Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
– Повышается давление в топливных баках. Навер но, травится сжатый гелий из системы предстартового наддува.
«В результате подземного толчка повредило магистраль газобаллонной пневмосистемы, – лихорадочно соображал Юрий Макаров. – Если не будет старта, давление в топливных баках станет расти…»
Предстартовый наддув топливных баков производился для того, чтобы обеспечить запуск ракетного двигателя. Ведь в момент запуска давление в баках резко падает, потому как начальные свободные объемы баков относительно малы. И вот если не создать достаточно большого избыточного давления перед пуском ракеты, то при запуске ракетного двигателя насосы могут выйти из строя из-за кавитации – появления в жидкости пузырьков газа.
И вот эта система забарахлила, начала гнать давление в баках безо всякого старта.
– В каких ступенях повышается давление? – спросил он у замполита.
– В верхней…
«Баллоны с гелием установлены в оголовке шахты, – подумал Макаров. – Гелий обладает высокой проникающей способностью, и его можно стравить из баков через ниппельные элементы. А главное, вручную перекрыть автоматические клапаны системы, это ведь они пропускают газ. Вручную. Но для этого…»
– Общая обстановка? – спросил он у замполита.
– Приказ не снят, – ответил Шапошников, – хотя наша часть и выведена из боевого состояния.
«Так-так, – прикинул Юрий Макаров. – Положенно хуже некуда… Если не устранить стравливание гелия из баллонов предстартового поддува, давление в топливных баках будет расти. А расхода топлива нет, так как ракета остается в шахте. Значит… Баки разорвет, компоненты топлива смешаются, грянет взрыв. Он сорвет крышку люка шахты… Похоже на запуск ракеты… И… только этого нам не хватало! Ведь противник примет выброс за боевой пуск. И тогда…»
– А в соединение сообщил? – спросил Макаров усталым голосом; он принял решение и не хотел сбивать тот ритм, на который настраивался, долгими разговорами,
– Так точно! – отрубил Шапошников.
– Передай: вылетел к установке, попытаюсь лично устранить возможность взрыва в шахте. Пусть докладывают наверх… Надо предупредить и тех, что это был просто несчастный случай. Если не успею…
Будь осторожнее, Юра, – тихо сказал замполит.
Буду, – усмехнулся Макаров.
Его вертолет уже летел к пусковой установке.
9
Монтажный лаз, через который Джордж Тейлор проник в шахту командного пункта, помог ему добраться почти до самого бункера, который так неожиданно захватил наглотавшийся наркотиков капитан Хукер. Командир эскадрильи был уже на предпоследнем этаже, когда обнаружил, что дальше продвинуться – увы! – не может. В потолке последнего этажа Тейлор нашел вентиляционное отверстие, которое позволяло ему видеть только одну половину командного пункта. Ее занимали пульты и кресло второго номера – им был сегодня Реймонд Барр, командир хорошо рассмотрел его сверху. Заметил он и ноги убитого Генри Хукером первого лейтенанта Уотса. Верхняя половина туловища офицера была вне поля его зрения.
Но больше всего Джорджа разочаровала неуязвимость Хукера: капитан был вне пределов досягаемости. И тот пистолет системы Кольта, сорок пятого калибра, который Тейлор тащил с собой через электронные и механические джунгли шахтного нутра, бессилен что-либо изменить.
Находясь прямо над головами запертых ракетчиков, Джордж Тейлор услышал вдруг, как громко запел Генри Хукер на немецком языке;
– «Сомкнув ряды, подняв высоко знамя, СА идут, чеканя шаг…»
«Бог мой! – мысленно воскликнул Джордж Тейлор. – Так этот кретин еще и нацист…»
Он смотрел вниз, на коротко остриженный затылок Рея Барра, его мальчишеский чубчик – такая стрижка была традиционной у молодых ракетчиков и называлась «морячок», – на тонкую шею, обернутую форменным серо-голубым шарфом, поникшие худые плечи.
«Хукер сломал его», – подумал Тейлор.
Он вспомнил вдруг как читал вместе с товарищами по службе еще на базе Уоррен сочинение Джона Фишера, редактора журнала «Харперс», о житье-бытье ракетчиков. Сам Фишер у них в Уоррене не бывал, он ссылался на сведения по базе Мальстром, созданной вблизи горного хребта Грейт-Фоллс, штат Монтана, где бьет
Джайент-Спринг, самый большой источник в мире, который и дает начало реке Миссури. Журналист сообщал, что в этих заповедных местах, где обитали лоси, черные и бурые медведи, рыси и горные козлы, величественные золотые орлы, люди ВВС США выкопали полторы сотни гигантских колодцев и упрятали в них ракеты «Минитмен» с ядерными боеголовками. А для управления их пуском созданы еще пятнадцать подземелий, в каждом из которых, в отрезанных от всего мира камерах, сидят двое молодых людей. Именно они могут, получив приказ, обрушить на планету атомную погибель… Офицеры располагают водой и пищей, электричеством и книгами для чтения, автономной атмосферой, словом, могут жить и после того, как в реальном мире воцарится хаос. Вопрос – сколько жить – опускался. А дальше шла бредятина, рассчитанная на легковерных американцев, их надо было тут же и успокоить.
Джон Фишер утверждал, что офицеры-ракетчики «не могут коснуться друг друга», будто бы их помещение разделено на две половины бронестеклом, на случай если кто-то один решит начать войну по личной инициативе. «Если, в весьма маловероятном случае, – писал Джон Фишер в «Харперс», – один из операторов сойдет с ума и решит своей волей ввергнуть земной шар в атомный хаос – в некий Армагеддон, он окажется бессилен. Безумец не сможет принудить напарника повернуть ключ и не может убить его, чтобы завладеть вторым ключом».
Этот второй ключ Хукеру не нужен, ибо один человек не в состоянии дотянуться до двух замочных скважин одновременно. Одному действительно ракеты не запустить. Но вот принудить другого маньяк в состоянии, ибо никакого бронестекла, придуманного Фишером, между ними нет.
Заключительные слова Фишера он запомнил особенно хорошо: «Если кнопка будет случайно нажата, исчезнет Москва или Ленинград, Киев… И возникнет война, которая может уничтожить человечество; поэтому возможность трагических случайностей должна быть исключена».
«А как назвать то, что произошло сейчас? – подумал Тейлор. – Разве это случайность?.. Блокировка ракет снята по приказу из Пентагона. Теперь Хукер может заставить Рея повернуть ключ. Устоит ли перед маньяком лейтенант Барр?»
Генри Хукер оборвал песню гитлеровских штурмовиков и крикнул лейтенанту Барру:
– Приготовиться к пуску!
Тот вздрогнул и выпрямился в кресле.
Извините, сэр, – пробормотал он. – Время еще не вышло… Нарушение приказа…
Ты, щенок, хочешь получить пулю в лоб? – спросил капитал Хукер и хрипло рассмеялся. – Сейчас я тебе ее устрою. Приготовиться!
– Есть, сэр! – ответил Барр. он относительно четко отрепетовал команды, которые передал ему Хукер, но в тот момент, когда система была подготовлена, а так и не обнаруженный ими Джордж Тейлор приготовился стрелять, Барр – уже после слов капитана «Внимание… Пуск!» -снял вдруг руку с ключа.
– Не могу! – крикнул он. – Это не по приказу… Ведь его могут еще отменить!
Раздались выстрелы. Пули, выпущенные Хукером из пистолета, пролетели слева и справа от головы лейтенанта Барра, ударились в бетонную степу.
«Рей не выдержит», – подумал Джордж Тейлор, слыша, как, осыпая лейтенанта проклятиями, Хукер готовится повторить комплекс предшествующих пуску действий.
Командир эскадрильи хорошо понимал: для Рея Барра его собственная смерть сейчас куда более конкретна, чем смерть миллионов русских, в которых полетят «Хранители мира». Лейтенант не в состоянии осознать: поворотом ключа он вызывает ответный удар русских, совершает самоубийство. Но ведь это придет в каком-то отдаленном на неизвестную величину времени, а ствол пистолета Хукера направлен ему прямо в лицо, и сейчас вот, в ближайшее мгновение, оттуда вылетит пуля…
– Прости меня, парень, – прошептал майор Тейлор и выстрелил Реймонду Барру в стриженый затылок.
Выстрел разнес голову оператора на куски.
Реакция капитана Хукера была мгновенной. он вскочил с кресла и выпустил четыре пули в сторону вентиляционного отверстия. Три из них пробили легкое перекрытие между этажами шахты и убили Джорджа Тейлора.
Капитан Хукер растерянно, будто просыпаясь от наваждения, смотрел на осевшее в кресле туловище Рей монда Барра с остатками головы на плечах, забрызганную кровью и кусочками мозга пусковую панель.
Вдруг заработал его собственный пульт управления.
Поступил новый шифр-приказ.
Ракетно-ядерный залп переносился на шестьдесят мипут.
Сначала Хукер бессмысленно всматривался в фиксирующее кодограмму устройство, потом до него дошел смысл происходящего, и капитан истерически рассмеялся.
