Андрей Матвеенко - Сны Великого князя. Дилогия (СИ)
Как ни странно, окончание боевых действий между Россией и Японией имело своим инициатором отнюдь не одну из двух воюющих сторон, хотя еще с начала июля 1904 года на фоне достигнутых к тому времени определенных военных успехов, позволявших вести диалог с позиции силы, правительство Японии через посредничество Великобритании, Германии и США предпринимало попытки склонить Россию к переговорам о мире. Но после того, как войска Линевича смогли остановить японское наступление на суше, а Макаров сколотил из Тихоокеанской эскадры боевой механизм, достаточно успешно противостоящий японцам на море, эти переговоры заглохли сами собой.
Все изменилось 3 мая 1905 года — именно в этот день состоялся дипломатический демарш Англии, который в итоге и стал «началом конца» русско-японской войны 1904–1905 годов.
Туманный Альбион, который скорее стоило назвать коварным, как обычно, преследовал собственные интересы и действовал в привычной манере «поддержи слабого против сильного» для того, чтобы максимально ослабить всех возможных геополитических оппонентов в процессе их противостояния. И к указанной дате в британских правительственных кругах было выработано однозначное мнение о необходимости «сдерживания» России. Родилось оно отнюдь не спонтанно и имело причиной поступающие от английской агентуры сведения о разворачивании в России полномасштабной мобилизации и сосредоточении весьма значительных сил русских сухопутных войск на дальневосточном театре. Потенциально эти шаги были способны помочь русским вернуть себе утраченные позиции на суше и, что куда важнее для понимания истинных мотивов происходящего, сделать проблематичным возврат японцами полученных у британцев кредитов на военные цели в случае поражения Страны Восходящего солнца.
Подобный исход войны Великобританию категорически не устаивал, и при негласном одобрении своих действий со стороны САСШ она заявила о своей готовности вступить в боевые действия на стороне Японии, если Россия не прекратит наступательные действия против японских войск в Маньчжурии и не вступит с Японией в немедленные переговоры о мире. Словесные «интервенции» были подкреплены начавшимся выдвижением к театру военных действий английской эскадры из 6 броненосцев типа «Dunkan» и такого же количества броненосных крейсеров типа «Cressy». В результате запланированное на 9 мая очередное наступление войск Линевича после получения указаний из Петербурга, где войны на два фронта в условиях неспокойной обстановки внутри страны обоснованно опасались, так и не состоялось.
В Японии этот шаг европейского союзника восприняли с изрядным облегчением — страна в результате всех понесенных военных расходов находилась на грани финансового краха, мобилизационные возможности были практически исчерпаны (в строй уже приходилось ставить солдат старых возрастов и несовершеннолетних). Потери флота также оценивались как весьма существенные, а Тихоокеанская эскадра русских не только не была нейтрализована, но и смогла — пусть даже в половинном составе по сравнению с таковым на начало войны — прорваться во Владивосток, соединившись с тамошними силами и вдобавок получив пополнение с Балтики.
После выхода из строя «Микасы» все это делало окончательно невозможным ранее планировавшуюся японцами высадку на Сахалин — необходимых сухопутных сил для нее практически не осталось, а ослабленный флот был просто не в состоянии обеспечить надежное прикрытие десантной операции, даже если бы таковую все же смогли организовать. Кроме того, в Татарском проливе и у южной оконечности Сахалина стали регулярно появляться русские подлодки, к которым после потопления «Асахи» японцы испытывали одновременно и ненависть, и опасливое уважение.
Поэтому, пожалуй, неудивительным стало состоявшееся уже 18 мая обращение правительства Японии к президенту САСШ Т.Рузвельту с просьбой о посредничестве в деле заключения мира с Россией. Вашингтон отреагировал оперативно, и 25 мая Рузвельтом было официально озвучено предложение российскому правительству о возложении на САСШ функций посредника в деле организации мирных переговоров между Россией и Японией.
Собрать представителей всех заинтересованных сторон удалось 9 июля в американском Портсмуте. В этот день конференция по выработке условий мира между двумя сторонами конфликта и начала свою работу.
Переговоры шли непросто. Японская делегация требовала признания «свободы действий» Японии в Корее, вывода русских войск из Манчжурии, передачи Японии Ляодунского полуострова с крепостью Порт-Артур, Южно-манчжурской железной дороги, выплаты репараций, выдачи русских кораблей, интернированных во время войны в нейтральных портах и предоставления рыболовных концессий в территориальных водах России. В ответ на это возглавлявший русскую делегацию В.Ф.Дубасов заявил, что желания японской стороны не соответствуют ее военным успехам, и отверг большую часть японских требований.
Завершилась конференция подписанием 17 июля 1905 года мирного договора между Японией и Россией. Достаточно жесткая позиция, занятая на переговорах русской стороной, стала причиной скромных успехов японской дипломатии — согласно договору Япония получила Ляодунский полуостров и ЮМЖД от Порт-Артура до города Ляоян, а Россия признала преобладающие интересы Японии в Корее. Но вместе с тем обе страны — участницы конфликта обязались вывести свои войска из Манчжурии, а требования Японии о репарациях и о предоставлении рыболовных концессий были отклонены.
Помимо прочего, японцам все же достались и кое-какие трофеи. Так, из поднятой в Порт-Артуре кормовой части погибшего в первый день войны «Пантелеймона» и затопленного перед сдачей крепости на внешнем рейде «Георгия Победоносца» труд японских инженеров и рабочих помог собрать один вполне действующий броненосец, вошедший в японский флот под названием «Суво». Аналогичным образом поступили с потерянной русскими в Чемульпо «Авророй» и обнаруженными в заливе Талиенван останками «Дианы». При этом введенный в строй крейсер, получивший название «Сойя», в руках японских моряков смог развить на испытаниях ранее недостижимую для него скорость в 21,33 узла — в первую очередь, по-видимому, за счет изменения шага винтов. Удалось бывшему противнику восстановить и три оставшихся в крепости миноносца и минный крейсер, служивших затем в японском флоте под именами «Макигумо», «Фумидзуки», «Ямахико» и «Сикинами».
Но хотя война, стоившая жизни без малого 200 тысячам человек с обеих сторон и еще 350 тысячам искалечившая тела и судьбы, и ушла в историю, сделавшее возможным наступивший «худой мир» дипломатическое давление со стороны Англии, подкрепленное угрозами военной силы, оставило недобрую память у русского императора. Теперь он доподлинно знал, что выражение «англичанка гадит» родилось не на пустом месте. И свои дальнейшие отношения с Великобританией Николай II собирался строить с учетом этого знания…
ї 19. Военные заказы
Постоянно растущие потери флота — закономерное явление в войне с умелым и упорным противником — поставили перед русским Морским министерством задачу по их должной компенсации. ГМШ и МТК выдвигали свои предложения по этому вопросу еще в бытность генерал-адмиралом Алексея Александровича, но его отставка внесла ряд корректив в работу ведомства.
Прежде всего, сменилось и прочее его руководство — Александр Михайлович подбирал на ответственные посты людей, с которыми он сам был достаточно близко знаком и числил своим единомышленниками. Так, уже в марте 1904 года пост Морского министра перешел от Ф.К.Авелана к вице-адмиралу Ивану Михайловичу Дикову. Начальником ГМШ вместо З.П.Рожественского стал еще один вице-адмирал — Петр Алексеевич Безобразов. Впрочем, Рожественский не остался совсем без должности — ранее временно исполнявший в дополнение к основным своим обязанностям роль главы ККиС, теперь он был назначен руководителем этого Комитета уже на постоянной основе. Председателем же МТК оставили И.Ф.Лихачева — как за все предыдущие его заслуги в таковом качестве и сохраняемую, несмотря на немалый возраст, остроту ума и открытость всему новому, так и, возможно, не без учета выказанной им уже давно поддержки идей нового генерал-адмирала.
Сообразно изменению состава главных ответственных за морские дела поменялась и стратегия развития флота, как минимум, в среднесрочной перспективе. Но в данном случае слово «изменение», к счастью, отнюдь не означало «ухудшение», так как свою деятельность на посту генерал-адмирала в непростое военное время Александр Михайлович Романов начал с ряда шагов, доказавших даже наиболее ярым его недоброжелателям правильность выбора царем кандидатуры нового главы Морского ведомства.
Прежде всего, в условиях стоящей задачи по скорейшему усилению флота на Дальнем Востоке он принял волевое решение основные финансовые ресурсы — как выделяемые Министерством финансов, так и аккумулируемые Комитетом по усилению флота — пустить на строительство кораблей, которые могли быть введены в строй максимально оперативно. Разумеется, таковому требованию удовлетворяли в первую очередь сравнительно небольшие боевые единицы, вроде тех же миноносцев, подводных лодок или малых канонерок, но как раз в них на театре военных действий и ощущалась наибольшая нужда.
