Пионерский гамбит (СИ) - Саша Фишер
— Понятно, — протянул я. Ну да, какое там. Вряд ли мой отец дозвонился до отца Верхолазова и поведал ему историю про пари на тело вожатой. А даже если и так, то вряд ли это возымеет для мажора хоть какие-нибудь последствия. Все уже распланировано. Получит самое престижное образование и уедет каким-нибудь атташе в какую-нибудь дружественную страну. У него даже времени еще хватит, чтобы получить это самое образование до того, как все начнет рушиться и разваливаться.
— Пойдем на речку? — предложил Мамонов, когда мы подошли к клубу. Там кучковалось еще несколько оставшихся на «междусмение». Толстенький мальчик лет десяти с грязными разводами на круглых щеках. Дрищ в очках из третьего отряда, у которого я так и не смог обыграть в шахматы. И та девчонка, которая вступилась за меня тогда на совете дружины. Ну и мы трое. И еще спортивный отряд никуда не уехал, но с ними вообще все было как-то странно. Они вроде как сейчас усиленно тренируются, а уедут из лагеря только в середине месяца. Во время олимпийских игр у нас в Новокиневске тоже устраивают разные соревнования, и вот к ним наши спортсмены как раз и готовятся.
— Так нельзя же за территорию лагеря без сопровождения выходить, — лениво сказал я. Не то, чтобы мне жутко хотелось соблюдать правила, просто напала лень и апатия. Хотелось сидеть, тупить и ничего не делать. Да и погода была не очень чтобы пляжная — ветренно, то тучи набегут, то солнце светит.
— Да кому мы сейчас тут интересны? — Мамонов зевнул и сел на стул рядом с юной поборницей справедливости. Ее на совете дружины называли, но имя я, конечно же, не запомнил.
— Кирка, ну что ты как этот самый? — Марчуков толкнул меня в бок. — Похиляли на речку, там сейчас как раз никого нет!
— Ну лааадно, — смиренно согласился я. — Потопали на вашу речку. Хотя там все равно мелко, даже не поплаваешь толком...
— Вот и хорошо, я на глубине плавать не могу! — сказал Марчуков.
— Вообще не умеешь плавать? — спросил я.
— Да не, — Марчуков мотнул головой. — Если я дно могу достать ногами, то нормально плаваю, как дельфин почти. А если меня скрывает, то я — буль-буль-буль — и тону! Особое свойство организма такое! Меня даже ученые хотели изучать! Как тело, нарушающее закон Архимеда.
— И какое же отношение твое тело имеет к закону Архимеда? — я прыснул.
Марчуков набрал в грудь воздуха, чтобы что-то ответить, но не успел. В дверях клуба появилась Елена Евгеньевна.
— Хорошо, что вы здесь, ребята, — сказала она. — Берите вещи и пойдемте в медпункт.
— Так мы вроде не болеем! — Марчуков попятился.
— Не бойся, Марчуков, уколов вам никто ставить не будет, — Елена Евгеньевна потрепала Олежу по рыжей шевелюре. — Вы просто будете там жить эти три дня. Сейчас занесете вещи, потом вы трое мне понадобитесь.
— Надо было сразу на речку уходить, — пробурчал Марчуков и взвалил на себя свой рюкзак.
Старенького эскулапа в медпункте не оказалось. Он на эти три дня уехал в город. Не то на выходные, не то пополнять запасы йода, бинтов и аспирина. Так что обе палаты-изолятора были в полном нашем распоряжении. Правда, в покое нас никто оставлять и не думал. Елена Евгеньевна стояла в дверях и следила, как мы занимаем кровати и запихиваем под них свои рюкзаки.
— Значит так, ребята, — сказала она и заглянула в тетрадку, которую держала в руках. — Фронт работ у нас с вами будет такой...
— Эй, что значит фронт работ, Елена Евгеньевна?! — обиженно проныл Марчуков. — Мы хотели на речку...
— Успеете на речку, — отмахнулась вожатая. — На вторую смену приедет гораздо больше ребят, чем было в первой. И надо подготовить для них спальные места. Перенести кровати и матрасы из склада в корпуса.
— А куда кровати-то ставить, их и так по десять в каждой палате, — сказал тощий дрищ из третьего отряда.
— В тесноте, да не в обиде, — Елена Евгеньевна улыбнулась и подмигнула. — К нам в гости на эту смену приезжают московские ребята, должны же мы им показать свое новокиневское гостеприимство?
Из Москвы? Надо же, ближний свет какой... Я, конечно, читал о том, что на время олимпийских игр в Москве всякий неблагонадежный элемент выслали за пределы столицы, чтобы они не испортили впечатление от СССР тем иностранцам, которые бойкот не поддержали. И кто же, интересно, к нам приедет? Малолетние преступники? Бомжи? Цыганские дети всем табором?
В общем, не получилось у нас сгонять на реку. Сначала мы играли в тетрис кроватями, так и сяк пытаясь впихнуть в каждую комнату еще по две. Получалось, только если паре обитателей палаты придется спать на «двуспальном ложе». Такое себе.
Потом нас накормили обедом, а потом мы пошли таскать матрасы. И на тихий час нам отпроситься не удалось. Не время спать потому что, когда столько матрасов не ношено.
— Использование детского труда во все поля, — буркнул я, бросая на скрипучую сетку кровати полосатый рулон очередного матраса. Руки гудели и протестовали против такого бесчеловечного их использования.
— Вот пусть бы сами гости из Москвы свои матрасы и таскали, — Марчуков залез на «голую» кровать и принялся прыгать на ней. Сетка, тронутая кое-где пятнами ржавчины, пронзительно визжала и скрипела.
— Марчуков, ты так потолок проломишь! — Елена Евгеньевна сбросила с плеча мешок с постельным бельем.
— А вы снова будете у нас вожатой, Елена Евгеньевна? — спросил Марчуков, не переставая прыгать.
— Эх, и хотелось бы сбежать к детишкам помладше, но увы, увы... — голос вожатой звучал театрально-трагично, но она улыбалась. И бросила хитрый взгляд в сторону Мамонова.
— А Сергей Петрович? — продолжал допрос Марчуков. — Он тоже будет у нас? В смысле, у первого отряда? Мы же будем первым отрядом теперь?
— Нет, Сергей Петрович вернулся в город, — Елена Евгеньевна задумчиво развернула белый пододеяльник с квадратной дыркой посередине и нахмурилась. — Хм... А где же тогда простыни?
— А кто будет тогда? — Марчуков спрыгнул с кровати на пол и встал в
