Алексей Борисов - Смоленское направление - 4
- Без пяти, - произнёс я, - включай.
Младший сержант повернул тумблер и замер, ожидая команды. Ваня приготовил запасную обойму, и тут за рекой послышался шум. Не там, у оставленной лодки, где мы все ожидали хоть что-то услышать, а со стороны моста. Через минуту уже отчётливо можно было различить лязг, который ни с чем нельзя было спутать. С того берега, тяжело гремя гусеницами к деревне ехал танк. Бывалый механик только по звуку двигателя может определить, что за махина мнёт землю, но сейчас, никто из нас даже силясь, не мог понять, что же там тарахтит? Пулемётная очередь и выстрел из пушки слился воедино. Где-то в начале деревни прозвучал взрыв, затем снова размеренная трель "дегтяря" и Литвиненко, сам того не ожидая, на мгновенье опережая мою команду нажал на курок. Бах! Бах! Бах! - Пять выстрелов, один за другим, а панцеру хоть бы хны.
- Попал! Гори сука! - ругается Литвиненко.
В это время, пока идёт перезарядка, в начале деревни раздался ещё один выстрел, после которого избы осветились вспышкой взрыва и с крайнего овина начала ползти соломенная крыша, да и сама постройка, треща деревом, пришла в движение, складываясь как карточный домик, на месте которого появился Т-26 с включёнными фарами. Но это не всё, проложив дорогу, танк пополз дальше, а за ним, на короткой цепи ещё один. Именно он вёл огонь из пушки, причем, весьма эффективно, так как следующий выстрел вновь сопроводился ярким сполохом огня. Мы на секунду забыли обо всём, уставившись с Литвиненко на движущиеся машины, чуть не пропустив ещё одно событие.
- Смотрите! - подал голос Ваня, направив бинокль вправо от нас.
Место, куда указывала его рука, было тем самым, откуда мы ждали Огородникова. Оттуда по направлению к лесу бежали люди. Я насчитал троих с двумя детьми и ещё пару, нёсших над головой надувную лодку. Несомненно, с лодкой были бойцы старшего лейтенанта, а вот где он сам, можно было догадаться. Сцепка из танков, обходила деревню огородами, больше не стреляя (снаряды иссякли или не было подходящей цели), как за ней хлопнул разрыв гранаты. Шустрого немца, виновника безобразия, я заметил не сразу. В белой майке, трусах и пилотке на голове, он бежал за танками с гранатой в руке со стороны моста и наконец, Литвиненко тоже улыбнулась удача. На восьмом выстреле вражеская "тройка" вздрогнула, потянулся дымок, и, смачно выразившись, младший сержант повернул ствол, в поисках какой-либо другой мишени. Немца с гранатой если и не разорвало, то часть грудины уж точно вырвало, и коли кто-то видел, как заканчивает вращаться юла, резко падая набок, то с врагом произошло именно так. Подобно картонке при сильном ветре его оторвало от земли, крутануло и отбросило на штакетник. На этом какие-либо угрозы со стороны фашистов закончились. Храбрецов больше не нашлось, зато появились другие, отчаянно пытавшиеся спастись. То тут, то там из окон выпрыгивали полуодетые фигуры, на себе испытавшие ужас положения, в котором сутки назад оказались советские танкисты в Южном городке. Не ожидая внезапного нападения, они с криками метались в разные стороны, то к горящим машинам, готовым вот-вот взорваться, то к огородам, где я садил по ним из винтовки, то к мосту. В горячности боя, мы даже не заметили, как стрелять стало не по кому, а наши танки уже отошли метров на двести от деревни, свернув к "Цыганскому шляху". Пора было и нам сворачиваться. Подхвативши ружьё, короткими перебежками бронебойщики побежали к пролеску, каждый раз останавливаясь, пока их не нагонял я, прикрывая отход. Так и бежали, до заветного кустарника, где возле грузовика еле перевели дух. Из деревни вдогонку раздавалась остервенелая стрельба, несколько раз рявкнула пушка, соревнуясь в меткости с лесным зверьём, и как я понял, безуспешно. Третий час на носу, скоро светать начнёт, а выбравшихся с той стороны всё не было. Сцепка из наших танков, облепленная людьми появилась, когда с фонарём в руках Ваня, чуть было не отправился назад, искать заблудившихся. На башне первого сидел Огородников и, добравшись до нас, он соскочил на землю.
- Ух, чудом прорвались! Прав ты был, через Каменицы не пройти. Немцев как тараканов. Слава богу, Соколов с Петренко никуда от Красного двора не ушли. Прятались возле своих танков. У одного пушка из строя вышла, а у второго мотор сдох. Спасибо, Василь Сидорович подсказал, где их искать, если что, да приказ написал. Иначе, так бы и остались там, дожидаться. Товарищ военинженер второго ранга, бензином не поделитесь? На честном слове ехали.
- Не вопрос, только воронку верните. Литвиненко, принеси канистру из прицепа.
- И это, за лодку спасибо. У меня жена плавать не умеет, без неё, пришлось бы Ирку в танк сажать.
В начале пятого часа мы вышли к Ракитницам, и тут не обошлось без происшествия. Расчёт установленной у въезда в деревню единственной противотанковой пушки, то ли с перепуга, толи с недосыпа, а может, не видно было, - выстрелил по появившимся танкам. Благо всего два снаряда выпустили, но их хватило разнести левую гусеницу машины Соколова в клочья. По-своему артиллеристы были правы: впереди враг, и всяк кто идёт с той стороны представляет опасность. А по человечески - очень обидно. С таким трудом добраться до своих, чтобы в двухстах шагах от намеченной цели быть подстреленным. Хорошо, что не по грузовику бахнули, как чувствовал, пропуская танки вперёд. Конечно, и поругались танкисты с артиллеристами, и мордобой был, и за оружие хватались, но обошлось без жертв. Огородников побежал докладывать об успехах, мне же выпало кормить людей. Прятавшиеся в развалинах женщины с детьми не ели сутки. Шоколадка, отданная им Литвиненко, выданная ему для улучшения зрения, не в счёт. Да и я их побаловать особо не мог. У хозяйки соседнего с нами, крайнего к дороге дома, где мы приютились, Ваня за пятёрку насыпал в гимнастёрку картошки и уже спустя полчаса, общими усилиями, большая её часть кипела в казане, на фоне вскрытых банок с говядиной. За этим занятием и застал бронебойщиков прибывший Парфёнов. Выяснив, где меня искать, он обогнул хату и подошёл к грузовику.
- Как ночные стрельбы прошли?
- Отлично, товарищ майор. Младший сержант Литвиненко и красноармеец Синяков подбили одни танк и уничтожили троих немцев. Вот, думаю, кому представление на награды подавать? Они ж у меня только прикомандированы, где сейчас командир дивизии слабо представляю, может, я вам передам, а вы, по инстанции?
- Если откровенно, - снимая фуражку и вытирая платком наголо стриженую голову, - не до этого сейчас. Объявите благодарность перед строем.
- Василий Сидорович, благодарность я уже объявлял, когда колонну у брода пожгли. А представление на очередное звание и награждение медалью "За боевые заслуги" за ночной бой, вот, посмотрите, - протягивая два листка, - краткое изложение к наградному листу на обратной стороне.
- Хорошо, давайте. Постараюсь передать в штаб.
Сложив листки в планшетку, майор вытащил початую пачку папирос и закурил. Посему было видно, что разговор не окончен и Парфёнову было что-то надо.
- Это хорошо, что вы испытания закончили, - продолжил он, пыхтя папиросой, - сейчас куда, в Кобрин? Собственно, вам необязательно оставаться тут дальше. Скоро наступление.
- Не закончены, Василий Сидорович. Ещё одни стрельбы, а уж потом на завод. Там ждут результаты.
- Ну да, ну да. А что это вы мастерите?
- Средства ПВО. Выдаём нужду за добродетель. Зенитного прикрытия ведь нет? А из оставшегося у меня боеприпаса стрелять по танкам без смысла, только если в упор, со ста метров. Сами понимаете, в таких условиях второго выстрела у бронебойщика уже не будет.
- Так-то оно так, но когда на роту одна пушка, ваши ружья хоть какое-то подспорье. А по самолётам…, никогда не слышал. Придумают хрен знает что. Я чего спросить хотел, Огородников докладывал, что у вас телефоны видел?
- Есть парочка.
- Можете поделиться?
- Забирайте. Кабелем, правда, не богат, но катушка одна есть.
- Спасибо. Я сейчас телефониста своего пришлю, а по самолётам даже не думайте.
Артиллерийские залпы послышались издалека: начались вдруг, потом затухли, и короткий промежуток тишины вновь прервался раскатом орудийных глоток. Назначенная пятнадцатиминутная артподготовка закончилась как-то быстро. Будто и не было её совсем, а потом взревели моторы танков и двадцать вторая дивизия пошла в наступление. Почти сотня танков участвовала в контрударе в районе Бреста, но к восьми часам силы иссякли. Резервы катастрофически таяли, а немцы и не думали кончаться. Выдержав натиск, противник стал наносить удары во фланги, и Пуганов отдал приказ отходить. Пройденные с таким трудом километры советской земли снова доставались врагу. В эти часы я вновь оказался рядом с Жабинкой. Потрепанный батальон Вознесенского остановился у предместья, прямо на железнодорожных путях. Семикилометровый марш туда и обратно оставил в строю пятнадцать машин. Могло бы и больше, если бы не авиация. Два налёта пикировщиков оказались страшнее пушек всей третьей танковой дивизии врага. Но с этим неприятностей не убавилось, пехоты - обязательного спутника бронетехники, практически не было. Оставить ополовиненную стрелковую роту, самостоятельно оборонять Жабинку без своей поддержки Вознесенский не мог, о чём доложил командованию. Все ждали, что вот-вот подойдут подкрепления, стрелковый корпус Ахлюстина. Если бы?
