Морана - Алексей Иванович Кулаков
Само собой, что такие стабильно-хорошие результаты Остехбюро вызвали целую череду аппаратных игрищ и аккуратных попыток подвинуть Кирова от такой «курицы, несущей золотые яйца» — ибо непрерывные успехи Сергея Мироновича на партийно-хозяйственной работе стали как-то уж чрезмерно выделять и возвышать его над другими товарищами из Политбюро. Пытались многие… Но именно что пытались: за спиной Кирова всегда просматривалась тень Вождя, и только авторитетнейший партиец Молотов незадолго до своей трагической гибели смог собрать небольшую коалицию и наконец-то продавить через Политбюро вопрос о переподчинении Особого технического бюро непосредственно себе, как Председателю Совета народных комиссаров. Жаль только, победой не успел насладиться: да и его соратники-наркомы получили внезапный, и оттого особенно болезненный «подарок» в виде назначения народного любимца Кирова на должность зампреда СНК, то есть фактически главного хозяйственника страны. Вот уж действительно, прав народ со своей поговоркой: «не рой яму другому, а то сам в нее попадешь»! Волна кадровых перестановок и новых назначений, сдвинув с места всего трех членов Правительства, покатилась сверху-вниз как небольшая лавина, вовлекая в себя все новые и новые «камешки», одним из которых был и недавний выпускник Артиллерийской академии РККА Яков Джугашвили. Поначалу кадровики начали оформлять свежеиспеченного лейтенанта в гаубичный полк четырнадцатой танковой дивизии, но потом дело странным образом застопорилось; почти три недели бюрократические шестеренки кадрового управления работали вхолостую, пока ближе к двадцатым числам июня его все же не распределили в номерное подразделение Особого технического бюро по военным изобретениям специального назначения. Адрес на предписании принадлежал ближнему Подмосковью, а конкретно — окраине бывшего подмосковного городка Кунцево, и легко добравшись до нужного места, лейтенант тут же опознал его по глухому бетонному забору с декоративными узорами на секциях четырехметровой высоты. На КПП краскома Джугашвили приняли как родного, всего за три часа оформили, поставили на довольствие, основательно заинструктировали и взяли полдюжины подписок о неразглашении всего, чего только можно и нельзя; зато разместили лейтенанта в таких шикарных условиях, что Яков поневоле насторожился и начал думать… Всякое. Отец до сего дня своим вниманием и протекцией его не баловал (и это еще мягко говоря), так что ближе к ночи голова тридцатичетырехлетнего артиллериста начала побаливать от интенсивной работы мыслительного аппарата, выдававшего и тут же отвергавшего одну гипотезу за другой. Так и задремал, напоминая со стороны закипающий чайник… Закономерно, что на следующее утро он проснулся с болезненной пульсацией в висках и тяжестью в затылке, вдобавок, в голове навязчиво крутилось сразу несколько странных идеек о Японии вообще, и японских военных моряках в частности. Отчего он, едва разлепив глаза и охнув от прострелившей темечко боли, тут же уселся за небольшую канцелярскую конторку, подгреб поближе принадлежности для письма и начал выплескивать на бумагу свои навязчивые идеи. Да так увлекся этим делом, что не заметил появление в комнате старинного отцовского друга!
— Как спалось?
Дернувшись и едва не пропоров руку перочиным ножиком, посредством которого поправлял грифель карандаша, лейтенант опознал в госте Очень большое начальство, и по вбитой за курсантское бытие привычке подскочил, дабы его поприветствовать — но тут же замялся, ибо из положенной к ношению военной формы на нем были только нательные кальсоны. Зато в голове как-то незаметно прояснилось, да и виски перестал сдавливать шипастый обруч болевых спазмов!
— Да ладно тебе, Яша, не тянись.
— Есть… То есть, хорошо, дядя Серго. Доброе утро! Скажите, это же вы?
Подернув штанины, гость грузновато уселся на свободный стул и легонько шевельнул бровями, выражая тем самым свое удивление:
— А что, у тебя есть какие-то сомнения в том, что я — это именно я? Ты давай, не стесняйся, приводи себя в порядок.
Посетив уборную и по-казарменному быстро натянув-разгладив форму, недавний выпускник АртАкадемии присел возле Кирова и торопливо конкретизировал свой недавний вопрос:
— Это вы распорядились, чтобы меня сюда расписали?
Дверь комнаты без какого-либо предварительного стука открыл официант в форме сержанта госбезопасности, доставивший поднос с двумя стаканами крепкого чая и солидной горкой бутербродов с «Докторской» колбасой — при виде которых лейтенантский живот тут же предательски забурчал.
— Ах, это? Распорядился, да.
Подвинув блюдо с нарезкой поближе к оголодавшему краскому, первый заместитель Председателя СНК поощрительно и весьма по-доброму улыбнулся Якову, которого знал… М-да, как быстро летит время? Ведь уже второй десяток лет минул с момента их первого знакомства.
— Дядя Серго, а можешь сказать, где сейчас Вася? Хочу ему письмо отправить, но мне никто не говорит, куда и в какую командировку его услали… Полгода уже!
Понимающе кивнув, Киров просветил энергично работающего челюстями лейтенанта:
— Твой брат на Дальнем Востоке служит, вторым
