Кирилл Тимченко - Без солнца
А еще примерно через десять часов, когда приток раненных уже остановился, Андрея выписали. Точнее сказать, выкинули с койки. Он все еще чувствовал себя довольно паршиво, хотя уже мог достаточно прямо идти и не падать на каждом втором шагу. Так что ему сказали, что койка сейчас будет занята, а он может отлежаться уже у себя дома. Больше в этой санчасти ему ничем помочь не могут помочь.
Оружие вернули на выходе, и все еще немного пошатываясь и опираясь на ствол автомата, Андрей вышел с медицинской территории. Только возвращался уже ни тем путем, каким зашел – не через секретный проход в каком-то подвале защитной стены, а прямо в тоннели, ведущие к поселку.
Прямо на выходе его досмотрели на небольшом блоку посту, перекрывавшей баррикадой из мешков почти весь тоннель, оставляя только небольшой проход с краю, но вооруженным только одним единственным огнеметом, хоть и невероятно мощным, направленным не в тоннель, а в сторону госпиталя. Рассчитывали, наверное, в случае опасности полностью выжечь его, ведь охраны здесь почти никакой не было, только три бодрого вида солдат, вооруженных небольшими пневматическими иглометами, оружием, больше похожим на игрушечное, но судя по тому, как они аккуратно меняли в разгрузниках положение запасных магазинов, полных патронов, иглы наверняка были отравлены.
На посту у него даже не стали ничего выспрашивать, только спросили, имеет ли он выписку из санчасти, что достаточно здоров, чтобы покинуть ее. Андрей им ее показал, как раз выписали перед самым уходом. Солдат, бывший за старшего, ее внимательно проверил, разве только не понюхал и на вкус не попробовал.
– А с чего такая аккуратность? – даже удивился Андрей, – ведь если меня притащили в это госпиталь, значит я друг, а не враг, И в городе взрывать ничего не собираюсь.
– Может, ты и друг, а может, ты заразный какой. И теперь пытаешь сбежать, прежде чем самому помереть. Этак, заразить остальных, одному хотя бы не скучно помирать. У нас и такие попытки были.
– Но я же не из таких, да и ранение другого свойства, – попытался оправдаться Андрей, даже немного обидевшись на то, что его с шахидом сравнили. Ведь он здоровье свое тратил их жизни защищая, даже пострадал из-за этого, можно хотя бы проявить каплю уважения. Только разве дождешься…
– Потому я тебя и пропускаю, – сказал солдат, отдавая ему справку обратно, – на другом конце тоннеля найдешь другой пост, там старшему ее и отдашь. Можешь проходить. И спасибо за все, что сделал для нашего города.
Андрей, чувствуя, как у него резко повысилось настроения – хоть мелочь сказали, а приятно, черт возьми. Забрал бумажку, и с каждым шагом, словно чем больше отдаляясь, тем лучше чувствуя себя, он уверенно шагал по начинавшему гнить цементному полу.
В поселении все еще был установлен комендантский час, запущенный в момент нападения, но уже явно были заметны все усиливающие поблажки в режиме, на которые охрана смотрела сквозь пальцы, чувствуя, что самый опасный момент они уже пережили. Призраки были остановлены, еще одно небольшое усилие и враг снова будет выбит за пределы охраняемой территории. А потом… А потом все снова замрет в хрупком равновесии, ожидая того, как одна из сторон снова решится сломить это равновесие в свою пользу. На узких улочках и проходах между стенами домов снова показались люди, начали открываться торговые точки, откуда-то даже раздался веселый смех. Только мужчин на улицах почти не было видно, только либо инвалиды, не способные держать оружие, либо старики, уже ни на что не способные. Андрей с перевязанной головой и мертвенно-бледным видом, больше подходил к категории первых, поэтому ни один из вооруженных патрулей, оставленных одновременно и как последний рубеж обороны против захватчиков, так и выполнявший полицейские функции, не стал к нему привязываться как к дезертиру.
Возле гостиницы, в которой он останавливался, сейчас снова заняли укрепление, созданное как одна из опорных точек обороны. Сделанное из нескольких бетонных блоков, пробелы между которыми заполняли мешки с землей, высотой почти в человеческий рост, укрепление держало под прицелом тяжелых пулеметов почти весь периметр. В случае стрельбы поражаемая территория бы даже увеличилась – тяжелые пули с сердечником наверняка бы пробивали хлипкие, собранные из мусора стены домов. Только ввиду того, что опасность отступала, два охранника предались не вполне заслуженному отдыху. Раздобыв где-то пару бутылок дешевого самогона, они надрались настолько, что просто не заметили проходящего мимо Андрея. Можно было перелезть через укрепление и перерезать их, они бы даже тревогу поднять не успели бы. Только это никому не было нужно.
Внутри гостиницы было неприятно пусто, только на нескольких койках остались брошенные второпях вещи. Его койка была такой же пустой, как он и оставил. Как раз то, что и было нужно. Несколько часов сна ему точно не помешают. Только в этот раз он свое оружие никуда убирать не будет. Пусть тут будет, под боком, как раз на случай таких вот неприятностей. Не раздеваясь, Андрей свалился на кровать, успев только подумать, что она мягкая, прежде чем погрузился в столь необходимый для него сон.
* * *Призраки мельтешили перед самыми машинами, даже и не думая уходить из ярко освещенных участков двора, подставляясь под пули и умирая с протяжными воплями. Защитники не жалели патронов, кроша любое существо, показывавшееся в свете фонарей. Неразумно было даже думать, что раз они остановились, то значит, скоро уйдут. Так обычно и происходило, но не значит, что это будет и сейчас. Где-то в глубине двора полыхнула светодиодная граната, пущенная кем-то из стрелков укрепившихся в одной из башен внешнего периметра, и раздались жуткие вопли призраков, ошпаренных сверкавшим в темноте фосфором. Белесные пятна, оставляемые им на этих почти неосязаемых телах, никуда не пропадали, только постепенно расширялись, поражая саму сущность призрака – беспросветную тьму. Кроме того, подсвеченные таким образом твари становились отличными мишенями для стрелков, короткими очередями добивавших раненных.
Сейчас все ждали только условного сигнала к контратаке. Раньше, если призракам или другим порождениям Проклятого поля, удавалось пробиться внутрь укреплений, защитники укреплялись где только возможно, после чего выкашивали тварей до тех пор, пока те не отступали, потеряв надежду полакомится человеческим мясом. Теперь ситуация была немного другой. В поселке вместе с несколькими торговцами и одним караваном оказались заперты несколько машин Картеля Технор, расположившегося на старом заводе в ста пятидесяти часах пути отсюда. Там было все, что необходимо для выживания, за исключением одного – своего источника воды, поэтому картель своим существованием был обязан нескольким таким городкам, расположенных в пределах досягаемости гусеничного транспорта. Срабатывая отличные насосы и фильтры, картельщики устанавливали их в городках, заодно своевременно ремонтируя и меняя детали. Для городков это было настоящее спасение – процент смертей из-за ядов и химикатов в воде резко шел вниз, но за это приходилось и расплачиваться. Машины картеля, приезжая, забирали столько воды, сколько считали нужным, не расплачиваясь и не торгуясь. И единственное, что беспокоило картельщиков – фильтры. Ни на помощь в обороне, ни на поддержку рассчитывать не приходилось. Только теперь отряд картельщиков очутился в таком же положении, как и все остальные. И призраков впустить получилось, но и сами призраки никого не выпускали. А отряду нужно было возвращаться домой. Только поэтому они и согласились помочь.
Внутренние подземные ворота, ведущие на стоянку для конвоев, поползли вверх. Почти сразу же несколько призраков устремились туда, но тут же отскочили как ошпаренные, пораженные светом трехсотваттных фонарей. На пандус медленно, словно уверенный в своей силе, выезжал «Вепрь» картельщиков, ослепительно сверкая всеми фонарями. Сверхтяжелая грузовая машина, превращенная в сухопутный броненосец умелыми руками техников, «Вепрь» весил почти двести тонн, но и соответствовал своему названию. Броня выдерживала прямое попадание противотанковой ракеты, а вооружение вполне способно было размазать по земле любого, кто сообразил бы сделать такую глупость, как встать у него на пути. По форме «Вепрь» походил на придавленный спичечный коробок, так что боковые стенки скашивались почти на тридцать градусов. Охватывающие корпус гусеницы обеспечивали должную проходимость, заодно устраняя возможность того, что кто-то подумает взобраться на крышу корпуса, если только он не желает быть стащенным траками вниз и быть раздавленным. Установленные на носу два тяжелых шестиствольных пулемета включились почти одновременно, кромсая тела подсвеченных призраков, уничтожая их даже прежде, чем они успевали завыть. Призраки, лишенные страха, бросались на машину, но таяли под огнем пулеметов и защитников. Мощные фонари транспорта осветили почти весь двор, делая призраков уязвимыми. Когда «Вепрь» выполз к воротам, со стоянки появилась вторая машина, второй «Вепрь», добивающих тех, кто смог избежать первой машины.
