Александр Мазин - Цена Империи
– И что дальше? – спросил Коршунов.
– А дальше, Леха, посадили мы нашу птичку, вылезли и сразу поняли, что приплыли. А попозже коллега нашего военспеца нам окончательно ситуацию проявил и предложил дилемму: полное и безоговорочное сотрудничество – или большой котел с корешками и пряностями. Но решать надо до завтра. Потому что завтра, мол, американский вертолет прилетит. С «обменным фондом» для ченча на нашу птичку. Короче, сидели мы в яме и думали, думали…
– И додумались?
– Я военспецу нашему веревки перегрыз, потом мы пирамиду построили – живую, не финансовую, – из ямы выбрались, часового тихонько придушили – и на поляну. А на поляне – птичка наша стоит, вся – в серебристом лунном сиянии. Туземцы, простые пацаны, ее сетками маскировочными прикрыли, а вот керосинин из баков, естественно, слить не сумели. Я бы и сам не сумел – в здешних условиях. Так что заняли мы свои места по полетному расписанию и стартовали. Одно жалко… – Черепанов вздохнул. – Боекомплекта на птичке не было…
– Генка! – не выдержал Коршунов. – Ты к чему все это рассказываешь?
– Тоскую, брат…
– О прошлом… Тьфу… О будущем нашем, что ли?
– Угу. Знаешь… как-то мне эта роль восточного деспота… не очень.
– Да ты просто устал! – убежденно сказал Алексей. – Ты посмотри, Генка, какая красота!
Они стояли на балюстраде дворца. Море под ними сияло серебром отраженных солнечных лучей. Из глянцевой зелени лавра поднимались колонны зеленоватого мрамора. Справа возвышался тяжеловесный храм Юпитера с огромной статуей громовержца, изваянной кем-то из великих греков в те времена, когда Юпитера звали Зевсом. Практичные римляне почему-то привезли статую не в Рим, а сюда. На плече главного римского бога, словно птичка, восседала крылатая богиня победы…
– Все это теперь наше, – сказал Коршунов. – Эти рощи и это море. Вся эта благодатная земля… Кстати, и Иерусалим тоже наш…
– Нету здесь Иерусалима, – заметил Черепанов. – С землей сровняли и солью посыпали.
– Правда?
– Сам не видел, но в документах – так. Как-нибудь съездим посмотрим. Когда все рассосется…
«Если рассосется…» – подумал он и помрачнел еще больше. Геннадий понимал, что его гнетет. Максимин. Из Италии – никаких вестей. Последнее, что они узнали: что Максимин с легионами вышел из Сирмия и двинулся к столице. По прикидкам Черепанова, фракийцу нужен был месяц, максимум два, чтобы разобраться с мятежной столицей. У Бальбина и Пуппиена не было настоящей армии – только ополчение. Им требовалось время, чтобы набрать свои легионы. Фракиец этого времени им не даст… Но даже если Максимин вернет себе столицу, не факт, что он двинется сюда, на другой конец империи. Во всяком случае, Черепанов на его месте этого делать не стал бы. Как только фракиец со своей армией покинет столицу, Рим снова взбунтуется… Так что, скорее всего, император застрянет в Италии надолго. Может, до следующей весны. А за это время можно успеть многое. Например, слегка подогреть франков. Или готов. Если у Максимина будут проблемы на Западе, ему станет не до Востока. В крайнем случае, можно попробовать договориться с царем Ардаширом. Уйти от Рима под его руку… Хоть и не хотелось бы. Правило номер один, усвоенное Черепановым еще в училище: чем дальше от начальства, тем лучше. А Парфия существенно ближе Италии.
Вот тоже проблема: Ардашир. Типичный завоеватель, который спит и видит, как бы подмять под себя римскую часть Месопотамии… И вообще всё, что удастся. Без помощи Рима восточным провинциям придется туго. Но Ардашир – это проблема будущего. Сейчас главная опасность – Максимин. И то, насколько он сердит на своего бывшего подчиненного. С фракийца станется: наплевать на стабилизацию обстановки в Италии, чтобы покарать тех, кто его предал. С другой стороны, Максимину не обязательно возглавлять карательный поход лично. У него полно опытных военачальников.
Что ж, Черепанов был готов и к этому. На всех дорогах – посты. Организацией обороны на подходах к столице провинции занимается сам Маний Митрил Скорпион. С моря… Нет, вряд ли противник подойдет с моря. Максимину сейчас просто не собрать столько кораблей. Черепанов был настолько уверен в этом, что даже отпустил сирийскую эскадру в Киликию. Тамошние пираты совсем обнаглели: перехватывают уже пятый корабль… Хлопок по плечу вывел Черепанова из мрачных раздумий.
– Не горюй, командир! Пошли купнемся, что ли?
Нет, Леха – это нечто. Чем больше на нем ответственности, тем меньше в нем солидности. Зато германцы, самая надежная часть их войска, в своем Аласейе души не чают. И народ его любит куда больше, чем Черепанова. Тоже понятно. Вся неприятная часть управления: взымание налогов, суды и казни – на Геннадии. А на легате Алексии – зрелища и праздники. Черепанов выезжает в город не иначе как в сопровождении сотни телохранителей, а Коршунов может запросто завалиться в любую таверну с двумя-тремя приятелями. Или даже с одним Красным….
Черепанов почувствовал легкий укол зависти и быстренько себя отдернул. Все правильно. Так и должно быть. Так все и было изначально задумано…
– Иди купнись, – сказал он со вздохом. – Мне сегодня надо аж три эдикта написать и с купцами из Фракии перетереть – по поводу железа…
Глава 14
Финал
Прошло три дня с тех пор, как Геннадий Черепанов вспоминал о своем прошлом. Заканчивалось лето девятьсот девяносто первого года от основания Рима. Или года двести тридцать восьмого, если считать от рождения Иисуса Христа, у которого в Антиохии было довольно много вечно спорящих между собой последователей. Тринадцатое августа. Вчера, двенадцатого августа, был праздник Меркурия: день халявной жратвы и выпивки. По этому поводу все население города, включая даже элитные германские части, обожралось и перепилось. Сегодня, тринадцатого августа, – праздники богини Дианы. Сегодня полагалось бездельничать и принимать ванны. Обстановка располагала: жара в городе стояла невыносимая. Но во дворце было полегче. Строили его с учетом климата.
Черепанов и Коршунов сидели на бортике фонтана, опустив в воду босые ноги, и пили из стеклянных кубков разбавленное белое вино со льдом, когда в зал вошел трибун Хрис, начальник дворцовой охраны, дежуривший лично, потому что никто из его офицеров после вчерашнего был на это не способен. Хрис тоже был не способен, но ему деться было некуда. Начальник на то и начальник, чтобы брать на себя ту работу, которую больше никто сделать не в состоянии. Естественно, Хрис был мрачен с самого утра. Но сейчас на нем буквально лица не было.
– Доминус!
Черепанов повернулся к нему.
– Ну что там у тебя? – буркнул он.
Меньше всего Геннадию сейчас хотелось заниматься делами. Особенно делами неприятными. Судя же по лицу трибуна, тот принес какие-то особенно скверные новости. Давно уж Черепанов не видел старого легионера таким взволнованным.
– Доминус! Доминус!..
– Да говори же, в чем дело! – раздраженно бросил Черепанов. – Ну?
– Доминус! Сюда идет Гонорий Плавт! С легионерами!
Черепанов с подчеркнутой аккуратностью поставил стеклянный кубок:
– Где он сейчас?
Если уже на подходе к городу, то дело кислое. Черт! Как всегда, в праздники боеспособность римской армии снижается раз в двадцать. И Аптус это учел.
– Где он? По какой дороге идет? Говори же!
– Он здесь, доминус!
– Я понял. Где именно – здесь? На какой дороге?
– Ни на какой, доминус. Прибежал гонец: легат Гонорий высадился в торговой гавани. Не позже чем через четверть часа он будет здесь.
– Абзац! – по-русски проговорил Коршунов. – Пришла беда – открывай ворота! – Он залпом проглотил содержимое своего кубка.
– Та-ак… – протянул Черепанов. – Сколько с ним людей, гонец сообщил?
– Сюда идут сотни две. Прибыло, конечно, больше…
– Не сомневаюсь… – процедил Черепанов.
Что ж, молодец Аптус. Подловил. Так же, как они в свое время подловили прокуратора Гельмия. Драться? Бежать?
– Сколько у нас людей во дворце, Генка? – спросил Коршунов. – Кентурия хоть наберется?
– Две контубернии стражников. Черт! Как мне не хочется драться с Аптусом!
– Хули тут драться! Кем? Двадцаткой стражников? – грубо бросил Коршунов. – Доигрались… Разведка, бля… Сваливаем?
– Придется. Ты давай к женщинам нашим, а я…
Поздно. Черепанов услышал очень знакомый звук:
стук подбитых гвоздями легионерских калиг по мраморным плитам.
– Всё, – сказал он. – Можешь никуда не ходить. Хрис!
– Что прикажешь, доминус?
– Зови… нет, никого не зови. Все равно.
Наместник (пока еще наместник) Сирии Геннадий Павел вынул ноги из бассейна и повернулся к дверям. При себе у него не было никакого оружия. Даже кинжала. Он отвык быть начеку…
Они вошли. Плавт и десятка три легионеров. В общем-то, немного. Все – усталые, доспехи и одежда в пыли… Но это мелочи. Все они – ветераны, сразу видно. В полном вооружении. Ловить нечего. Тем более неизвестно, сколько солдат там, снаружи. Ясно же, что не с полукентурией явился префект легиона гнуть мятежную Сирию под колено императора Максимина. Бли-ин! Так позорно прохлопать вторжение. Хреновы дозорные! И он, Геннадий, дурак! Не найдет Максимин кораблей для переправы! Много ли надо кораблей, чтобы перебросить пару-тройку когорт – в нужный момент в нужное место. И высадиться без проблем, потому что эскадру он сам же и отослал в Киликию!
