Юрий Валин - Самый младший лейтенант

16 часов 50 минут     Сухарей имелось с избытком, Женька грыз уже впрок. Остальные жильцы окопчика за развалинами тоже развлекались сухарями и оживленно обсуждали боевую обстановку. Сплошь знатоки собрались.   Обстрел поутих. Догорала "тридцатьчетверка" у дороги. Отбуксировать подбитый танк не смогли, - немцы пристрелялись и добили машину. Экипаж и тягач, сунувшийся эвакуировать подбитую технику, успели удрать в ложбину - никто не пострадал. Хуже дела обстояли на левом фланге. Морская пехота, сгоряча рванувшая вдоль обрыва, сначала наскочила на мины, потом добавил пулемет из дзота. Впереди был немецкий опорный пункт, один из последних в «Nikolaewka-Stellung ». Две траншеи, дзоты, прикрываемые несколькими автоматическими пушками, пулеметные гнезда, проволочное заграждение с хитро припутанной спиралью Бруно.   Теперь немцы спешно перебрасывали подкрепление. Было слышно, как урчат грузовики, проскакивая в балку. Одну из машин подстерег снаряд самоходки - "опель", разваливаясь, скатился вниз, и теперь чадил на дне балки, испуская клубы черного дыма. Но немцев на высотке прибавилось. Уже гавкало, пытаясь подстеречь активную русскую самоходку, противотанковое орудие. Немецкие каски чаще мелькали и в траншеях. Торопились фрицы заткнуть брешь, остановить катастрофический прорыв вдоль берега.   - Время теряем, - авторитетно заметил связной комбата, младший сержант, по виду Женькин ровесник, обозревая склон высотки в "одноглазую" цейсовскую оптику. - Надо было с ходу. Ведь хорошо мы рванули. Подумаешь, позиция. Видали мы такие. Чего топтаться начали?   - Ты, Колька, не петушись, - проворчал старшина с забавными, седой щеточкой усами. - Вот, товарищ лейтенант сидит, молчит, выдержку соблюдает. Приказ будет, и танки пойдут, и за нами дело не станет. Моряки вон как вперед рвались, но тоже дожидаются. Со связью, опять же...   Связи практически не было. В эфире стоял сплошной треск. Радисты танкистов и морской пехоты вылавливали лишь ругань и невнятные требования. Благо примчался бронетранспортер со связным из штаба бригады. Приказ был неожиданный, но однозначный - рассредоточиться, окапаться, ждать, имитируя активность. Танки и САУ поочередно выходили из ложбины, открывали беглый огонь по высотке. Потом морская пехота начинала свистеть, улюлюкать и швырять гранаты. Должно быть, немцам скучно не было. К танкистам постепенно подтягивались измученные спешным маршем стрелки, занимали позиции. Часть танков оттянули в тыл. Подкатила пополнившая боезапас минометная батарея. Её тоже живо завернули, упрятали глубже в тыл. Вообще, войск подошло много, но их разворачивали, не желая подставлять под обстрел. Возвращаясь к монастырю и захваченной береговой батарее, окапывалась пехота, злые танкисты начинали прятать свои машины. Немцы пытались выяснить обстановку, - заходил со стороны моря немецкий разведчик, но за ним тут же погнались истребители.   Было жарко, остро пахла молодая полынь и рыжая пыль. Женька потер её в пальцах, - наверное, уже пыль Гераклейского полуострова. Ведь ворвались на плато? Окончательный успех или нет?   - Вы бы, товарищ младший лейтенант, маникюр не портили, - не открывая глаз, пробормотала Катрин. - Вам еще переводить, бумаги заполнять, отчеты и служебные записки сочинять. Почерк куриный будет.   Бойцы разом вздохнули и оторвали взгляды от девушки. Сидела сержантша в неглубоком окопчике, поджав ноги, но почему-то даже эта поза навевала мысли романтические и неуместные. Особенно тревожила тельняшка в разодранном вороте. Сверху всё выглядело прикрытым, но каким-то... обтянутым.   - Я вам, товарищи бойцы и командиры, вот что скажу - поспать нужно, - мягким тоном посоветовала ободранная нимфа. - До вечера припухать будем, зато ночка выдастся нервной.   - Ждать, так ждать, - сказал Колька. - Только чего ждать? В Севастополь бы быстрей ворваться. Город знаменитый. Большое дело сделаем. Я про него столько слышал.   Катрин приоткрыла изумрудный глаз:   - Город мы обошли, он севернее остался. Мы, Коля, считай, немцев в крепкие клещи берем. Так что город после полного разгрома противника рассмотришь. Если в суете цел останешься.   - Ну... - Колька заметно расстроился, - я думал, к вечеру на бухты взгляну, на этот... графу утонувшему памятник.   - Ну и путанник, - в сердцах сказал старшина. - Позоришь только родную бригаду. Тебе же только вчера рассказывали.   Связной смутился.   Катрин потянула его за ремень с тяжелым подсумком диска:   - Ничего, Колька, глянешь и на Графскую пристань, и на памятник затопленным кораблям. А сейчас, если спать нет желания, раздобудь иголку и нитки. Тебе лычку на место пришьем, товарищу лейтенанту портки залатаем. Мне пуговицы изыщем, дабы декольте не отвлекало геройских славян от боевой работы. Может, праздник какой впереди, а мы как беспризорники...    Оперативная обстановка на 20:00

Прибрежная дорога (3 км к западу от Фиолента)

   Части 2-й гвардейской и 51-й армии. Сапун-гора оставлена противником полностью, за исключением артиллерийских позиций на восточных скатах, где продолжают сопротивление отдельные окруженные группы. Отражена контратака с "Инкерманской позиции" . Артиллерия 2-й гвардейской армии начинает обстрел противника с северной стороны бухты.

   Части Отдельной Приморской армии. Постоянные контратаки противника на Каткартов холм. Штурмовые группы морской пехоты прорываются к Килен-Балке.

  Соединения и части фронтового подчинения:

   Радиодивизионы спецназначения на 25 минут прерывают постановку помех. Проводится операция по дезинформации противника. На пункты боепитания доставлено 0,5 - 0,8 боекомплектов.

  Черноморский флот:

   Катерами противника атакованы и потоплены два катера 2-й бригады. Бронекатерами и "морскими охотниками" вражеские катера отогнаны. Два шнельбота повреждены

   1-я группа ПЛ - без изменений.

   2-я группа ПЛ. Совместной атакой уничтожен румынский вспомогательный крейсер "Дакия". Поврежден тральщик противника.

   Корабельная группа "Севастополь" - без изменений.

   Корабельная группа "Ворошилов". Эсминец "Сообразительный" атакован подводной лодкой противника. Попадание торпеды в кормовую часть. Подводная лодка обнаружена и уничтожена глубинными бомбами.

20 часов 45 минут  - Переводи! Что им приказано? Где его командир? Что приказывали?! Переводи, гундосая морда, очкастая задница!   - Товарищ полковник, не машите пистолетиком, - огрызнулся Женька. - Ефрейтор от него уже уссался, теперь еще и я в штаны напущу.   - Что?! Младший лейтенант, в штрафбат захотел? Расплодились в тылу, гниды образованные, мать вашу. Да вас, там, в штабах, что волосья в манькиных рейтузах. Интеллигенция, мля...   Полковник с громадным "девяносто шестым" маузером примчался на "Виллисе" непонятно откуда. Что он такого ценного нашел в перепуганном пленном ефрейторе-сапере, было непонятно. Разве что "Крымский щит" раздразнил начальство. Пленному уже досталось, возможно, этим самым революционным маузером, - нос распух, сочилась кровавая юшка.   Женька повернулся к полковнику, поджал губы:   - Во-первых, я не очкастый. Во-вторых, в штрафбат, так в штрафбат. Только будьте любезны телефонировать во фронтовой отдел СМЕРШ и поставить в известность мое непосредственное начальство. Связь у танкистов имеется. Идите, товарищ полковник, и не мешайте работать. Результаты допроса до вас доведут.   - Ты, лейтенант, смотри мне. Сгною... - полковник круто повернулся, звякнули ордена.   - Стоять! - негромко сказал Женька в широкую спину.   Полковник развернулся, - глаза сузились, мясистое лицо мгновенно затвердело, прямо натуральный кусок булыжника. Женьке на миг показалось - вскинет сейчас маузер, бабахнет без раздумий.   - Извините, вы про документы пленного ничего не сказали, - Женька улыбнулся и смущенно развел руками. - С документами, знаете ли, легче ганса разговорить.   Полковник сморгнул:   - Там, у ординарца, что-то...   Он уходил широкими шагами. Женька перевел дух. Подскочил старший лейтенант, выразительно постучал себя по лбу, сунул мятую солдатскую книжку немца и побежал догонять начальство. Бойцов вокруг не было, - все предусмотрительно рассосались. Лишь из-за кормы самоходки выглядывало несколько голов. И Катька, - рука на автомате, висящем стволом вниз. Пугать этого комиссаристого брюхана надумала, что ли? Начальница не менее доходчиво, чем старлей, постучала себя по каске.   Ну да, сглупил. Женька повернулся к пленному. Ефрейтор привалился боком к борту новенького, хотя и страшно пыльного "Виллиса". Нет, не ранен. Страшно немцу. На брюках действительно мокрое пятно. Можно понять - от этого бешенного "полкана" кто угодно обмочится.   Женька глянул в солдатскую книжку и махнул рукой под каменный выступ склона:   - Садитесь, Ленсен.   Ефрейтор, пошатываясь, сделал три шага, упал под камень.   Женька ощутил нечто похожее на сочувствие. Впрочем, кто этого типа сюда звал? Нашли всегерманскую здравницу, уроды.   - Меня расстреляют сразу после допроса, господин переводчик?   - Если мы с вами не доложим командованию что-либо полезное, то я не дам за вашу жизнь и марки. Вас пристрелят, а меня отправят в штрафную роту. Пошлют в разведку с одним штыком, дабы я раздобыл начальству более толкового немца. У нас с подобными вещами строго. Вы видели господина полковника?   - О, да!      Ничего особо толкового немец не сказал, хотя и старался. В 117-м гренадерском полку все ждут приказа на эвакуацию и отходу к Камышевой бухте. Фюрер лично обещал корабли. Атаки русских чрезвычайно сильны, никто ничего подобного не ожидал. Оборона рухнула. Все из-за бездействия люфтваффе. Но до утра все твердо намерены держаться. Что будет, если корабли заберут не всех, один бог знает.   Ефрейтор плакал. Ну, да поможет ему бог лагерей.      Женька поаккуратнее сложил надерганные из блокнота листки и пошел отгребать взыскания. Хм, если из маузера шлепнут, это даже романтично будет. Как царского офицера какого-нибудь. Младший лейтенант до революции - что за звание? Подпоручик? Нужно будет у начальницы спросить, она все армейские премудрости постигла.      Начальницу расспрашивать было затруднительно - Катерина изволила политесы разводить с начальством. Товарищ полковник здесь был и еще один короткошеий подполковник в новеньком танкошлеме. Вернее, это как раз революционный полковник что-то рассказывал, энергично показывая на пальцах, а сержантша ахала и широко распахивала свои изумрудные глазища. Устроилось командование под защитой могучего бока КВ. На чистом носовом платке красовались крошечные стаканчики трофейного серебра, бутербродики аккуратные. И даже мины, хлопающие над ложбиной, ветеранам не помеха. Катька причесана, ремнем в талии затянута, - чего не затянуться, когда ни подсумков, ни кобуры. Интересно, на кого она вооружение оставила?   - Товарищ полковник, разрешите доложить? - Женька коротко кинул ладонь к каске.   Полковник милостиво кивнул:   - Присаживайтесь. Что там ваш немец наплел?   Женька изложил, стараясь напирать на очевидное замешательство немцев и надежды оболваненных солдатских масс на немедленную эвакуацию. Начальство снисходительно кивало.   - Засуетились, - насмешливо заметил полковник. - Слаб фашист, ежели в воздухе своих не видит. Ладно, младший лейтенант, можете следовать по своим шпионским делам. Извиняться не буду, но если бы ты сказал, что контужен, другой разговор был бы.   - Он же, товарищ полковник, соображает туго, - жалостливо сказала Катька, подхватывая с импровизированной скатерки еще одну конфету. - Мы как у Горной утром попали, так просто ой...   - Вы поосмотрительнее, Катюша, - отечески посоветовал полковник. - Лейтенант ваш в немецком силен, а как провожатый еще тот Сусанин. Вы уж берегите себя. В наших краях будете...   - Непременно, товарищ полковник. Дослушаю ваш рассказ в обязательном порядке...   Танкист-подполковник подмигнул, и начальство скорым шагом направилось к машине. Ординарец спешно подхватил чарочки и флягу.      Женька запихал никому не нужные листки с протоколом допроса в карман.   - Расслабься, Земляков, - посоветовала начальница. - Отвертелся от штрафбата - безмятежно радуйся жизни.   Радоваться жизни было рановато. Опергруппа шлепнулась на животы - на гребне рванул снаряд.   - Ты где каску бросила? - мрачно поинтересовался Женька, преодолевая звон в ушах.   - Тут у танкистов на хранении. Что ты морщишься?   - Не противно было с этими... коньяк пить?   - Уж куда получше, чем на тебя, дурака, с выбитыми зубами любоваться. Ты, Женя, совсем спятил? Видишь, что командование не в себе и на рожон лезешь? Чувство реальности утерял?   - Сама ты утеряла. Пьешь с хамами, в гости обещаешь заехать. Прямо не узнать.   - Взрослею. А в гости являться я не обещала. Обещала историю дослушать. Возьму вот и его мемуары дочитаю. Я начинала, да скучищей показалось. Теперь-то, после личного знакомства...   Женька только сплюнул в содранную гусеницами траву.      Катрин едва успела забрать из "тридцатьчетверки" оружие и каску, как прибежал взмыленный рядовой:   - С вами комдив говорил? Велено передать.      Женька с недоумением развернул сверток. Масккостюмы, практически новенькие. Это, значит, чтобы окруженцами не разгуливали, не позорили советскую армию.   - Вот - дивиденды, - заметила Катрин. - Всего-то пощебетала лояльно.   - Кать, ты иногда как... как та самая...   - Как шлюха? Знал бы ты, Земляков, чем мне в жизни приходилось зарабатывать. Пошли. Держи, я тебе хорошую конфетку оставила. Московская. Остальными я танкистов угостила.   - Что я, конфет московских не ел? - проворчал Женька.      Вообще-то, конфета оказалась вкуснющей. Раньше "Красный октябрь" изумительную продукцию выдавал, - "Красная-ударная" так конфета именовалась. Правда, после сладкого снова захотелось пить. Катрин протянула трофейную флягу:   - Сладкое крайне полезно для улучшения ночного зрения, но жутко вредно для зубов. Кариес - отвратительная вещь.   - Угу, вообще не понимаю, как ты в своих замках без зубной пасты существовала.   - Выкручивались. Существует уйма народных средств, ныне незаслуженно забытых...   Кем и почему забыты замечательные народные средства, Женька так и не узнал, - над головой засвистели снаряды, пришлось падать и отползать в укрытие. Заползли под брюхо КВ. Мелькнула мысль, - а не начнет ли многотонная туша разворачиваться? Но под машиной отсиживался и экипаж, да еще приблудившийся связист с катушкой провода. Громыхали разрывы, народ кашлял от пыли и приглушенно, сдержанно ругался. Катрин умудрялась общаться с командиром танка. Женька прижался спиной к массивному катку, старался прикрывать нос и рот, - клубы пыли так и ползли под танк. Изредка по броне лязгал осколок. Вот так и убьет, хотя чуть-чуть работать-то осталось.   Женька теснее подтянул под себя автомат, сдвинул каску на глаза. Глупо, но уж пусть не в лицо угодит. Сквозь пыль сияли отполированные края траков, резкие порывы ударной волны дергали застрявший клок ткани. Выгоревший "фельдграу", драный гусеницей челябинского завода. Все перемешалось в пыли древнего полуострова: прах киммерийцев и тавров, славян и бриттов, германцев и татар. И металл смешался: античная бронза, сталь Спрингфилда и Тулы, броня Рура и Челябинска.   О мимолетности бытия почему-то думать не хотелось. Прохладный Нескушный сад чудился. Зелень в Москве всё еще буйная, по-настоящему зеленая. Иришка уже из института вернулась. Можно было бы пойти погулять. Просто погулять. Иришка любит за рукав держаться. Смешная стала, военные тайны крайне чтит, вопросов старается вовсе не задавать. Погулять, потом можно домой зайти. Мама чаем напоит. Тоже стала странная, - к Иришке прямо-таки поразительную снисходительность проявляет. Верно начальница говорит - "Армия - школа жизни, и заочно её не пройдешь даже по блату". Не только военнослужащие ту школу проходят, но и те, кто их ждет. Иногда, говорят, даже могут дождаться.      - Земляков! Евгений, что б тебя... Уснул?   - Отключился слегка, - дернулся Женька и стукнулся каской о днище танка.   - Вылезай, - Катрин сидела на корточках у кормы танка. - Они сейчас приказ на движение получат, а раскатанные в блин переводчики с довольствия немедленно снимаются.   - Извини, - Женька выполз из-под танка.   - Ничего, подремал и хорошо. Пошли к морпехам.      Двинулись ближе к берегу. Немцы перенесли огонь за балку, народ ожил: пехота деятельно окапывалась, - выдолбили уже неглубокие окопчики и пулеметные гнезда.   - Я в танке посидела, - не без гордости сообщила начальница.   - Поздравляю. Ну и как там?   - Тесновато. И жить тесно, а гореть тем более.   - Думаешь, он, в смысле, Борис...   - Я о таких вещах не думаю. Нужно на лучшее надеяться.   - Угу, надеяться, и знакомства с крупнозвездными офицерами заводить. Впрочем, лейтенант из КВ тоже ничего.   - Дурак, ты, Земляков, - на удивление мирно сообщила начальница. - К тому же, упрямый как осел. Ты бы от этой уникальной черты избавлялся. Война дело запутанное, пули не только спереди, но и сзади летят. И штрафбат вещь действительно неприятная. Из здешнего дисциплинарного ты, положим, выскочишь, но и по постоянному месту службы неприятностей можно вдоволь хапнуть. Не все такие ангелы, как мы с Сан Санычем.   Женька хмыкнул.      У берега начальницу живо перехватили. Оказалось, едва успели установить телефонную связь, как комбата начали мучить требованиями немедленно изыскать некую сержанта Мезину. Катрин убежала к телефону, а Женька пристроился к расчету зенитного пулемета, установленного в немецком окопе у самой кромки обрыва.   Сверкало море в последних лучах заходящего солнца. Дул свежий восточный ветер. Морские пехотинцы смотрели на горизонт, куда уплывали клочья легких облаков. Старшина покосился на Женьку:   - Я, товарищ лейтенант, единственный раз в Южной бухте Севастополя был. Вообще-то, мы очаковские, береговой службы. Но запомнилось. В 42-м, как узнал, что сдали, так всё перед глазами была та бухта. Очень мечтаю вновь взглянуть. Лодки там, катера рейдовые, девушки нарядные, корабли в сигнальных флагах. Но не в этом дело. Вернуться флоту нужно. Ведь наше, флотское здесь всё.   - Понятное дело, - пробормотал Женька. - Я человек сухопутный, но понимаю. По секрету скажу - сегодня пленного допрашивал. Не тот ганс, понимаете? Скисли гитлерюги. Хотя еще поупираются.   - Того и ждем, - мрачно сказал десантник с бугристой от шрамов шеей. - Чтоб вчистую вычистить. До последнего фашиста. Без всяких поддавков.   Пулеметчики снова смотрели на море. Старшина, подняв бинокль, для порядка оглядел меркнущий небосвод и тоже направил оптику в море.   - Я, извиняюсь, - поколебавшись, спросил Женька. - Что там, на юге? Ждете чего?   - Так дождались, - снисходительно объяснил старшина. - "Железняков" с тральщиками. Флот подходит, товарищ лейтенант.   - До последнего фрица утопим, - едва слышно сказал морпех с изуродованной шеей. - Похлеще чем нас. Ну, суки...