Владимир Добряков - Фаза боя
Срезая путь, мы несколько поднимаемся вверх по склону вулкана, оставляя кратер слева. А кратер разгорается всё ярче. Тёмные тучи над нами интенсивно светятся и принимают багровый оттенок. «Страна багровых туч», — невольно мелькает в подсознании. Откуда это?
Идти невероятно трудно. Ноги по щиколотку, а порой и глубже проваливаются в шлак и пепел. Эта масса стремится сползти вниз по склону и утащить нас за собой. Среди шлака и пепла всё чаще попадаются желтоватые комки пемзы. Иногда они покрывают склон сплошными полосами.
Поднявшись повыше, мы останавливаемся передохнуть и осмотреться. Картина, открывшаяся нам, мягко говоря, внушает мало оптимизма. Сквозь желто-серую дымку на разном расстоянии светятся еще четыре кратера. Вот уж попали так попали. Хорошо, что здесь хотя бы переход оказался недалеко. А если бы до него было километров, скажем, сто или двести?
—Венера, Время побери! — бормочет Анатолий.
—Почти, — соглашается Лена. — Если температуру поднять раз в десять да давление повысить раз этак в триста-четыреста, будет полное соответствие. А так Венера в миниатюре, согласна.
Вот откуда эти «багровые тучи»!
—Лена, — говорю я, — а ты заметила, что нас кое-кто провожал?
—Заметила. Ты думаешь, мы попали сюда не без их участия? Тогда остаётся только дивиться их возможностям и способностям. Суметь так легко повлиять на темпоральные характеристики, внести искажения… Что-то не верится.
—А что мы знаем об их возможностях? Очень мало.
—Оставим это пока за скобками. Есть вещи более актуальные. Слышишь хруст? Мне он очень не нравится.
В самом деле, уже несколько минут до нас сквозь гул извержения доносится какой-то странный хруст. Мы прислушиваемся.
—Словно огромная стая кроликов морковкой лакомится, — высказывается Сергей.
—Ага, — соглашается Наташа. — Похоже. Особенно если представить, что у этих кроликов стальные челюсти и они грызут каменную морковку.
—Это ближе к истине, — говорю я. — Однако пойдём дальше.
—Неужели здесь может существовать что-то живое? — недоумевает на ходу Пётр. — Существует и жрёт каменную морковку! Ха!
—А жизнь, Петруша, — отвечает ему Лена, — штука необычайно гибкая. Её обнаружили даже на Меркурии. Так что здесь условия для жизни вполне приемлемые.
—Хотел бы я посмотреть на тех, кто может существовать в таких условиях. Воды нет. Еды нет…
Договорить свою мысль до конца Пётр не успевает. Сильный толчок сбивает нас с ног. Вместе с кучей пепла, шлака и пемзы мы сползаем по склону метров на двадцать.
—Лава! — кричит Анатолий.
По склону лениво ползет ярко светящийся язык лавы. Он еще довольно высоко и далеко от нас, и мы успеем пройти, прежде чем он перережет нам дорогу. Если, конечно, не будем стоять на месте и обалдело разглядывать его. Я высказываю эту мысль вслух, и мы, насколько это возможно, ускоряем шаг. Хотя вряд ли это особенно поможет. Едва ли вулкан выбросил только один поток лавы. Не миновать нам дальнего обхода, нутром чую.
Лучше бы я не чуял. Мы благополучно проходим полкилометра, оставляя поток лавы слева, но впереди видим еще один. Чтобы его обойти, нам придётся спускаться вниз по склону. А под нами уже не шлак и пепел, а сплошная пемза. По этим крупным и лёгким кускам идти еще тяжелее, чем по шлаку. Начинают попадаться беспорядочно разбросанные каменные выступы. Эта сторона склона вулканического конуса не такая гладкая.
Хруст слышится всё громче. Анатолий, идущий впереди, поднимается на сплошную каменную гряду и внезапно останавливается.
—Пётр! Ты хотел посмотреть на тех, кто может жить в таких условиях? Иди, смотри!
—Вот, оказывается, кто здесь морковкой хрупает! — кричит Наташа, поднимаясь на камни вслед за Анатолием.
—Ни хрена себе! Кролики! — ворчит Сергей.
По грязно-желтому полю сплошной пемзы медленно перемещается большое стадо гигантских черных черепах. Впрочем, черепахами они показались только с первого взгляда. При подробном рассмотрении эти существа оказываются ближе к крабам. Только панцирь самого маленького «краба» никак не меньше трёх метров в диаметре, а крупные особи достигают семи метров. У этих «крабов» по шестнадцать опорных конечностей и по паре внушительных клешней. Клешнями «крабы» сгребают пемзу и заталкивают её в большую пасть, расположенную в передней части туловища. Мощные челюсти с хрустом перемалывают эту аппетитную пищу. Могу себе представить, какие там зубки.
—Товарищ! — с восхищением и ужасом в голосе говорит Пётр. — Бойся попасть в такую пасть!
—Нет, Петруша, — успокаивает его Лена, — этих пастей нам бояться не стоит. Мы для этих созданий малоинтересны. Они травоядные.
—Ты, наверное, хотела сказать, — поправляет её Наташа, — камнеядные.
—Совершенно верно. Именно так я и хотела сказать. Спасибо за поправку. Но раз здесь есть камнеядные, должны быть и хищники.
—Могу себе представить, какие здесь должны быть хищники, способные охотиться на таких кроликов, — бормочет Пётр.
—Соответствующие, — отвечает ему Анатолий.
Еще какое-то время мы разглядываем камнеядных «крабов». Их около тридцати, и они пожирают пемзу, как коровы сочную травку. Их угольно-черные тела неторопливо движутся по склону вулкана. Там, где они прошли, остаётся тёмная полоса каменной породы или шлака.
Один из «крабов» приближается к нам довольно близко, и мы можем заметить, что его панцирь отнюдь не хитиновый, а скорее каменный. Он словно склеен, вернее, сплавлен из обломков породы.
—Какая-то форма кремнийорганической жизни, — констатирует Лена. — Но хватит любоваться. Не дай Время, сюда пожалуют местные хищники.
—Помяни черта, — говорю я и показываю на лавовый поток, наползающий сверху. — Уже пожаловали.
Из лавовых потоков впереди и позади нас возникают огромные черные фигуры. Они словно выныривают из лавы. Это какие-то чудища, напоминающие одновременно медведей и хищных динозавров. Поражают их исполинские размеры: пять метров в высоту и более десяти в длину. Впрочем, именно такого размера хищники и могут позволить себе охотиться на «крабов». У этих монстров по три пары конечностей. Особенно внушительно выглядит передняя пара. Ударом такой лапы вполне можно сокрушить бронетранспортёр. Голова огромная, вытянутая вперёд метра на два. На низком покатом лбу горят, словно тлеющие угли, два больших треугольных глаза.
Из лавовых потоков выбралось уже около десятка таких тварей, но видно, что это еще не всё. В обоих потоках шевелятся и копошатся многочисленные бугры, из которых один за другим возникают всё новые и новые ящеромедведи.
Один из тех, что выбрался из лавы раньше всех, приподнимает переднюю пару конечностей, разевает светящуюся алым светом пасть, усеянную устрашающими зубками, и издаёт клич, напоминающий рёв реактивного бомбардировщика на взлёте. Этот рев подхватывают другие хищники — словно полк реактивных машин проходит над нами на бреющем полёте.
В ответ звучит хор циркулярных пил, грызущих морёный дуб. Это взволнованно кричат «крабы». Сейчас что-то будет.
—Однако сматываться надо, — предлагает Анатолий.
—Нет, Толя, лучше нам пока оставаться на месте, — возражает Лена и, видя недоумение Анатолия, поясняет: — Мы — белковые. Поэтому вряд ли представляем для них интерес как добыча. И потом, сопоставь их размеры и наши. Всё равно, что лев стал бы охотиться на мышей. Пока мы стоим на месте, мы в безопасности. Но если побежим, то я ни за что не поручусь. Всё, что движется, хищник расценивает как добычу. Пусть даже и не съедобную. Просто сработает охотничий инстинкт. Так что предлагаю оставаться на месте и посмотреть. Такого мы больше никогда и нигде не увидим.
