Арсений Миронов - Украшения строптивых
Главный враг придет с Востока, нужно готовить ему встречу. Я знаю восхитительный рецепт: конница. Бодрящее, остро приправленное угощение для забугорных визитеров. Именно то, что нужно для победы над кочевыми ордами: собственная тяжеловооруженная кавалерия. Посадить всех ушкуйников на конь. Отобрать эти идиотские варяжские топоры, вооружить всех копьями и луками. Плюс конская броня. Всех славянских мальчиков с восьми лет — на курсы верховой езды. Пусть учатся стрелять из лука, не останавливая коня. И чудненько будет, славно.
Лошади… где взять хороших боевых коней? Это действительно проблема. Если не ошибаюсь. Карл Великий (по-местному Краль-Харлеманище) еще в 850 году запретил своим купцам продавать латынских (ледянских) лошадей славянам. Что ж… придется недешево покупать у восточных соседей-недругов их торских жеребцов, сорочинских да тороканских. Ничего, я найду деньги. Нужно лишь крепко, очень крепко подружиться с купцами, ходящими вверх-вниз по Влаге и Керженцу. Купечество — мой главный социальный союзник. Поэтому я так обрадовался, когда первая гостевая братчина (купчина Путезнав со товарищи) все-таки согласилась платить по три гривны с кормы за охрану их тяжело груженных лодий. Этот сервис, предлагаемый коммерсантам, не только направит в мою казну свежий поток серебра — всякий раз, спасая купеческий караван от разбойников, я приобретаю дополнительное очко положительной репутации в народе! А сие, господа, поважнее звонких гривен.
Впрочем, это все мелочи, скучные хозяйственные хлопоты. Главное — Илья Муромец, первый богатырь новой, христианской Руси. Нужно пробудить его к жизни, и — пошло-поехало: звучно грянет новая историческая эпоха. Эра богатырей. Засидевшийся 33-летний мужичок Ильюшка соскочит с печи. Первым делом наведается на делянку к пашущим родителям-крестьянам: повыдергивает с корнем деревья в вековом лесу, освобождая место для пашни. Потом отправится на Святую Гору к престарелому афонскому богатырю Святогору: наберется у него духовного опыта, а заодно и силушки богатырской. Поменявшись со Святогором трехпудовыми нательными крестами, скакнет обратно на Русь — пора, понимаешь, расчистить прямоезжую дорожку для беспроблемного проезда добрых людей из богатырского, изолированного Залесья в изнеженный столичный Престол, страдающий от недостатка свежей богатырской крови. Ну вот. И поедут по этой дороженьке крепкие парни — из провинции в столицу: устраиваться на ратную службу к Великому Князю. Хлынут ко Престолу синеглазые мужички-залешане: Алешка Попович из Ростка-города; суровый безымянный Суздалец из Созидали; будущий столичный боярин, а поначалу просто зорянский паренек Добрыня Никитич. И другие господа с палицами — всего тридцать три джентльмена. Короче говоря, Родине можно будет временно расслабиться и перековать половину мечей на орала — лет на триста, до Батыева нашествия…
Чтобы разбудить Илью, нужно четыре старца, четыре перехожих калики. Плюс четыре священных предмета:
1) меч великого базилевса Константина,
2) азбука Солунских братьев,
3) скипетр и
4) держава свергнутых царьградских владык.
Почти все было готово к началу операции по излечению Ильи Муромца. Старцев-калик уже насчитывалось трое — дедушка Посух, царь Леванид и ваш покорный слуга (на поиски четвертого калики был срочно, сразу после педикюра, направлен Бисер на волшебном летающем сапоге). Священные предметы, казалось, тоже все собраны — и вот: странная новость! Данила Каширин, наш добрый друг из XX века, внезапно проявил характер. Я бы сказал, не с лучшей стороны. Данька объявил, что не намерен предоставлять в общее пользование скипетр и державу, легендарные Стати автократоров Базилики. «Стати нужны мне самому», — глухо сказал Каширин.
Все зрители в шоке, как сказал бы Бисер. Никто не ожидал, что у Данилы могут быть свои планы. Свои виды на царские Стати.
Данила… Странный джентльмен. Он вяло попытался объясниться. Сказал, что у него успел завестись некий настоящий друг, богатырь по имени Потык. Друг попал в неприятное положение: он очарован сильным восточным волшебством. Спасти Потыка могут только царьградские Стати, наделенные чудесной способностью выжигать и нейтрализовывать любое чародейство, даже самое сильное и злобное.
Я не знал, что ответить Даниле. Ведь это он раздобыл Стати. Теоретически, Каширин имел полное право распорядиться ими по своему усмотрению. Честно говоря, если бы вместо Даньки оказался другой человек… я просто повелел бы связать его, отобрать Стати и засадить в каменный погреб на пару месяцев. Увы. В случае с Данилой такой вариант неприменим. Данила был мой друг.
Был… почему я сказал «был»?
Я вздрогнул: дождь уже кончился. Человек шел внизу, под деревьями, осторожно обходя лужи. Это был Каширин. Все-таки необычная одежда: какие-то грязные, желтовато-бурые шкуры поверх жуткой, занозистой и черной кольчуги… На руках — измятые металлические брони, стальные опястья в коротких тупых шипах. И странно смотрятся, контрастируя с прочими деталями имиджа, великолепные серебристые перчатки из тончайшей кольчужки. Я подарил ему эти перчатки. Одна из драгоценных рукавичек, вовремя брошенная Данилой, спасла мою жизнь.
Длинные пряди светлых волос сваливаются на Данькино лицо, закрывая прохладные внимательные глаза, затаенные в густых ресницах. Интересная порода: желтые волосы и — черные ресницы, черные брови, темный налет небритости на жестких щеках. Он подошел под балкон, задрал голову:
— Слушай Алеша. Тут смешная вещь выяснилась… Помнишь, кровь нашли под северной стеной, на берегу рва?
— Ну да. — Я перегнулся через перила. — Кровавый след раненого Плескуна. Я по этому следу гончих послал. Что?
— Ничего особенного. Это не человечья кровь.
— Марсианская, что ли? — Я постарался улыбнуться.
— Не знаю. — Каширин раздраженно махнул рукой. — Сам не видел. А вот Рута видела. Девушка Рута… помнишь, я вас знакомил?
— Ты не знакомил. Рыжеволосая юная леди в кольчуге?
— Именно. Неглупая девочка. Она так переживала за тебя — после покушения. Вот. Не поленилась, сходила и посмотрела на кровь. Да что там… позови, пусть сама расскажет.
Кликнули Руту, девушка прибежала мгновенно. По-прежнему в легкой кольчуге — но видно, что не пацан из младшей дружины: медно-огненные волосы цвета спелого заката развеваются, собранные в жар-птичий хвост! В солнечном свете на эту маленькую головку попросту больно смотреть — а ночью девчонка, наверное, может обходиться без факела… Серо-серебристая фигурка с плазменным хвостом запрыгала между деревьев, стремительно приближаясь.
— Братец, братец! Ты меня кликнул, а вот и я! — Звонко захихикала, с лету сиганула крякнувшему Даньке на шею. Повисла, дергая коленками, мотая огненным хвостом — вдруг… увидела меня на балконе… Замерла… — Ой, братец, там-там, на крылечке… Это кня… князь? Ах, почему ты не упредил меня, братец! — От злости и смущения зарделась так, что видать с высоты второго этажа. Поспешно соскочила с «братца», быстренько оправила подол кольчуги, выхватила из-за пазухи серенький платочек — накинула на голову (словно рдяный фонарь потушили), и слышно, как жарко зашипела:
— Эх, братец, братец! Опростоволосилась из-за тебя… Перед самим князем!
— Данила, дружище… это твоя сестра? — иронично хмыкнул я. Сколько себя помню, Данька считался единственным ребенком в семье Кашириных.
— Угу, — злобно кивнул Данила, — Причем родная.
— Заходите в терем, не толпитесь под балконом! — расхохотался я и примирительно подмигнул Каширину. Вот хитрец! За два дня успел обзавестись родственниками…
Рута очень волновалась и выглядела совсем забавно: стройная, ростом почти с коренастого Данилу, а стесняется, как ребенок. Из-под кольчуги неожиданно, как короткая юбочка, выбивается подол белоснежной рубашки. А на ровных ножках какие-то серые бриджи в обтяжку (точнее, лосиные кожаны, похожие на зауженные мужские порты). На левой коленке аккуратная белая заплаточка. Не девушка, а просто куколка в броне!
Броня, кстати замечу, добротная. И меч у девицы, судя по пустым ножнам, висящим на тугом заду, имеется не маленький. Любопытная у Даньки сестрица.
— Это и есть Рута, моя младшая сестра, — церемонно объявил Данька, когда мы встретились в просторных сенях. Я поклонился и, привычным жестом подхватив белую ручку в тяжелом кольчужном рукаве, потянул ее к губам…
— Ай! — вскрикнула и отдернула руку. — Ай, не надо! Братец, зачем он…
Господи, отскочила как ужаленная! Бедная девочка, я совсем забыл, что у славян не принято…
— Не смейте! Я честная… я честная девица! — залепетала Рута, отшатываясь к стене: я увидел, что ясно-серые глаза наполнились слезами. — Не надо! Я не какая-нибудь дворовая… Я тоже княжна!
