Александр Афанасьев - Время героев (Часть 3)
Значит, британцы задействовали группу противодействия, специальную группу для действий в тылу на чужой технике. Значит, скоро война.
Хотя… кой черт скоро, она уже во весь рост идет!
– Фотографии. Ты знаешь, что такое Ермак?
– Да. Думаешь, сработает?
– Должен.
Ермак – совершенно секретная боевая система наблюдения и опознания, которую я считаю едва ли не главным достижением нашего оперативного штаба в Тегеране. Ее полностью пустили в ход уже когда я покинул страну – но я помнил, как рождался этот замысел. Все началось с того, что мы обратили внимание: террористы используют современную технику. Все приговоры исламской шуры, все выступления запрещенных проповедников, все видео с казнями мирных жителей, которые посмели пойти за русскими, а то и пленных – все это записывалось на видео и распространялось в Интернете. Был двадцать первый век, у всех были мобильные телефоны с камерами и возможностью проигрывания видеороликов, а то и просмотра фильмов. Все это переписывалось с телефона на телефон, распространялось как пожар… доходило до того, что, задерживая подозрительного, первым делом мы просматривали его мобильный телефон, чтобы понять, чем человек дышит и насколько он может быть опасен. Но русские – это признают даже англичане – дьявольски находчивы и изобретательны, и мы не были бы русскими, если бы не придумали, как обратить пропаганду врага к его уничтожению.
В долгих обсуждениях с компьютерщиками и контрразведчиками родилась совершенно секретная система боевого наблюдения и опознания Ермак. Из Интернета, с мобильных телефонов, отовсюду скачивались фотографии и видео, которые обрабатывались на суперкомпьютере, несколько из которых имелись в распоряжении спецслужб. Дело в том, что каждая фотография, каждое видео имеет сотни демаскирующих признаков, которые можно выделить и классифицировать. Свет и тени на фотографии позволяют предположить, в какое время это было снято и на каком этаже, тембр голоса – это вообще уникальная характеристика, благодаря нему можно опознать человека почти со стопроцентной вероятностью. Если в кадре есть оружие – то часто можно опознать его номер, если в кадре есть автомобиль – иногда номер виден и у него. Если дело происходит на открытом воздухе – по почве, по растительности, по панораме – можно выдвинуть предположение, где это происходит.
Ни много, ни мало – мы задумывали создать трехмерную компьютерную модель всего происходящего. Все известные связи и контакты, данные наблюдения – скармливаются машине, и она все это анализирует. Ты звонишь по сотовому телефону – а суперкомпьютер мгновенно сравнивает твой голос с теми голосами, которые удалось вычленить на пленке и при необходимости – локализует точку, откуда вышли на связь, и поднимает тревогу. Ермак – это почти что система с искусственным интеллектом, ее задача – по мельчайшим обрывкам информации отделить агнцев от козлищ, идентифицировать лиц, представляющих опасность и взять их под наблюдение. Террорист – это тоже человек, он вынужден жить в человеческом обществе, он не может вечно скрываться, он должен вступать в какие-то контакты. А значит – накапливается информация и рано или поздно – ее накопится достаточно для реализации. Когда я уезжал – первая очередь Ермака уже работала, а нашими наработками заинтересовались в Санкт Петербурге. Потому что наши программные алгоритмы позволяли создать математическую модель чуть ли не всего мира, наладить систему глобального наблюдения и реагирования на мельчайшие признаки опасности. Я не знаю, до чего все это дошло – но читал статью в Популярной Механике о том, что казна Российской Империи выделила огромные средства на постройку десяти новых суперкомпьютеров, рассредоточенных по всей территории. Заставляет задуматься.
– Мы требуем, чтобы новые фотографии предоставлялись нам незамедлительно. Это должно сработать рано или поздно. Мы анализируем спутниковые снимки… у вертолетов не такой большой радиус действия, и нет системы дозаправки в воздухе. Рано или поздно мы их найдем.
– И? Я одиночка. Почему бы тебе не послать Альфу?
– Я сделал лучше. Альфа в полной боевой, она вылетит на один из авианосцев – но есть кое-что получше. У нас есть своя группа противодействия, она выйдет с тобой на связь, в Нью-Йорке. Еще две группы будут в Вашингтоне и Бостоне, в твоем оперативном подчинении. У них свои задачи… по поддержке сопротивления – но они будут подчиняться тебе.
– В моем?! Я не смогу ими управлять!
– Этого и не нужно – сказал Император – у них будут собственные задачи. Ты будешь ими располагать по необходимости, если тебе потребуется серьезная силовая поддержка. Хотел тебе приказать отсидеться, пока у нас не будет нормальных данных – но знаю, что это бесполезно, так что… действуй на свое усмотрение. Я еще думал… ввязываться или нет… нет ничего лучше, когда твои враги сцепились. Но теперь… сомнений нет. Я не отступлю до тех пор, пока русский флаг – не взовьется над Тауэром!
– Разумно ли это?
Николай тряхнул головой как лошадь, измученная слепнями
– Что?
– Я вот сижу и думаю. С Бейрута – чтобы мы не делали, становится все хуже и хуже. А тут есть отличная пословица: если обнаружил, что закопался – переставай копать.
– Ты стал североамериканцем, поросенок.
– Думаешь?
Как то так получилось, что, несмотря на все то плохое, что произошло между нами – случись беда, и мы снова общались как раньше, не как Государь с подданным, а как два крымских пацана. Все-таки прав был один писатель, что крымские мальчишки – это особая порода. Ни один из нас не родился в Крыму – но Крым сплотил нас настолько, что даже после казуса с Анахитой, после нескольких скандалов – ни Николай, ни я не помнили о них. Мы помнили – только черные, щелявые зубья скал, растущих прямо из-под воды, бледно-голубое небо, обжигающее до волдырей солнце и то, что дружба – это то, ради чего надо всего себя не пожалеть.
По крайней мере – я надеюсь, что Николай помнит именно это. Я – помню.
Николай смотрел на меня и в глазах его был вопрос
– Это не так. Просто подумай на досуге… когда все это кончится о том, что я сказал. Что-то не так. Кто обеспечивал эксфильтрацию?
– Граф Комаровский. Он работал в Париже… примерно так же как ты. Я убедился… это очень эффективная работа.
Я не сказал: какого черта ты послал дилетанта, придурок?! Но подумал.
Дело в том, что я слышал про графа Комаровского. И про то, что он сделал в Висленском крае -тоже слышал. Мир разведки и специальных операций – очень тесный, все и подлость, и героизм быстро становятся известными. За отца он расплатился с лихвой, его действия позволили сорвать планы сразу нескольких разведок… но проблема в том, что это не делало его профессионалом. Профессионалом боя. Его Императорского Величества Польский гусарский полк, и отряд специального назначения, приписанный к амфибийным силам флота – это все-таки несколько разный уровень, как не крути. Ты можешь стрелять как… Бог, среди поляков много отменных стрелков, они как на вулкане живут – но это не делает тебя снайпером. Сложно объясняю. Попробую проще. Если ты отстрелял десять патронов по мишени, расположенной в полутора километрах от тебя и попал один раз – ты не снайпер. Если ты отстрелял десять патронов по мишени расположенной в восьмистах метрах от тебя и попал десять раз – ты снайпер. То, что сумел сделать граф Комаровский в Варшаве и в северных воеводствах – это могло быть не столько подготовкой, сколько удачей. Нет базы, нет нескольких лет базового образования и подготовки, которые нужны, чтобы быть профессионалом. А у меня – они не только есть, за мной – десяток с лишним лет противостояния самому страшному террору, какой только может быть в разных уголках земного шара. Я был в Мехико, Сан-Пауло, Тегеране, Бейруте, Белфасте… Господи, больше чем в половине горячих точек мира. И значит, именно меня надо было посылать туда.
Но я знал, почему Николай этого не сделал. Нет, не потому что он что-то думал… плохое. Просто это была ошибка, которая хуже любого преступления. Разведка – задействовала меня на эксфильтрации самого ценного агента из всех, которые когда-либо были у русской разведки – и Николай подчинился суровой необходимости найти другого человека. Он просто не имел права – сорвать вывоз агента Сокол.
И расплатился – собственной семьей.
Черт, как же все скверно…
– Когда прибудут люди? Каким образом?
– Знакомым тебе.
– Кто они?
– Я же говорю – группа противодействия. У них свои задачи… но у них задача найти тебя. Они знают тебя в лицо, все. Если ты даешь им команду – это цель высшего приоритета для них.
– А до того?
– А до того… диверсии, саботаж… чем глубже увязнут здесь эти проклятые педерасты – тем лучше. Надо выиграть время, затянуть ситуацию – пока я не найду и не вытащу свою семью. Как можно больше времени для решения проблемы. Поэтому – до того, как поступят новые данные, я разрешаю тебе использовать ресурсы так, как ты сочтешь нужным в целях нанесения Британии максимального ущерба…
