Александр Шуваев - ГНОМ
Офицер явно успел, мягко говоря, привести себя в порядок к моменту аудиенции. Идеально причесан и явно только что от парикмахера. Каким образом он умудрился сохранить такие, из британских британские, усы, учитывая характер задания было, на взгляд хозяина кабинета, совершенно непостижимо. От разведчика неназойливо пахло дорогим одеколоном, а для того, чтобы ТАК научиться носить форму, одного-двух поколений было, разумеется, совершенно недостаточно. Да что там: он был просто и откровенно красив. Такая совершенная, какая-то по-особому интеллегентная красота встречается только среди представителей древних знатных родов Англии и Уэльса. Именно от этого человека он ждал не сухой сводки, написанной военно-канцелярским языком, а непосредственных впечатлений умного, храброго и испытанного человека. Как всегда и везде, повелители совершенно не склонны задумываться, какой именно ценой оплачиваются их мимолетные желания. Вроде нынешнего желания уточнить некоторые легкие нюансы, теряющиеся в стандартных донесениях разведки.
— Если откровенно, то нас послали на убой, сэр. Я не в претензии, не подумайте. Те, кто послали…
— В конечном счете, это был я. Но продолжайте.
— Да, сэр… Пославшие нас не знали, на ЧТО посылают. Я никогда прежде не получал такого простого и такого неопределенного задания: побывать под атакой русских. Официально это звучало, как: "Объективно оценить наступательные возможности русских союзников". Вы знаете, сэр, нас трудно было отличить от немецких солдат, а те наци, которые приняли нас, совершенно честно выполнили договор. Позаботились о том, чтобы сделать нас окончательно неотличимыми. Чтобы их фронтовики ничего не смогли бы даже заподозрить. Постарались устроить так, чтобы мы все видели своими глазами, получили полное впечатление, и, в то же время, остались живы… Надо заметить, очень непростая и неблагодарная задача, сэр. Возможно, она даже неразрешима. Но до этого, как вы знаете, нужно было добраться до переднего края. Я должен был добираться самым длительным путем, из северной Франции. У остальных моих товарищей были… другие маршруты. Это являлось частью задания…
Над узловыми станциями в Германии, Бельгии, да и в восточной Франции на огромной высоте и несколько поодаль широкими кругами ходили "Ту-10Р". Двадцать четыре человека экипажа, шестнадцать крупнокалиберных пулеметов, оптика и три радара на последних модификациях: основной и два вспомогательных. 1-го августа "БН-11" над восточной Францией подвергся атаке экспериментального "Ме-262"[40], пилотируемого капитаном Эйлером, на высоте 13 400 метров. Реактивный самолет был обнаружен оператором, гвардии лейтенантом Г.И. Рачковым на экране вспомогательного радара, и экипаж предпринял срочные меры по отражению атаки. В ходе боя в фюзеляж "Ту-10Р" с задней полусферы попало два двадцатимиллиметровых снаряда, вызвавших разгерметизацию корпуса, что, в свою очередь, повлекло за собой преждевременное прекращение задания. "Мессершмитт" получил в переднюю часть корпуса и кабину некоторое, по понятным причином оставшееся неизвестным, количество пуль калибра 12,7мм, в результате чего вспыхнул, взорвался и сгорел. Пилот кабины самолета не покидал.
Гитлер ненавидел высотные тяжелые разведчики "Ту" особой ненавистью, необычной даже для его неуравновешенной натуры. Казалось, они были его личными врагами, вроде Чаплина, Рузвельта или, к примеру, Евгения Савицкого, удостоенного этого высокого звания после событий 25–26 апреля. Но ничего радикального в борьбе с этим страшным оружием, разрушавшим любые замыслы ОКВ, так и не было создано до самого конца войны. Зенитная артиллерия показала свою полную неэффективность, серийные машины – не доставали, а всякая летающая экзотика… Ну несерьезно это было, и все! С одиночными высотными истребителями, не больно-то хорошо чувствующими себя на такой высоте, разведчик, в общем, справлялся. Так что сведения о состоянии дел на узловых станциях Рейха поступали самые подробные и вполне надежные. Тяжелые Разведчики не всегда были безоружными: никогда нельзя было предсказать, когда он, будучи поодаль, снизится до трех с половиной километров, выравняет полет в струнку, и прицельно влепит в станцию две полуторатонных КАБ в специсполнении. Жертвы в таких случаях исчислялись многими сотнями по меньшей мере, а восстанавливать нормальное движение приходилось сутки.
Но главное, разумеется, состояло в том, что эшелоны встречали. Реактивные "лавочкины" с отогнутыми назад, как у ласточки, крыльями, проходили вдоль состава сзади-наперед, укладывая в него боезапас бронебойно-зажигательных, дырявя паровоз и сжигая вагоны. На большем расстоянии от передовой, с большим эффектом но и с большей степенью риска для себя действовали "Ил-2" последних серий и пикировщики. Эффективность реактивных "Ил-20" против этого класса целей оказалась удручающе низкой.
— Видите ли, сэр, обочины железных дорог в центральной Европе представляют собой одно гигантское кладбище подвижного состава. Локомотивы, изуродованные до неузнаваемости. Остатки вагонов, сожженных буквально дотла. Все мало-мальски крупные станции представляют из себя почти нацело стертые с лица земли руины станционных построек и сооружений, опять-таки перемешанные с неопознаваемыми остатками поездов. Только немцы способны в подобных условиях как-то поддерживать движение. Беззаботные такие ребята, почти все время смеются. Нам дважды приходилось выскакивать из вагонов и искать спасения… в стороне от полотна. За шесть часов. Затем меняли паровоз, растаскивали вагоны, уносили в сторонку два-три десятка тел, и все начиналось сначала.
В конце концов нам пришлось добираться по шоссе, поскольку время поджимало. Это оказалось ненамного легче. На восток движутся спешно снимаемые из Франции, Италии, Бельгии войска, а им навстречу, на запад, бредут нескончаемые толпы беженцев. Похоже на то, что население дико, до безумия боится русских. Дело, как мне кажется, не только в пропаганде, а еще в том, что они в глубине души понимают, что натворили и теперь ждут, что им отплатят той же монетой. Поэтому попытки расчистить шоссе сталкиваются с разнообразными проблемами. Чем дальше, тем больше, сэр. Откровенно говоря, последнее время почти постоянно.
— Какого рода проблемы?
— Двоякого. То беженцы отказываются подчиниться командирам линейных частей… Вплоть до попыток броситься под гусеницы танков. Вместе с детьми, сэр. То солдаты отказываются стрелять по толпе и давить ее этими самыми гусеницами. Даже разгонять штыками. Я не упомянул о постоянных бомбежках с воздуха, они просто сами собой разумеются. Иногда – довольно массированные штурмовки и бомбовые удары, иногда – внезапно возникающие на низкой высоте звенья или даже одиночные самолеты. Видите ли, вне зависимости от их количества приходится… рассредотачиваться и залегать. А потом сбрасывать в кювет горящие машины, убирать трупы, помогать раненым. Поэтому основные марши, разумеется, происходят по ночам. Там – свои трудности, и летом ночного времени категорически не хватает. Но мы все-таки добрались до передовой, в отличие от многих и многих маршевых частей. Я выполнил задание, сэр. Наши части оказались как раз на направлении главного удара Второго Белорусского фронта, и попали под прямой удар Рокоссовского. Последнее время наци, ожидая атаки, оставляют передовую позицию практически пустой, сосредоточив основные силы на второй линии. Русские теперь собирают столько артиллерии, что в противном случае при обстреле первой линии там будут убиты все. Предполагается, что при этом русские будут даром тратить боеприпасы, а джерри удастся уцелеть.
— Звучит, по крайней мере, очень неглупо.
Черчилль с удивлением увидел, что лейтенант, доселе соблюдавший традиционную невозмутимость, в раздражении махнул рукой.
— Полагаю, остроумие подобных выдумок находится где-то на уровне старых деревенских анекдотов, сэр. Когда мало-мальски искушенный слушатель смеется не над рассказом, а над рассказчиком. Потому что, так или иначе, первая линия оказывается пустой и плохо защищенной, и русские, имея определенный навык, попросту занимают ее. Такого рода хитрости – оружие слабых, оно не может быть таким уж эффективным, сэр. Несколько мешает, но ничего не решает, и все сводится к еще нескольким сотням метров, отданным без боя. Дело в том, что я настоял на своем пребывании в передовой линии укреплений. Этот их Килвински честно меня отговаривал…
Еще где-то двое суток тому назад среди бойцов на передовой впервые прозвучали слова: "Серая Нечисть". Когда обстановка на фронте далека от благоприятной, слухи среди фронтовиков носят характер летучей вирусной инфекции. Те, кто не знали значения термина, по молодости или по причине того, что до сих пор служили в тех краях, где ни о чем подобное не говорили и не слыхивали, спрашивали, и ветераны с удовольствием делились с желторотиками жуткими подробностями, все, как обычно. Вот только беда была в том, что старослужащие, услыхав про "Серую Нечисть" или "Серую Свору", пугались еще больше, Адриан Уоллес видел, как у них буквально мертвели лица. Он обратился с тем же "новичковым" вопросом к опекавшему его Килвински, но тот вовсе не спешил ответить.
