Олег Курылев - Шестая книга судьбы
Фрейслер остановился.
— Я надеюсь, тебе не нужно объяснять, о каком приговоре идет речь? Помни: Judex damnatur cum nocens absolvitur — судья подлежит осуждению, оправдывая преступника. Нелишним будет самому поприсутствовать на исполнении. К празднику жду тебя обратно. Будешь помогать мне по делу одного негодяя.
Петер смотрел в ночное окно своего купе и проклинал тот день, когда подал прошение о зачислении на юридический факультет. Теперь он должен выполнять волю этого человека, пославшего на смерть не одну тысячу немцев, среди которых, он был уверен, найдется несколько сотен невиновных. Он ехал на свой первый самостоятельный процесс не с тем, чтобы разобраться и вынести если не справедливое, то хотя бы законное решение. Он ехал, чтобы выполнить приказ и положить под нож гильотины человека, тяжесть вины которого была определена по одному короткому телефонному разговору. Да еще, как он понял, молодую женщину. Впрочем, в рейхе давно не делали различия между мужчиной, женщиной и подростком. А практика определения приговора еще до судебного заседания существовала уже с 1942 года.
* * *Сразу после окончания юридического факультета Петер Кристиан был направлен на работу в Евгенический Верховный апелляционный суд, заседавший в северо-западном пригороде Берлина. Здесь, в Шарлоттенбурге в мощном тяжеловесном здании с колоннами и пилястрами рассматривались дела последней инстанции, касающиеся улучшения немецкой расы В этих стенах не выносились суровые приговоры: виновные в нарушении Нюрнбергских расовых законов карались в другом месте. Здесь же решались вопросы стерилизации германских граждан на основании «Закона о предотвращении появления потомства с наследственными заболеваниями». Евреи и полукровки также не являлись клиентами ЕВАСа.
Заседание Евгенического суда больше походило на врачебный консилиум. Не было ни обвинителей, ни защиты, не произносились длинные речи на публику. Народных заседателей заменяли эксперты, теоретики немецкой евгеники, видные ученые, такие, как знаменитый профессор Зютт — психопатолог с мировым именем С их помощью судейской коллегии из двух или трех человек предстояло окончательно определить, может ли данный субъект иметь право на потомство. Петеру импонировало то, что здесь не принимали скоропалительных решений и зачастую вопрос откладывался для дополнительного изучения.
И все же, изучая такие работы, как «Расовая гигиена немцев» Пауля Германа или «Бракосочетание и расовые основы» Людвига Леонхардта, он не мог себя убедить в том, что безоговорочно их принимает.
Он вспомнил свое последнее дело.
Это было поздней осенью сорок третьего года. В зал ввели молодую девушку, и все сразу обратили внимание на ее привлекательность. Она испуганно озиралась, вздрагивая от прикосновений, и была очень подавлена, а когда ее подвели к высокой кафедре с двумя судьями в мантиях и беретах, совсем растерялась. Судьи ЕВАСа чаще привыкли видеть перед собой людей с пониженным интеллектом, неприятных внешне, злобных или жалких. Такие исключения, как девушка по имени Лилиан, бывали здесь очень редко.
Петер начал быстро просматривать ее дело. Сегодня оно было уже третье по счету, и он по какой-то причине не успел с ним ознакомиться заранее. Скоро он понял его суть — глухота Глухота, которой страдала Лилиан от рождения, вполне подпадала под закон о наследственных заболеваниях. Более того, она вместе с наследственной слепотой была в нем четко прописана наряду со слабоумием, шизофренией и десятком других душевных недугов.
История Лилиан была печальной. Это история любви молодого аристократа, вернувшегося с фронта инвалидом, и простой девушки, работавшей в военном госпитале сиделкой в палате тяжелораненых. Она не только выходила летчика, оставшегося без обеих ног, но вернула ему желание жить, а сама, как это иногда случается, полюбила его. Родители оберлейтенанта поначалу очень благосклонно относились к ней. Это был их единственный сын, и они видели, какое благотворное влияние оказывает на него глухая сиделка, как много времени она уделяет их Гюнтеру. Они не могли и помыслить, что между молодыми людьми такой разной социальной принадлежности может возникнуть взаимное чувство.
Между тем Лилиан умела читать по губам, а летчик за долгие месяцы лечения научился понимать многие ее Жесты. Когда он встал на протезы, она учила его ходить. Несмотря на глухоту, Лилиан обладала звонким голосом. Смеясь, она радовалась его успехам, а позже ему довелось узнать, что и плачет она так же, как все нормально слышащие люди.
В тот день, когда Гюнтер фон Крейпе объявил своим родителям, что намерен жениться на Лилиан Горн, в ее жизни началась черная полоса. Отношение к ней родителей летчика сразу переменилось. Мать Гюнтера, занимавшая значительный пост в Немецкой социальной службе, потребовала от сына отказаться от своего решения Она развернула активную деятельность, в том числе и в госпитале, где работала Лилиан. Прежде всего она обвинила девушку во всяких гнусностях, целью которых было влезть в их семью, а когда поняла, что желание сына неколебимо, написала заявление в Евгенический суд города Лейпцига, где и началась вся эта история.
Пускай ее сын женится, но детей от этого брака не будет! Она не желает внуков от Лилиан Горн.
Более того, мамаша фон Крейпе начала усиленно собирать компромат на всю родню Лилиан. Особенно она упирала на седьмой пункт «Десяти заповедей выбора супруга», разработанных фюрером для нации еще в тридцать четвертом году:
«При выборе своей жены всегда обращай внимание на предков! Ты роднишься не только со своей супругой, но также и со всеми ее предками. Достойные потомки могут быть только у достойных предков. Богатство ума и души в такой же степени наследуется, как цвет волос и глаз. Дурные черты передаются по наследству точно так же, как земля или имущество. Ничто в мире не может сравниться в своей ценности с семенем одаренного рода; дурное семя нельзя переделать в хорошее. Поэтому не женись и на хорошей девушке из плохой семьи».
Шестой пункт был также взят ею на вооружение:
«Являясь немцем, выбирай супругу только своей или родственной крови! Там, где подобное встречается с подобным, торжествует подлинная гармония… Чем более непохожи смешиваемые элементы, тем быстрее наступает разложение. Оберегай себя от такого разрушения. Подлинное счастье возникает только из гармоничной крови».
— А как насчет пятого пункта?! — кричал в ответ Гюнтер. — «Женись только по любви! Деньги — тлен и не дают долговечного счастья. Там, где нет божественной искры любви, не может быть ценного брака». Это ведь тоже слова Гитлера!
Лейпцигский евгенический суд под мощным напором Вильгельмины фон Крейпе и ее супруга, влиятельного промышленника и группенфюрера СА, удовлетворил их иск и рекомендовал стерилизацию. А поскольку закон запрещал браки между стерилизованными и нестерилизованными гражданами рейха (последние могли бы иметь детей, так нужных нации, но в случае таких браков лишались этой возможности), то дальнейший вопрос решался сам собой.
Но Гюнтер не отступился. Он подал апелляцию в Верховный суд, забрал свою невесту и уехал в Берлин. Напоследок он заявил матери, что, если они проиграют это дело, он сам пойдет на стерилизацию и все равно женится на Лилиан.
И вот он сидит позади нее, а испуганная Лилиан через сурдопереводчика отвечает на вопросы судей.
— Я не подпишу этого решения, — неожиданно заявил Петер председателю судейской коллегии, когда они уединились в совещательной комнате. — Это бесчеловечно — лишать женщину возможности иметь детей.
— Ты не имеешь права не подчиняться, Кристиан! — заорал на него старший имперский советник юстиции Айзенлор. — Сейчас не сороковой год, черт побери. На нас уже и так косо смотрят из Шенеберга из-за постоянных отлагательств и доследований. Подписывай вердикт!
— Нет.
— Почему?
— Ее родители не глухие. Значит, говорить о наследственной глухоте нет никаких оснований. Ее история — лишь несчастное стечение обстоятельств, которые, я уверен, никак не отразились на генном уровне. Это не наш случай, господин Айзенлор, и Лилиан вполне может иметь нормальных детей.
— Чего ты упрямишься, Кристиан? — перешел от крика к уговорам председатель коллегии. — Тебе-то что от всего этого? Ну, не будет у них своих детей, возьмут чужих. Из одной только Польши в рейх на онемечивание вывезли триста тысяч. И еще столько же планируется. Отборный материал со всеми нордическими признаками. Хватит и на эту пару.
Петер понимал, что в деле Лилиан Горн замешаны большие деньги отца Гюнтера. Это вызывало у него еще большее неприятие навязываемого решения.
— Господин Айзенлор, я напишу особое мнение в вердикте.
