Михаил Сухоросов - Игра на слух
— Я, знаешь, перестраховщик. А ты — человек горячий, чуть что — и в драку… А потом, как-то по молодости я в таких же обстоятельствах одного Чародея упустил. Ахнуть не успел, а он уж холодный. А мне тебя приятнее живым видеть.
Надо ж, какая забота о моей драгоценной шкуре… И объяснять, что подобные вещи в мои планы никак не входят — дело дохлое.
Я все же ворчливо уведомил:
— Для того, чтоб сердечко остановить или небольшой беспредел учинить, мне даже руки не нужны… Но мне это невыгодно.
— Возможно, возможно… Так на чем мы остановились? Ах, да. Кое-какие исходные сведения у меня есть. Во всяком случаем, к нам тебя послали с заданием, уж это я знаю точно.
— Откуда?
— Да так… Одна птичка напела. Маленькая такая, симпатичная птичка.
Так… А вот это уже хуже. Неужто они Гельду заполучили?.. У меня даже внутренности противно похолодели. Главное, что на роже не отразилось… Хотя Херувимчик тоже кое на что годится, и уж страх-то мой он почуял.
Тем не менее я изобразил удивление:
— Ты так говоришь, будто я эту птичку знаю.
Он пожал плечами, тараща на меня невинные голубые глаза:
— Возможно, все возможно…
Вот такого оборота я уж никак не предполагал! Если Гельда действительно у них в лапах, они мной смогут вертеть, как только захотят…
Я осторожно осведомился:
— А если конкретней — что именно вам напела эта птичка? Ты что — думаешь, я тебе собираюсь сразу всю правду выложить?
— Да уж, что так, то так… Ладно, чтоб нам с тобой было, от чего плясать: маленькая птичка с пестрым оперением напела нам, что ты послан на запад некой могучей чародейской организацией, которая действует рука об руку с Орденом, что вы с орденцами повстречались на тракте у межевого камня, и что при тебе должен быть известный меч по имени Хельмберт.
Ф-фу… Я еле сдержал усмешку. Вот оно, стремление осведомленностью щегольнуть! Решил показать, что я под контролем — и вместо этого раскрылся. Гельда почти ничего и не знала о том, где мы с Диксом и Форгетом встретиться должны, а уж имя меча… Чародей, разбрасывающийся направо и налево именами Силовых артефактов, обычно долго не живет — уж что-что, а это я досконально усвоил. Ну что ж, на всякий блеф имеется контрблеф…
Я подобрался и негромко спросил:
— Раз уж мне от тебя не вырваться, могу я птичку увидеть? Хотелось бы знать, что у нее крылышки целы.
— За кого ты нас принимаешь? Ни перышка не пропало. Но всему свое время, сначала займемся делом — а потом уж чирикайте в свое удовольствие.
И ведь уверенно так блефует… Ох, заигрался ты, парниша, как бы тебе не доиграться до чего-нибудь… Я на пушку плохо берусь. И какие-то актерские способности у меня тоже есть.
— Ну ладно, — буркнул я, словно сдаваясь. — Что ты хочешь узнать?
— Всего ничего: характер задания. И почему ты на это согласился. Ты же знал, что мы за тобой можем проследить?
— Догадывался. Кстати, ты не Пришлый случайно? Уж больно мне наша встреча на Торианском тракте запомнилась…
— Да нет, что ты! Мне просто сказали пароль…
— Ладно, пока замнем для ясности. Слышал такое выражение — «двойная игра»?
Он нахмурился:
— Что-то вроде палки о двух концах?
— Приблизительно. Так вот, мне поднадоело, что за мной слишком много народу охотится. Так что по зрелом размышлении я решил предложение принять.
— Какое? Мое?
Разлетелся, голубь…
— Начнем с того, что предложение — не твое. Ты только курьер. И я лично предпочитаю разговаривать о делах не с курьером, а с хозяином.
— Ладно, ладно, не задирай нос… Этак скоро и здороваться перестанешь, — будто мы с ним добрые соседи, встретившиеся у калитки… — Так что там насчет двойной игры?
— Знаешь, путь с востока на запад — вещь опасная, если у тебя за плечами не стоит кто-нибудь большой и страшный. Так что могучая чародейская организация всего-то навсего помогла мне без особых проблем добраться сюда.
— Странно получается… По дороге сюда ты укокошил двоих наших, по меньшей мере, вместо того, чтоб попросить их помочь. Что уж мы — не люди?
— Не знаю, кто вы там, но иногда хочется знать, кто и зачем на тебя охотится. Любопытство, знаешь… А еще, бывает, приходится защищаться.
— Далее: ты приходишь в сопровождении орденца, плетешь насчет древнего рода…
— А что еще делать? Назовись я — ваши придурки б и слушать не стали, в расход — и вся любовь. А насчет орденца… Мы с ним вместе через такое прошли, что он мне почти родня.
— А остальные?
— Мускулы. Грубая сила тоже нужна.
— Хорошо. Но ты удивляешься, что тебя приняли за шпиона…
— Ничего удивительного. И по поводу настоящего имени: Меченосец, каким он был, уже не существует.
— Ты, конечно, очень изменился… А особенно — твой Камень. Кстати, — повернулся он к сидящему за столом, — сними-ка с него эту вещиицу.
Сидящий впервые шевельнулся — кажется, с него даже пыль посыпалась, — поднялся, подошел ко мне, аккуратно, за цепочку, снял Идиота. Лицо абсолютно тупое, глаза неестественно пустые, походочка — прямо шагающий экскаватор… Где-то я такое уже видел. И все равно, когда за серебро схватился, тряхануло его прилично. Когда он положил Камень на стол, Херувимчик провел над ним ладонь — и тут же отдернул руку:
— Сильная штука… Это уже после Ущелья?
— Возможно. Только тебя это не касается.
— Ошибаешься. Ну?
Вот ты как заговорил…
— А ты не нукай, не запряг, — с ленцой в голосе произнес я. — Ты, родной, пока что всего-то шестерка в игре. А я — один из игроков. И с тобой о многих вещах говорить, извини, как-то несолидно.
— Ты ж не хочешь, чтоб я из тебя сведения вытрясать начал?
— Нет, конечно. Только тебе это не поможет. Рано или поздно, конечно, я запою, как канарейка, но ты-то получишь только конкретные ответы на конкретно поставленные вопросы. А теперь подумай, сколько тебе их задавать придется?
— Можно просто посмотреть, что у тебя в голове.
— Можно. А можно и стереть очень многое. Так что не советую рисковать.
Хреувимчик задумался, бросил взгляд на фигуру за занавеской, та сделала какой-то странный жест, отчего он смутился еще сильней. Да, тут уж меня на вранье не поймать. Я ж не говорил, что я подобными способами владею…
— Что-о ж… — протянул он. — Ты, наверно, не знаешь наших методов. Твой Невидимый Огонь — чепуха, мы можем больше.
— Тебе не терпится эти методы на мне опробовать?
— Ты не бойся, они уже опробованы. Но мы ведь можем обкатать их на одной маленькой птичке, которая так хорошо поет, верно?
Опять пошел блеф…
— А ты знаешь, что даже сейчас я могу уничтожить себя, тебя и пол-лагеря? У меня все наготове, так что блокировать меня никто не успеет.
— Это тоже с Ущельем связано?
— В какой-то мере.
— Интересно, интересно, — он исподлобья глянул на меня. — Тут, знаешь, многовато лишних ушей, — он уже успел взять меня под локоть и провести на несколько шагов в глубь палатки, а потом…
Я уловил только — опасность сзади, затем что-то со стуком обрушилось мне на голову, земляной пол стремительно полетел навстречу — и стало темно
ГЛАВА 29
Время замедлилось, возможно, совсем пропало — или я покинул его. Мир вокруг наполнен светом, а сам я превратился в летящую на огонь бабочку, но это, как выяснилось, совсем не страшно, скорее наоборот, подобного ощущения легкости — светлой и радостной — я еще никогда не испытывал. Я почти растворился в теплом жемчужном свете, и нет на свете никакой реальности, только красивая зыбкая сказка, и когда из нее выплывают знакомые лица, я задыхаюсь от счастья. Плохо то, что иногда она кончается, мир всплывает из небытия и становится жутко неудобным, во рту сразу пересыхает, ремни нестерпимо врезаются, каждый толчок повозки отзывается во всем теле, а запахи начинают мучить и вызывать тошноту. В такие моменты я смутно понимаю, что меня куда-то везут, но не могу даже засечь направление. А потом — новое блаженство вне времени и пространства.
Новое прояснение сознания — и я ощущаю, что поверхность подо мной не движется, более того — почему-то уверен, что она вообще статична. Руки и ноги свободны, но мне так худо, что невозможно даже открыть глаза, невозможно прислушаться и определить, где находишься. Да, меня куда-то везли… И то, что со мной сейчас, смахивает на морфиновую интоксикацию. С трудом собрав воедино разбегающиеся мысли, соображаю, что меня накачали каким-то снадобьем, причем по самые уши, а сейчас наступил жестокий отходняк, и продлиться он может очень и очень долго, а чувствую я себя так, словно вот-вот подохну. Нет, надо пересилить себя и оглядеться…
Попытки с четвертой мне удалось открыть глаза и сфокусировать зрение. Прямо надо мной, довольно высоко — дощатый потолок. В ногах — бревенчатая стена. Значит, я нахожусь где-то под крышей. И, насколько можно судить, под контролем, хотя в непосредственной близости от себя никого не чувствую. За стеной кто-то перекликается на незнакомом гортанном языке. На стене — квадратик света, и, наверно, можно увидеть окно, если повернуть голову, но об этом пока лучше даже не думать.
