Александр Абердин - Десант в прошлое
В штаб полка мы вернулись за полчаса до начала совещания и даже успели переговорить с Янеком относительно того, как нам будет лучше всего рассказать полякам о провале немецкого наступления. Он предложил сначала записать интервью, а потом, если немцы действительно пойдут на нас, после того, как заградительный полк в прямом эфире сделает своё дело, пустить его на десерт. К нашему полному удивлению кроме нас на совещании присутствовало всего двое офицеров и зауряд-прапорщик. Это было видеосовещание. Графиня выступила перед своими офицерами с таким обращением:
— Господа офицеры, по данным нашей разведки завтра в шесть часов тридцать минут третий армейский корпус под командованием генерал-майора Эриха Людендорфа, имеющий в своём составе две пехотных и одну танковую дивизию, должен походным маршем вторгнуться в Польшу по четырём дорогам как раз на нашем направлении. Генерал Людендорф настолько уверен, что ему не будет оказано никакого сопротивления, что намерен доехать до Варшавы на автомобиле, а потому приказал танкистам следовать позади грузовиков и бронемашин с пехотой. Наша задача примерно наказать немцев за такую наглость и преподать им хороший урок. Нет никакой надежды на то, что немцы образумятся сразу же. Поэтому скорее всего они решатся пустить в ход сначала танки, а потом и авиацию. Будьте готовы и к этому, господа офицеры.
Совещание оказалось коротким и уже через двадцать минут графиня Адлерберг стала отвечать на наши вопросы, причём на польском языке, который она знала ничуть не хуже моего двоюродного дяди — Генрика Сенкевича, самого богатого польского писателя. Ольга Петровна вкратце рассказала нам, что её полк два года готовился к тому, чтобы занять именно этот участок линии Горчакова, а потому все солдаты и офицеры прекрасно говорят по-польски. Его императорское величество лично поставил перед полковником Адлерберг не допустить, чтобы немцы вторглись в Польшу и она заверила, что так оно и будет. До тех пор, пока война не закончится, её полк будет защищать поляков и всю Российскую империю от нашествия врага.
Сразу после этого интервью мы попросили зауряд-прапорщика Бунчука показать его землянку. Меня, наверное, чёрт в бок рогами толкнул, сказать так. Тимофей усмехнулся и повёл нас к линии Горчакова. Землянкой зауряд-прапорщика и ещё трёх нижних чинов оказался милый сборно-щитовой домик, поставленный в рощице. От него до позиции было всего двести метров по земле и ещё тридцать пять метров вверх на подъёмнике. Адлербергский полк прибыл на линию Горчакова три дня назад, но уже успел прекрасно обустроиться. Все солдаты жили в точно таких же домиках с кухней, ванной и туалетом по одному человеку в комнате. Мы усадили Тимофея за стол и я задал ему самый главный вопрос всей его жизни:
— Господин зауряд-прапорщик, скажите, кто для вас госпожа полковник и кем она будет отныне для всех поляков?
Тимофей широко заулыбался и ответил:
— Господин поручик, мне было бы проще всего сказать, что Ольга Петровна нам всем мать родная и это так, но она всё же значит для нас намного больше. Ну, а для Польши и поляков она отныне добрый ангел-хранитель и никак не меньше.
Не смотря на это ночью я почти не спал и в половине четвёртого утра был несказанно рад, что нам нужно было подниматься. В эту ночь мы легли спать не в машине, как это уже бывало не раз, а в отличном гостевом домике. Янек встал раньше всех и уже приготовил завтрак. Вскоре к нам пришел Тимофей и мы отправились с ним на линию Горчакова. Коля и Володя в этот день должны были обеспечивать бесперебойную передачу сигнала в нашу телестудию, а мы вместе с зауряд-прапорщиком поднялись, да-да, именно поднялись на борт танка, а не влезли в него, словно тараканы в спичечную коробку. В передней части танковой башни могло спокойно разместиться человек семь, восемь, но согласно штатного расписания в ней находилось всего три члена и экипажа — командир танка с двумя операторами, и ещё двое — водитель и механик, находились внизу.
Танк "Витязь", в башню которого мы вошли через прямоугольный люк, был похож внутри на рубку космического корабля из фантастического кинофильма. С командирского кресла, в которое мне было дозволено сесть, я видел через бронированные оконца всё, что находилось впереди и по бокам, а на пяти телевизионных экранах и вовсе мог видеть всё вокруг. Янек сразу же устроился позади меня на специальной площадке и, открыв люк, высунулся наружу. Тимофей Бунчук, который был командиром танка, дал ему пульт управления и он мог поворачивать башню в любую сторону, чем немедленно и воспользовался, предварительно установив видеокамеру на крышке люка.
Как и у нашего "Волгаря", двигатель танка работал почти беззвучно и хотя его гусеницы были изготовлены из сверхпрочного композитного материала, имея резиновые накладки, они не грохотали, как у обычных танков. Танк двинулся вперёд и, слегка покачиваясь, быстро поехал в сторону шоссе, ведущего в Германию, а точнее в польские земли, ведь это шоссе, проходящее неподалёку от Калиша, соединяло Лодзь и Познань. От линии Горчакова до границы там было всего полтора километра и поскольку шоссе проходило по низине, дорога в этом месте была поднята над землёй почти на семьдесят метров. Заря только-только занималась, но через прибор ночного видения я прекрасно видел всё. С нашей стороны до самой границы шоссе было восьмирядным, идеально прямым и идеально ровным, словно паркет в танцевальном зале. На немецкой стороне шоссе было значительно уже и прихотливо изгибалось вдоль берега Варты.
Все жители приграничных хуторов и деревень уже были вывезены вглубь Польши. Точно так же приграничный район покинули жители сопредельной стороны и потому сверху не было видно ни единого огонька. Утро было тихим и мирным, но вскоре из Гданьска, Бромберга, Познани и Бреславля должны были отправиться в путь немецкие автомобильные колонны. Сначала мы увидели их на экранах. Как сказал нам зауряд-прапорщик, это была телесъёмка с борта высотного самолёта-разведчика. Мы сразу же стали выяснять, что это за самолёт и Тимофей уклончиво ответил:
— Господа офицеры, вам следует задать этот вопрос баронессе Гонсевской. Ведь это на её заводе строят самолёты "Полония", которые поднимаются в небо даже выше, чем наши "Альбатросы". Думаю, что пани полковник уже в воздухе.
Мы радостно заулыбались. Летающая Баронесса была кумиром моей Ядвиси, которая каждую субботу и воскресенье пропадала на аэродроме. Моя невеста уже умела пилотировать самолёт и буквально разрывалась между небом и землёй. Она ведь была редактором. Ну, не она одна мечтала о небе, ведь с тех пор, как в Радоме поднялся в небо первый польский самолёт, вслед за пани Магдаленой чуть ли не все польки стремились стать лётчицами. Поэтому, видя на телевизионном экране, как из Познани выезжают большие, тентованные грузовики и бронемашины, я невольно думал о том, кто же пилотирует высотный самолёт-разведчик, с борта которого велась съёмка. В то время я ещё ничего не знал о том, что русские люди уже освоили космос, как и о том, что Летающая Баронесса избрала себе новую стезю.
Вскоре нам стало ясно, что передовой дозор приблизился к границе Российской империи на десять километров и полковник Адлерберг приказала включить какую-то инфразвуковую пугалку. В ту же самую секунду все установки "Шквал" стали излучать низкочастотные волны, но не звука, а чего-то иного, что заставляло колебаться молекулы воздуха примерно в километре от излучателей и в тот же миг всё живое, что там находилось, издало испуганный крик и писк, после чего помчалось прочь. В воздух, словно взметнулась волна птиц и насекомых, а по земле побежала всяческая живность и только рыбы не выпрыгивали из воды. С этого момента всё, на что была нацелена видеокамера Янека, смогли увидеть сотни тысяч поляков, о этом мы договорились с редакцией ещё вчера вечером и я вышел в эфир с таким словами:
— Сограждане, поляки, вопреки здравому смыслу, наперекор разуму, немецкая военщина решила напасть на Российскую империю вместе со своими союзниками и в эти минуты к нашим границам двинулись войска. На экранах своих телевизоров вы видите, как взлетели в воздух птицы и в панике улетают прочь от границ нашей великой империи мира и добра. Вскоре то же самое будет и с солдатами немецкой армии. Их также охватит паника. Немецкое командование полагало, что линия Горчакова это всего лишь безумно дорогое шоссе, построенное над землёй, но это не так. Линия Горчакова это непреодолимая преграда, которая встала на пути немецких войск, несущих с собой смерть и разрушение, но им её не пройти. Не отходите от своих телевизоров, поляки, вы в прямом эфире увидите, как через несколько минут, не в силах пересечь границу нашей империи, немецкие солдаты в панике повернут назад.
Как только я умолк, Тимофей молча показал мне кулак с выставленным вверх большим пальцем. Я хорошо знал этот русский жест одобрения и показал ему два растопыренных пальца — виктория в знак победы. Инфразвуковая пугалка работала всего три минуты, но и этого вполне хватило, чтобы вся живность помчалась от нашей границы что есть духу. На одном из экранов нам была хорошо видна эта живая волна страха. До немецких солдат и офицеров ещё не дошло, что это могло бы означать и они бодро катили вперёд, пока первые автомобили не пересекли границу. Вот тут-то и началась настоящая контратака. Установки "Шквал" извергли из себя струи золотистой плазмы, которые, полетев вперёд, метрах в трёхстах быстро образовали сплошную стену от самой земли на высоту в полкилометра и золотистое свечение двинулось вперёд широкой, в полкилометра, стеной.
