоха, было вообще пустяком, ведь все они могли заключить со мной самый обыкновенный трудовой контракт со множеством пунктов, включая санкции за его нарушение или одностороннее расторжение. Такие контракты мне имело смысл заключить и с моими консультантами, души которых Господь Бог передал в мое полное распоряжение. Вот уж где-где, а как раз в Парадиз Ланде ничто не делалось случайно и всегда имело свои конкретные последствия. Все мы здесь ходили под Богом и с этим непременно следовало считаться.
Рассуждая таким образом, я сотворил довольно мудреное магическое заклинание, предусматривающее все возможные последствия, начиная от землетрясения и вплоть до возмущения воздушных масс. Заодно я даже побеспокоился о том, чтобы все три обители душ перестали походить на бублики и превратились в нормальные линзы, без синего цилиндра посередине. Подкрепив магическое заклинание голубым сиянием сразу четырех Колец Творения, я стал плавно вдавливать гору Обитель Бога в поверхность Парадиз Ланда и за какие-то восемь с половиной минут, навсегда убрал эту оригинальную деталь его ландшафта.
По завершении работы Золотой дворец стоял на здоровенном зеленом холме, высотой в добрых пять километров, который уже ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать твердыней мироздания. Этому пологому холму с ровной поверхностью без бугров рытвин и оврагов, шириной в пятнадцать километров с гаком, поросшему ярко-зеленой травой, я, из чистого озорства, придал идеальную форму груди молоденькой девушки, вот только сосок у этой груди был неожиданный, - золотой, квадратной формы и из него поднималась к небу восьмигранная башня, увенчанная длинной рапирой шпиля с синей бусинкой на острие.
Как только все было закончено, от облачных линз, парящих на огромной высоте, вниз ударили гигантские столбы радуг, которые принялись неспешно танцевать в небе. Стремглав вернувшись в свои покои, я быстро вернул окнам их первоначальную прозрачность и воскликнул:
- Ребята, вы только взгляните на эту красоту!
В широкое окно, которому я вновь вернул былую прозрачность, брызнули яркие, радужные сполохи, которые, однако, не помешали моим спутникам увидеть, что пейзаж за окном разительно переменился. Теперь они видели не бескрайние просторы Парадиз Ланда, а цветущую степь, за ней высокий, буковый лес с кудрявыми кронами. За лесом, на фоне синих гор, сверкал, в лучах солнца и радуг, крохотный на таком расстоянии, Золотой замок мага Альтиуса. Сами же радуги, которыми было отмечено исчезновение горы Обитель Бога, радовали наш взор своим неспешным танцем. Они причудливо извивались, сплетались в огромные косицы, закручивались в замысловатые петли и вновь выпрямлялись туго натянутыми струнами волшебной арфы.
На всех моих друзей, без исключения, это произвело очень сильное впечатление. Они бросились к окну и буквально прилипли к хрустальным панелям, забранным в золотой переплет. Чтобы еще сильнее увеличить впечатление, я подошел к пульту и заставил башню золотого дворца вращаться быстрее, а сам молча уселся на свой трон и развернул его к окну. Первой опомнилась Розалинда. Моя маленькая сестренка-фея тихонько отошла от окна, подбежала к трону и быстро взобралась ко мне на колени, явно намереваясь попросить меня о чем-то. Однако её просьба имела отношение к совершенно другим вещам, нежели пейзажи за окном.
- Ольгерд, любовь моя, мне кажется, что теперь это в твоих силах. - Сказала моя маленькая сестренка, крепко обняла меня, отчего родинки Маниту тут же принялись жалить наши тела, и попросила меня страстным шепотом, прикусывая мочку моего уха - Любовь моя, я больше не могу жить, дышать и радоваться жизни! Ты можешь убрать с моего тела звезду Великого Маниту? Если нет, то я лучше удалюсь в Башню Фей, потому что больше не могу мучится желая такого мужчину, как ты и не смея преодолеть проклятье Маниту, я слишком слаба, чтобы быть только твоей сестрой. Сделай, с этими родинками что-нибудь Ольгерд, сделай меня своей подругой, любимый! Я не могу жить без тебя!
