Сакура-ян (огрызок 18 глав) - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Неожиданно ЕЫн «отмирает» и, выронив на пол из рук мокрый комок бумаги, делает мне низкий поклон «высокого уважения». Периферийным зрением замечаю, как все вокруг, кто сие увидел, офигевают вместе со мною. Не меняя выражения лица, лихорадочно соображаю, — что бы это значило и как на это реагировать?
Тем более, у ЕЫн наверняка имеются основания для своего поступка. Но есть ли мне до этого дело? ЮнМи ведь — «princess of Кorea». Не думаю, что ей следует обращать внимание на подхалимаж подданных!
Равнодушно, как отчего-то незначащего, отворачиваюсь от бывшей грозы «Анян».
Время действия: четырнадцатое февраля, вечер
Место действия: исправительное учреждение «Анян». Свободное время.
— ЮнМи! — подскакивает ко мне БонСу. — Наш «StuffDance» выложили на ЮТубе! Уже сто шестьдесят четыре тысячи просмотров! Пошли смотреть!
— Ну пошли! — соглашаюсь я.
Всё равно делать нечего…
(некоторое время спустя)
Смотрю довольно качественную запись выступления «БонСу Ко». «Видео утянули с официального сайта «Анян». — понимаю я, понаблюдав за «картинкой». — «Девчонки — молодцы. Начали выступление, сделав первое движение одновременно, а дальше — «само пошло» …
— Уже сто шестьдесят пять с половиной тысяч просмотров! — после завершения воспроизведения, хвастливо поворачивается ко мне БонСу.
— Отлично, — одобряю я темп роста числа просмотров и перевожу взгляд на строчку под окном просмотра.
— А что тут написано? — удивляюсь я.
— Где? — снова разворачивается к экрану БонСу.
— Вот. — показываю пальцем и читаю надпись на английском языке, — «DanceoftheLittleKoreanPrisoners».
— «Танец маленьких кореянок-заключённых» — перевожу вслух, чтобы было понятно и начинаю недоумевать. — Кто написал эту глупость? Он же называется «Stuff Dance»?
— Не знаю. — озадаченно пожимает плечами моя напарница.
Время действия: шестнадцатое февраля, вечер
Место действия: Голубой Дом, Сеул
— Онни, — мягко произносит СунСиль, — у меня есть хорошие новости. Я сегодня гадала на Агдан.
— Зачем? — удивляется ГынХе.
— Сегодня шестнадцатые сутки месяца. Это прекрасный день для предсказаний, дающий большой поток информации. И в этом месяце был Соллаль.
— Понятно. И какой ты задала вопрос?
— Мне было интересно узнать её слабое место.
— «Слабое место»?
— Да, онни. Агдан — Шут. Помнишь, я тебе рассказывала? Скандал, случившийся в «Анян», — это элемент его игры. Очень сложно справится с такой картой.
Президент хмурится, обдумывая слова своей онни, которая не стала говорить, что Агдан, похоже, выиграла партию.
— Но нерушимой стены не бывает. — сделав паузу, продолжает СунСиль, — Тем более, если она не стена, а человек. Гадание сказало, что хулиганка очень привязана к материальным проявления мира. В особенности олицетворяющими собой богатство: слава, успех, золото, драгоценности, роскошные машины и жилища, деньги, поклонение людей…
— Всё, что должно быть у звезды эстрады! — иронично хмыкает ГынХе. — Теперь понятно, почему она стала айдолом. Но какая польза от этого знания? Предлагаешь купить её?
— Если хочешь. — отвечает СунСиль.
Её собеседница задумывается.
— Нет, не хочу. — помолчав, отрицательно качает она головою. — Хочу наказать. Чтобы раскаялась. Бесконечно сожалела о своей глупости встать на моём пути.
СунСиль несколько секунд молчит.
— Тогда, — произносит она, — следует лишить Агдан того, чего та жаждет. А именно, — славы и денег. Страдания её станут бесконечны. Особенно, если ей об этом рассказать.
— СунСиль-онни, — похоже, ты уже подумала над этим?
— Да, онни. Как раз сейчас для этого есть хорошая возможность. Я знаю, что у Агдан и её агентства есть взаимные финансовые претензии, которые они решают путём судебного разбирательства. А если судья не согласится с доводами адвоката Агдан и примет доказательства противной стороны?
— О какой сумме идёт речь в иске? — спрашивает ГынХе.
— Несколько миллионов долларов. Но в деле фигурирует такая претензия, как «упущенная агентством выгода» …
Замолчав, гадалка смотрит на подругу с выражением лица «ну, ты понимаешь?»
… — Сумма которой может быть какой угодно. — кивнув, заканчивает за неё госпожа президент. — И зависит лишь от решения судьи.
СунСиль в ответ молча наклоняет к плечу голову, — «да, ты понимаешь».
— Что ж… Твоё гадание, онни, каждый раз великолепно. В любом случае, потеря денег — всегда болезненна. Особенно для тех, кто их никогда не имел.
— Мудрое замечание. — хвалит СунСиль.
«Теперь мои дальнейшие действия ясны», — думает она в этот момент. — «ГынХе будет для Агдан плохой, а я — хорошей. Стану помогать выжить бедной девочке. Хоть она и Шут, но против судебной системы в одиночку ей не выстоять. Да, способности могут смягчить удар, но не парировать. Значит, — нужно проследить, чтобы «смягчения» не произошло, а результат получился как можно жёстче. Тогда моя роль спасительницы будет смотреться великолепно. Заберу Агдан в «Mir» и она будет счастлива от того, что сможет кушать три раза в день. Только следует тщательно продумать, как преподнести такой факт ГынХе. Но на это у меня ещё есть много времени. ЮнМи пока даже из тюрьмы не выпустили…»
Тринадцатый лепесток унесён ветром…
Лепесток четырнадцатый
Время действия: семнадцатое февраля, утро
Место действия: Сеул, Высшая школа искусств «Кирин». Счастливо избежавший увольнения директор учебного заведения СокГю, в сопровождении своего заместителя, занимается молчаливым рассматриванием фотогалереи выдающихся учеников.
— Как думаешь, ДонХё… — не поворачиваясь к собеседнику и продолжая смотреть на одну из портретных фотографий, спрашивает СокГю. — Следует ли добавить сюда изображение Пак ЮнМи?
Судя по кислой физиономии заместителя и отсутствию ярко выраженной реакции на вопрос, — тот уже понял, зачем он здесь, а также предстоящую тему обсуждения.
— Господин директор, она сейчас каторжанка, отбывающая пятилетнее наказание, — напоминает он, пытаясь избежать роли человека, взявшего всю ответственность «на себя», и желая спихнуть её на директора.
— Но у неё есть «Золотой граммофон» и «Золотая ракета», — аргументированно возражает СокГю. — И она училась в нашей школе.
— Оценки за поведение у неё были просто ужасны.
— Однако её итоговый результат несравнимо выше, чем у каждого из студентов, изображённых на этих портретах.
— Не будет ли это расценено новыми учениками как разрешение на игнорирование учебной дисциплины?
— Я тоже об этом подумал, — признаётся директор. — Но разумно ли будет для школы «Кирин» отказаться от права называть мировую знаменитость Пак ЮнМи «своей воспитанницей»?
Повернув голову, СокГю вопросительно смотрит на своего подчинённого.
— Похоже, вы уже приняли решение, господин директор, — отвечает тот. — Совершенно с вами согласен. Агдан — навсегда ученица «Кирин». Даже если кому-то данный факт не нравится, то его не исправить, поскольку это уже история. А раз изменить ничего нельзя, то остаётся только смириться и решить, как к этому относиться.
