Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)
-------------------------------------
*Льянеросы (исп.llaneros, от llano – степь, равнина) – индейцы, жители степей Южной Америки, пастухи, охранявшие стада крупного рогатого скота и табуны лошадей; великолепные наездники и меткие стрелки. В годы Войны за независимость испанских колоний в Америке 1810–26 гг. первоначально выступали на стороне испанцев, но после того как Боливар издал декрет о наделении солдат освободительной армии землёй (1817), перешли на сторону патриотов (прим. ред. ).
-------------------------------------
(эти спокон веку ненавидели лютой ненавистью креолов-латифундистов – как раз и составивших основу революционного движения), и теперь генерал-роялист Пабло Морильо (мастер контр-партизанской войны, сам в свое время успешно командовавший герильей в оккупированной французами Испании) методично додавливал последние очаги сопротивления «сепаратистов». К лету все было кончено, и английский фрегат эвакуировал из павшей Картахены на Ямайку Боливара с горсткой его деморализованных соратников.Англичане относились к революционерам сочувственно, но никакой реальной помощи оказывать им не собирались. Губернатор Ямайки граф Манчестер принял Боливара со всей уважительностью, дал в его честь прием, но сразу же расставил точки над «ё»: Либертадор отныне – частное лицо, которому предоставлено политическое убежище, и не более того. Затем последовала мутная история с покушением, когда Боливар лишь чудом избежал смерти: капитан Феликс Аместой пришел к нему как-то вечером, не застал дома (полководец заночевал у дамы сердца) и закемарил в его гамаке, а боливаров слуга-нигритянин Пио, вроде бы подкупленный испанской секретной службой за пару тысяч серебряных песо, перерезал бедолаге горло, перепутав его в темноте с хозяином… В общем, Боливар воспринял ту историю как прозрачный намек, что его присутствие на британской территории стало несколько обременительным для хозяев, бомбардируемых испанскими нотами; вот тут-то и возник на горизонте просвещенный диктатор Гаити.И знаете – похоже, они просто нашли друг дружку, ощутив вдруг свое родство: оба – незаконные отпрыски Великой Революции, вдоволь наглядевшиеся на родительские непотребства, но так и не утратившие кое-какие сыновних чувств; к тому же оба – боевые генералы с ясными представлениями об офицерской чести… Петион тогда вложился в Боливаров «business» по полной программе: предоставил в распоряжение повстанцев небольшой гаитянский порт Лос-Кайос, закрыв его для всех посторонних (столь эффективно, что испанская секретная служба вообще потеряла след Либертадора, и так до конца и пребывала в полном неведенье: куда он подевался-то, уж не в Европу ли?), снабжал их деньгами, оружием, людьми – сперва каперами, а потом и гаитянскими офицерами-добровольцами, составившими костяк десанта на Мэйн.То, первое, вторжение 1816 года, кстати, вышло крайне неудачным: Морильо в тот раз переиграл Боливара вчистую, и почти все его десантники погибли. Петион, однако, твердо поверив в Боливарову звезду, дал тому шанс на вторую попытку, а главное – железной рукой придушил обычные при такого рода затянувшейся невезухе раздоры в руководстве восставших: он, дескать, будет иметь дело только с Либертадором – и ни с кем иным, а кому не нравится – могут поискать себе другого спонсора… И я вот думаю, Виктор Сергеевич: а ведь будь он не диктатором, а демократическим лидером – черта с два парламент дозволил бы ему такие дорогостоящие авантюры, базирующиеся на чистом идеализме и личных симпатиях; ну, и не было бы нынче ни того памятника Петиону в столице независимой Венецуэлы, ни самой той Венецуэлы…
– А там действительно был чистый идеализм?
– Ну, это как посмотреть… К чисто меркантильным мотивам там можно было бы отнести разве что желание подкормить за счет испанцев собственный каперский флот, а единственное условие, под которое Петион предоставил Боливару ту грандиозную помощь – дать свободу всем черным рабам в освобождаемых тем испанских владениях (что тот, в общем-то, собирался сделать и сам). И тем не менее…
В Европе-то в это время – оголтелая реакция, Священный Союз и торжествующие Бурбоны, «ничего не забывшие и ничему не научившиеся». И логика гаитянского лидера тут простая: сейчас Они додавят революционное движение на Мэйне – а завтра непременно примутся за нас! Что уж там Гаити – интервенции Объединенной Контрреволюционной Европы в это время вполне всерьез опасались даже в США… Вот и выходит, что бескорыстная интернациональная помощь антииспанским повстанцам тут – самая что на есть прагматичная Realpolitik.
– Тоже верно… Ну, а нынче как у них обстоит со всем этим «экспортом революции»?
– Все дело в том, что Петион-то тем «business»’ом занимался «по любви, а не за деньги», а вот преемники его – по сугубой необходимости. Петионовы реформы они угробили, самодостаточной экономики, чтоб нормально себя кормила, создать так и не сумели, восток острова вообще откололся от них в отдельное государство и изо всех сил просится обратно в Испанскую империю, призывая на помощь интервентов из Метрополии… И тут вдруг – подарок судьбы: война Севера с рабовладельческим Югом! «А не рискнуть ли нам, в военной неразберихе, поджечь тот Юг изнутри – руками “Макандаля” – и учинить под шумок в Луизиане государство черных, по гаитянскому образцу?» И, по данным нашей Службы, компаньеро резидент, – всё это вполне себе нешутейно.
– Так «Макандаль», по вашим данным, управляется с Гаити??
– Вовсе нет: у «Макандаля» – своя игра, просто их интересы сейчас совпали.
– Неужели эта нигритянская авантюра имеет хоть какие-то шансы на успех?
– Вы будете смеяться, но – да, имеет. Луизиана как была, так и остается инородным телом в американском государстве. Тамошние креолы – франкоязычные католики – были в 1803-м совершенно не в восторге от того, что их родину, где они жили себе поживали с семнадцатого века, в одночасье отдали, ни разу их не спросясь, в другую страну, абсолютно им чуждую по религии, языку и культуре. В стране той они, вполне ожидаемо, оказались людьми второго сорта – вне зависимости от своего богатства и знатности: для понаехавших в Луизиану WASP'ов все эти креолы, возводящие свою родословную к Роландам и Карлам Великим – считай, «те же ниггеры, только в профиль». Их теперь презрительно кличут «Kiskidees» (это птичка такая), от от французского «Qu'est ce qu'il dit? – Что он говорит?» – обычный вопрос француза, слышащего английскую речь и не понимающего ее; одним словом – тупорылые туземцы, не размовляющие на нашей, английской, мове…
Экономика же Луизианы, между тем, как была, так и остается в руках этих самых «кискидов». И было бы, согласитесь, даже странно, если б эти ребята, ознакомившись с идеологией и технологией сецессии, не задались элементарным вопросом: если Югу позволительно отделяться от Союза – почему бы тогда Луизиане не отделиться от Юга? Момент-то в высшей степени подходящий: сейчас или никогда!При этом состоятельные и образованные gens de couleur libres, ограбленные и изгнанные из страны в Техас, для тех креолов – классово близкие (не говоря уж о настоящем родстве по крови), а понаехавшие WASP'ы – чужаки, оккупанты и беспредельщики…
– А «Макандаль» для них…
– «Макандаль» для них – как раз способ «удержать быдло в стойле» в случае успешной сецессии Луизианы, когда местные нигритяне на плантациях тоже много о чем возмечтают. Здесь эти ребята очень жестко контролируют черную диаспору – нигритяне их реально боятся, и правильно делают: существует ли магия вуду – дело темное, но вот тонтон-макуты с их черными очками и мачете есть точно, а техасская полиция в эти «внутринигритянские разборки» лезть избегает… При этом повторения Гаити, даже и без крайностей в виде Дессалиновской резни, на самом деле не хочет никто – ни в самой Луизиане, ни среди эмигрантов; благо тут, в Техасе, наличествуют еще и эмигранты «первой волны» – и белые, и цветные, – бежавшие некогда на Материк от невыдуманных ужасов гаитянской революции.
– На что же тогда надеются гаитяне?
– На то, что в независимой Луизиане, где цветные составят большинство населения, всё может пойти совсем не так, как распланировано и креолами, и «Макандалем». Учитывая, что и креолы, и «Макандаль», в свой черед, хотят сперва использовать, а потом облапошить друг дружку…
– А – янки?
– Янки начали свою войну против дикси, твердо полагаясь на блицкриг. Однако те оказались слишком крепким орешком: армия южан гораздо меньше и вооружена гораздо хуже, но боевой дух их солдат и воинское искусство их генералов оказались настолько выше, чем у северян, что Федерация поначалу чудом избежала разгрома и потери столицы. Теперь Север, с его гигантским перевесом в людских ресурсах и в военной промышленности, навязывает Югу войну «на истощение»; и если дикси потеряют Новый Орлеан, через который к ним идут все поставки оружия из-за границы, ни военный гений Ли и Стоунуолла, ни мужество их бойцов не спасут Юг от поражения – дожмут, это лишь вопрос времени. Соответственно, янки готовы сейчас на любые тактические временные союзы, хоть с самим Сатаной – лишь бы вырвать Новый Орлеан из рук дикси и перерезать эту артерию; имея в виду в дальнейшем надуть тех «союзников» и вернуть Луизиану под свою руку, разумеется.
