Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!
В конце работы комиссии на Дальнем Востоке, когда все готовили отчеты о замеченных недостатках и путях их устранения, Ольга кроме рекомендаций по улучшению состояния радиосвязи и анализа частей особого назначения предоставила на утверждение комиссии три списка. В первом числились командиры, которых она рекомендовала уволить из рядов РККА как не соответствующих данной работе либо в силу слабого характера, либо в силу слабого здоровья. Именно она настояла в конце работы комиссии, чтобы в их присутствии была проведена обязательная сдача командирами норм по физической подготовке. Во втором списке значились командиры, не соответствующие занимаемой должности, которых рекомендовалось понизить в звании. В третьем – командиры, показавшие хорошие результаты в работе с вверенными подразделениями, которых предлагалось повысить в звании и должности.
В первом списке на первом месте стоял командующий Дальневосточной особой армией командарм Блюхер. Напротив него значилось две причины увольнения, как по физическому, так и по моральному состоянию: переродившийся толстопузый мещанин, заботящийся исключительно о благополучии своей персоны. Когда Ольга зачитала этот пассаж из своего отчета и сделала паузу, в комнате, где собрались члены комиссии, повисла тягостная тишина. Неожиданно ее поддержал Мехлис, заявивший, что он собирался ставить вопрос касательно Блюхера перед Тимошенко, но будет лучше, если к такому же мнению придет комиссия. Затем в том же духе выступил Ватутин. После этого, получив сигнал, высказались остальные и единодушно отрапортовали, что это целиком и полностью совпадает с их мнением. Ольга потом долго раздумывала, почему ее поддержал Мехлис, и решила, во-первых, он при всех своих недостатках честный и принципиальный человек, а во-вторых, он просто не мог допустить, что кто-то будет зубастее, чем он.
Оля опасалась, что, прочитав ее отчет о состоянии дел и предложения по улучшению ситуации, руководство ее все-таки где-то закроет от греха подальше, но нет, Сталину понравилась работа Стрельцовой во время инспекции Дальневосточной особой армии, он оставил девушку и дальше инспектировать части.
С тех пор так и пошло: председатель Мехлис, с которым у нее сложились практически нормальные рабочие отношения; заместитель Ватутин, с которым она иногда разрешала себе расслабиться от изматывающей работы; лица, мелькающие чередой, в которые нужно было внимательно всматриваться, чтобы не ошибиться; записи в тетради, которые после поездки оформлялись и частично предназначались руководству, частично превращались в рекомендации для внесения изменений в уставы. Кое-чего удалось добиться. Появились «учебки», куда командиры направляли отличившихся бойцов. После нескольких месяцев учебы они получали звание сержанта и командовали отделением. Со следующего года в командирские училища рекомендовано было принимать курсантов преимущественно из числа сержантов, прошедших службу в армии. Остальных специальная комиссия должна была проверять на психологическую способность к работе командиром в армии. Вроде бы уже приняли постановление о введении со следующего года призыва на три года в части особого назначения, танкистов, связистов, артиллеристов, рядового состава авиачастей. В пехотные и кавалерийские части начнут призыв в конце тридцать восьмого или в начале тридцать девятого, но решение еще не принято.
Кавалеристов в РККА стало даже больше. Чтобы не ссориться с частью военных, которые были категорически против уменьшения количества кавалерийских частей, Сталин проявил гибкость, и в РККА теперь имелись кавалерийские части трех типов. Старого образца, которых становилось все меньше. Появились кавалерийские части поддержки танковых войск. Согласно написанному для них уставу это были фактически драгунские части, использующие коней лишь на марше. Им оставили шашки, и даже были предписания по их использованию: «При преследовании отступающего в панике противника». Также появились кавалерийские части особого назначения. Если обычные части особого назначения могли иметь в составе вьючных лошадей и мулов, а могли и не иметь, то кавалерийские были обеспечены лошадьми по полному штату. Но шашек им не оставили, время засад с шашками давно закончилось.
Разжигая огонь в печи, Оля подумала, что так и не знает, чем завершилось расследование и что с Артузовым. Единственное, что им сообщили за три недели пребывания в Минске, – это то, что коммуналку у Степанова отобрали. Вещи его пока сложили в подвале, а по приезде он должен был перебраться к жене, так как у нее жилплощади больше, а в его комнату уже заселили нуждающихся. Квартирный вопрос в Москве стоял остро еще со времен Ивана Грозного.
Начальник королевской службы Интеллидженс сервис адмирал Хью Синклер, выслушав отчет своего бывшего резидента в Москве, а теперь руководителя отдела, занимающегося Советским Союзом, Арчибальда Смита, откинулся на спинку прямого стула. Наконец-то он сможет доложить, что выполнил прямое распоряжение премьер-министра, хотя это и заняло более восьми месяцев. Адмирал чувствовал удовлетворение от хорошо выполненной работы, и только постная физиономия Арчибальда выводила его из состояния блаженного покоя. Он с грустью подумал, что Арчибальд очень изменился за несколько лет, проведенных в Москве. С ним стало трудно разговаривать, в самых простых вещах он научился находить двойное или тройное дно, и это жонглирование смыслами и понятиями, с точки зрения адмирала совершенно бесполезное и никчемное, приносило ему истинное удовольствие.
Казалось бы, что должен чувствовать человек, чьи гениальные догадки, над которыми все смеялись, через несколько месяцев блестяще подтвердились? И неважно, что его самого русские под надуманным предлогом выслали из страны. Ведь Арчибальд почти сразу получил повышение и стал начальником своего преемника. Посол в СССР, лорд Чилстон, переслал в начале марта дипломатической почтой личное письмо Литвинова Арчибальду. Вместе с письмом он передал короткий отчет о произошедших событиях с наркомом иностранных дел. На следующий день их с Арчибальдом вызвал премьер-министр. Выслушав адмирала, он внимательно ознакомился с письмом Литвинова, в котором была небольшая черно-белая фотография молоденькой девушки лет шестнадцати от роду и ее краткая биография.
– Скажите, господин Смит, это та особа, о которой вы беседовали с господином Литвиновым осенью прошлого года?
– В том, что я прочитал, сэр, нет ни одного факта, который можно было бы расценить как доказательство этого. Несколько необычная биография девчонки, вдруг проявившей способности к наукам. Ни одного примера, описывающего ее паранормальные способности. А их очень трудно спрятать, если они есть. Таких фактов должно было быть множество. Но, видимо, господин Литвинов считает, что это так, сэр. Иначе трудно объяснить смысл послания, хотя нигде не видно, что оно адресовано мне и что его написал Литвинов, текст машинописный.
– Надеюсь, вы не будете сомневаться в словах лорда Чилстона?
– Нет, сэр. Но меня очень интересуют детали, мне хотелось бы побеседовать об этом с лордом Чилстоном, сэр.
– Вы не хуже меня знаете, что это невозможно. Телефоны прослушиваются большевиками, а в Москву вас не пустят.
– Разрешите вопрос, сэр.
– Слушаю вас.
– Вами уже принято решение по этому делу?
– Господа, я вам сейчас дам почитать полный текст письма лорда Чилстона о разговоре с господином Литвиновым. Господин Литвинов был очень откровенен, видимо, чувствовал, что это последняя услуга, которую он сможет оказать Великобритании. После этого я сообщу вам о своем решении. – Адмирал, прочитав письмо, передал его Арчибальду. Когда тот вернул бумагу премьер-министру, господин Чемберлен продолжил: – Господа, может, у нас нет стопроцентной уверенности, но и времени у нас тоже нет. Раз господин Литвинов рискнул дважды организовать убийство, к сожалению, оба раза неудачно, значит, у него были очень веские причины ставить на карту свою судьбу. Для него это могло закончиться значительно хуже. Хотя Сталин довольно выгодно обменял его жизнь, получив разрешение на строительство завода тетраэтилсвинца, чему мы препятствовали всеми силами на протяжении года. Поэтому я принял решение довести до конца дело, начатое господином Литвиновым. Не сомневаюсь, что это пойдет на пользу интересам нашей страны. От вас я хочу узнать, что нужно для проведения такой акции и в какие сроки ее возможно осуществить?
В комнате стояла тягостная тишина. Наконец ее решил прервать адмирал:
– На этот вопрос определенно ответить может только господин Смит, сэр. Он лучше других представляет себе стоящую задачу и наши возможности.
– Слушаем вас, господин Смит.
Все взоры уперлись в Арчибальда.
– Господа, чтобы подготовить и осуществить задачу такой сложности, необходимо много времени, много денег и надежные исполнители. У нас в наличии только деньги.
