Капитан (СИ) - Антон Перунов
А еще он ясно отдавал себе отчет в том, что пусть и случайная, но роль Саши в этой истории стала для него выигрышной, полезной и очень важной. Да и он сам, доверившись своей чуйке, не прогадал.
Едва Март миновал Дворцовую площадь и, перейдя улицу, вышел к Александровскому саду, как его окликнул, размахивая руками со скоростью и силой ветряка, широко улыбающийся Ким. За спиной друга стояла исполинская фигура Вахрамеева и особенно миниатюрная на его фоне Таня. Позади скромно держался и Хаджиев, заодно ненавязчиво поглядывая по сторонам.
— Вы как здесь оказались? Я уж думал, придется такси вызывать…
— Мы сразу за вами поехали. И тебя ждали. Так, на всякий случай… Что там царь, не сильно ругался?
— Да с чего бы?
— Ну мы все же самовольством этого графа умыкнули…
— Забей, все в порядке.
— Тогда тебя наверняка должны наградить! Шутка ли, такого матерого вражину изловить сумел…
— Обязательно! — криво усмехнулся Март. — Потом догонят и еще раз наградят.
— Ничего, за Богом молитва, а за царем служба не пропадает! — поспешил утешить крестника дядька Игнат.
— Давайте уже домой поедем, я пока дожидалась тут на ветру, продрогла, — посчитала нужным вставить и свое слово Калашникова.
— И то верно. Поехали! Все равно ни в одном ресторане нас так не угостят, как Михалыч.
— Он сразу, как ты уехал, за стряпню взялся. Сказал, такое дело, надо торжественный обед приготовить! — жмуря свои и без того узкие глаза, словно кот на сметану, со счастливой улыбкой поведал Марту Ким. Если что-то и осталось в Витьке без изменений, так это его любовь к вкусной и обильной пище.
— Вот сами себя и вознаградим за труды праведные! — подвел итог Март.
Глава 38
Таврический дворец, отданный полвека тому назад под совет гроссов, успел повидать на своем веку всякое. Именно здесь принимались многие судьбоносные для Российской Империи решения, именно здесь бушевали политические страсти, и не будет преувеличением сказать, что совсем нередко именно здесь вершилась судьба всего мира!
Нынешнее заседание Совета Одаренных должно было стать первым в новом 1942 году и, хотя и не обещало чего-то неординарного, тем не менее некоторое напряжение чувствовалось, а потому все сенаторы-гроссы, находившиеся в этот момент в столице, сочли своим долгом прибыть.
Так что зал заседаний был полон, что случалось с ним не так уж и часто. Ожидали только прибытия государя, а пока он не появился, представители элиты империи тихонько шушукались между собой, отчего со стороны немного напоминали гудящий рой пчел.
— Его императорское величество, — мощно провозгласил председательствующий — убеленный сединами Петр Аркадьевич Столыпин, стукнув предварительно своим молотком по столу, — Александр III!
Все присутствующие поспешно поднялись со своих мест и, поспешив придать лицам почтительное выражение, уставились на входящего царя.
— Здравствуйте, господа, — буднично поприветствовал он сенаторов и плюхнулся в обитое красным бархатом кресло с высокой спинкой.
Стол, за которым заседали гроссы, был круглым, с большим открытым пространством посредине. Все полноправные члены Совета, кроме значительной личной Силы, являлись также и лидерами в своих корпорациях и обладали в них непререкаемым авторитетом. На каждого были замкнуты значительные финансовые, промышленные, а часто и военные ресурсы. И потому каждое слово, произнесенное за этим столом, было намного дороже золота.
— Господа сенаторы, — без обиняков начал царь, — я просил вас собраться по весьма важному поводу!
Ответом царю было настороженное молчание. Александр Николаевич славился своей непредсказуемостью, и потому все привыкли ожидать от него какого-нибудь подвоха.
— После долгих размышлений, — продолжил довольный произведенным эффектом государь, — я считаю необходимым расширить наш состав на одного человека.
— Только на одного? — еле слышно пробурчал представлявший родовую аристократию князь Голицын. — Ну, это уж мы как-нибудь переживем…
— Сразу хочу сказать, что человек этот, несмотря на не слишком почтенный возраст, — тонко улыбнулся император, — весьма заслужен и успел принести немалую пользу отечеству.
— И кто же этот «счастливчик»? — со светским видом поинтересовался представитель финансовых кругов Александр Поляков.
— Это представитель славного рода Колычевых, — удовлетворил его любопытство царь.
— Приятное известие, — кивнул Александр Лазаревич. — Правда, ходят слухи, что единственный потомок этого древнего рода арестован, что не может не вызывать сожаления. Говорят, его даже не отпустили попрощаться с горячо любимой бабушкой, скончавшейся совсем недавно.
— И откуда у вас такие сведения? — с явной неприязнью в голосе поинтересовался со своего места Колчак.
— Да так, слухами земля полнится…
— Ежели ваше степенство, — намекнул на купеческий статус Полякова молчавший до сих пор Джунковский, — имеет в виду графа Оссолинского, то он арестован по обвинению в измене!
— Что-то я не помню, чтобы нам представляли доказательства этой измены, — нахмурился банкир. — А без подобного представления суд одаренных невозможен!
— Андрей Оссолинский никогда не имел ни статуса гросса, ни достаточного «дара», чтобы на это претендовать!
— Спорный вопрос. Как единственный законный наследник Колычевых, он должен возглавить ОЗК и получить этот статус автоматически!
— Так ведь не получил!
— Тише, господа! — подал голос председатель. — Попрошу придерживаться установленных правил!!!
— Пользуясь своим монаршим правом, — дождавшись тишины, продолжил император, — я вношу на голосование кандидатуру капитана рейдеров Мартемьяна Колычева!
— Это неслыханно! — возмутился Поляков. — Кто это вообще такой?
— Один из лучших молодых пилотов России, — подал голос Колчак.
— И целитель, — добавила Ермольева.
— Уровень владения Силой и развития Дара у Мартемьяна Андреевича полностью соответствует статусу гросса, — очень весомо добавила свое слово и Лидия Михайловна Марцева, чей авторитет среди сенаторов по части вопросов управления энергосферой был поистине непререкаем. — Вероятно, сегодня он один из могущественнейших одаренных на Земле. Да, его талант пока еще недостаточно огранен и отточен, но и это, смею вас заверить, скоро будет исправлено.
— А еще именно он уличил Оссолинского в измене, — со значением в голосе добавил переглянувшийся предварительно с государем Джунковский.
— И что это теперь достаточный повод, чтобы стать гроссом?! — деланно рассмеялся банкир и обернулся в надежде на поддержку к остальным членам совета, но неожиданно для себя наткнулся на их смущенные взгляды.
Даже Голицын, на которого он возлагал особые надежды, и тот отвернулся, делая вид,
