Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

Сказав всё это Андропову, я замолчал. Он отрицательно помотал головой и сказал мне чуть ли не ледяным тоном:

– Борис, всё, что ты говоришь, для нас неприемлемо. Это низкопоклонство перед Западом, а эта твоя свободная экономическая зона, вообще не укладывается у меня в голове. Как это капиталист может быть трудящимся? С чего ты взял, что основной стержень капитализма, рынок с его конкуренцией и культом обогащения, должен стать составной частью социализма? Нет, я категорически не согласен со всем, что ты мне тут наговорил. Вздохнув, я суровым тоном сказал:

– Это потому, Юрий Владимирович, что вы не знаете, как по вашей вине и вине ваших товарищей по партии развалился Советский Союз и к чему это привело. Вот здесь это всё чётко и ясно расписано по годам, лицам, событиям. Советскому Союзу нужны коренные перемены во внутренней экономической политике, а всё остальное, я имею ввиду всю ту дерьмократию, которая пришла на смену коммунистической идеологии, нужно задушить ещё в зародыше, но так, чтобы всем советским людям было прекрасно понятно, что по другому быть и не может. Отложите все свои дела, прочитайте этот текст от начала и до конца трижды, а потом мы продолжим наш разговор. Думаю, что трёх суток вам вполне хватит, тем более, что очки вам больше не нужны. И имейте ввиду, Юрий Владимирович, я приехал в Москву, чтобы встретиться с вами только для того, чтобы либо убедить вас в том, что другого пути у нас нет, либо умереть и поверьте, вот теперь вы точно доживёте до того дня, когда на Советский Союз посыплются ракеты с термоядерными боеголовками и всё это произойдёт только из-за вашего упрямства. Поэтому прочитайте сначала, что случилось с великой страной, а уже потом, когда вы будете это знать, мы продолжим наш разговор. Лично для меня трое суток ничего не решают. Я пожил на свете хоть немного, но дольше вас и воспитал шестерых детей, каждому из них обеспечив, как я считал, прекрасное будущее, но из-за того, что руководство Советского Союза ничего не сделало для своего народа, эта великая страна развалилась на части и в конце концов, когда она стала подниматься с колен и снова скалить зубы на врагов, произошло самое страшное, планета была уничтожена. Так что никогда не говорите никогда, прежде чем не получите исчерпывающую информацию обо всём, что вы должны знать.

К моему облегчению Андропов малость поутих. По всей видимости то, что он чувствовал себя превосходно и отлично поужинал, привело его в более благодушное настроение. Тем не менее он язвительно усмехнулся и сказал:

– Хорошо, Оракул, я прочитаю твоё очередное донесение и мы с тобой ещё поговорим. Поэтому будь добр, не спеши умирать, оставайся в этой квартире и никуда не выходи из неё. Впрочем, на лестничной клетке стоит охрана, а прыгать вниз с седьмого этажа даже для тебя верная смерть, Борис. Скривившись, я огрызнулся глухим голосом:

– Ваша охрана для меня не препятствие, Юрий Владимирович, как и седьмой этаж не та высота, чтобы я разбился, выпрыгнув в окно. Мне нет никакого смысла заниматься всяческой хернёй и потому я буду вас ждать, но и вы не задерживайтесь. Три дня и если на четвёртый вы не придёте, заказывайте мне гроб.

Только после этих слов Андропов понял, что я не шучу. Он натянуто улыбнулся и сказал мне:

– Борис, я приеду в четверг к десяти утра.

Мы довольно холодно попрощались, Андропов покинул явочную квартиру, а я остался в ней с тремя плечистыми офицерами и девушкой, спавшей в малой спальной. Немного подумав, я принял душ и завалился спать. Все три дня я только и делал, что спал, ел сам, и кормил с ложечки Наташу, почти не разговаривая с ней. Со своими надзирателями я тоже не разговаривал. Это не имело никакого смысла. Еду для себя и Наташи я заказывал в ресторане и оплачивал из своего собственного кармана. В той закладке, которую я оставил на вокзале, я в числе прочего написал, что для того, чтобы Андропов смог заглянуть в будущее чужими глазами, нужна молодая женщина умеющая хорошо и очень быстро рисовать. Наташа как раз и была такой и мне, честно говоря, было непонятно, где молодая художница и где служба в КГБ? Но никаких вопросов я ей не задавал, да, и она тоже ни о чём меня не спрашивала. Н-да, парочка, выздоравливающая больная, которая едва могла вставать с кровати, и узник в соседней комнате. Андропов, как и обещал, приехал в десять утра. Первым делом я при нём разблокировал Наташу, она сделала небольшой комплекс упражнений и на вопрос шефа, прибавилось ли в ней сил, взяла меня за талию, легко подняла над головой, выжала четыре раза и потом поставила на пол. Андропов кивнул и сказал:

– Очень хорошо, Наташа. Примите душ и будьте готовы, прийти в кабинет. У меня появилось множество вопросов и я хочу их прояснить с вашей помощью. Борис, пройдём в кабинет, нам нужно серьёзно поговорить. – Когда мы вошли в кабинет, Андропов сел в кресло, положил на журнальный столик красную кожаную папку, в каких обычно заносят документы на подпись, и многозначительным тоном сказал – Ты наверное в курсе того, что я часто общаюсь с молодыми людьми. Среди них есть прекрасные специалисты, очень одарённые люди и некоторые прекрасные аналитики. Пятерых из них я привлёк к изучению твоих материалов, которые мы читали два дня с утра и до поздней ночи, а весь вчерашний день обсуждали прочитанное. Два самых главных вывода таковы – первое, наблюдение если и велось, то на протяжении не менее, чем сорока пяти лет, и второе, текст напечатан на пишущей машинке практически безукоризненно, на все триста двенадцать страниц только две опечатки. Это говорит о том, что ты готовил его очень долго и тщательно… Громко фыркнув, я воскликнул:

– Да, я его вообще не готовил! Это всё работа Бойла, которому я поручил составить сжатое изложение истории краха Советского Союза и гибели нашей цивилизации. Когда Бойл это сделал, а у него на всё ушло минуты три, то я принялся распечатывать его, но параллельно мне ещё приходилось заниматься и другим важным делом, чтобы незамеченным добраться до Москвы. В общем на распечатку ушло часов двадцать и поскольку у меня большая практика работы на пишущей машинке, а точнее на компьютере, что в моё время одно и то же, то я печатаю практически без ошибок и очень быстро. Слепым методом. Андропов кивнул и сказал:

– С этим мне всё ясно, Борис. Теперь поговорим о другом. Мы составили большой вопросник по твоему тексту и теперь хотим получить ответы на эти вопросы точно так же, как это было сделано по твоему же совету в первый день нашего очного знакомства. Ты согласишься повторить это? Сам я не очень-то желаю присутствовать при этом, но мои помощники будут задавать Наташе вопросы, а ты или Бойл будете показывать ей те или иные картины и документы на экране компьютера. Тогда мы сможем выяснить, что это, правда или ловкая стряпня. Огорчённо вздохнув, я попросил:

– Покажите мне ваш список вопросов. Андропов отрицательно помотал головой:

– Не могу, Борис. Нарушится чистота эксперимента. Ты должен быть выключен из этого процесса практически полностью и твоя задача заключается только в том, чтобы ты обеспечил его проведение. Только убедившись в том, что это всё не липа, я соглашусь ввязаться в бой. Тем более, что всё, что мы узнали за двое суток, каждого из нас привело в ужас.

Это было уже теплее, но я всё же не заулыбался, а скорчил неприязненную физиономию и сказал:

– Юрий Владимирович, меня не интересуют сами вопросы. Я хочу знать сколько их набралось. Андропов вздохнул и признался:

– Много, пятьсот двадцать четыре. У меня невольно вырвался вопрос:

– Они что у вас, совсем офигели? Извините, но это ведь не в кино сидеть, попкорн трескать, пиво пить и ржать. Председатель КГБ развёл руками и сокрушенно сказал:

– Борис, понимая это, мы и так сократили число интересующих нас вопросов почти в три раза. Пусть это произойдёт не сразу, так как я тоже прекрасно понимаю, что тебе будет очень трудно просидеть дней пять с голой девушкой на коленях. Недовольно поцокав языком, я попросил:

– Юрий Владимирович, дайте мне прочитать хотя бы пару вопросов, чтобы представить себе ситуацию.

Андропов недовольно покрутил головой, со вздохом взял папку, в ней лежало десятка полтора машинописных страниц, достал одну и протянул мне. Бегло прочитав несколько вопросов, я чуть не схватился за голову. Хорошо помня текст, который распечатал, мне сразу же стало понятно, что аналитики, задавая вопросы не прямого, а косвенного характера, просто хотели полнее прояснить себе картину происходящего. В принципе количество вопросов можно было считать и не таким уж большим, вот только мне показалось, что далеко не на все вопросы Бойл мог дать ответ в виде информации, извлечённой из компьютеров. На Тэурии, как и на многих других планетах нашей галактики, наблюдения за планетами, подобными Земле, велись ведь не в частном порядке, а организованно, большим коллективом и та станция, на которой главная роль отводилась Бойлу, была не единственной, но именно с неё с помощью нескольких десятков мужчин он вёл наблюдение сразу за четырьмя мирами, но только нашу планету пришлось спасать. Причём уже в пятый раз.